Наталья Деева - Хирург

— Осилишь? — спросил Хирург Оленьку.

— Постараюсь.

— Я вперёд поднимусь и подам руку, подтяну тебя.

Оленька взобралась легко, уселась на скамейку возле самодельного столика и свесила руку за борт. Хирург облокотился о поручни, нацепил чёрные очки. Хотя бы не качало, — подумал он, — совсем вылетело из головы, что Оленька ещё так слаба.

— Как здорово! — проговорила девушка. — Похоже на озеро — не видно открытого моря.

— Сейчас выйдем из бухты, — Хирург поставил на стол пиво, откупорил безалкогольное, глотнул.

Катер вздрогнул, отчалив.

— Я тоже хочу, — девушка открыла вторую банку безалкогольного. — А зачем тебе хлеб? Закусывать?

— Кормить аборигенов. Чего смеёшься? Я серьёзно.

Медленно проплывали скалы, старинные дома, которые всё никак не могли отреставрировать, прибрежные кафе.

— А что это за башня разваленная на горе? — спросила Оленька, указала на остатки оборонной стены, поднесла ладонь к лицу, защищаясь от солнца.

Хирург рассказывал историю генуэзской крепости, Оленька переводила взгляд с него на башню и обратно. Подошедший Сергей замер в проходе, чтобы не мешать, и тоже слушал, разинув рот. Когда Хирург закончил, он продолжил:

— Все старые дома в Балаклаве строились из камней этой стены. Башню, вроде, реставрировать собрались.

— Бери пиво, — Хирург кивнул в сторону стола. — Как море? Качки нет?

— Не-е, гладкое, аж удивительно, — Сергей отхлебнул пиво. — О, холодненькое! Спасибо!

— Как Алла Игоревна?

— Тьфу-тьфу! Забыла, что болела. Спасибо тебе ещё раз.

Оленька не вникала в разговор, жадно глядела по сторонам, впитывала ощущения.

В молодости Хирург часто ездил этим же катером на Золотой пляж — картины были для него привычными. Сейчас нет подводных лодок возле штолен, набережная выложена плиткой, дома побелены, а в остальном всё так же, даже треугольный флажок Советского Союза остался на флагштоке, правда, под выгоревшим украинским.

— Неужели ещё с тех времён? — Хирург указал на флажок.

— Обижаешь! Мы его каждый месяц обновляем, — Серёга выпятил грудь, — правда, как родной смотрится?

— Вот я и удивился. Столько времени прошло, а он всё в первозданном виде.

— Ладно, вы тут отдыхайте, я скоро.

Хирург сел рядом с воодушевлённой Оленькой, снял очки и попытался увидеть мир её глазами. Катер как раз вышел в открытое море.

…Скала. Огромная оранжевато-серая. Её отражение дробится остроконечными волнами. Небо. По-летнему тусклое, утомлённое. Солнечный диск в знойном мареве. Горизонт, одетый голубоватой дымкой. Моторные лодки… десятки моторных лодок, тянущих за собой пенные белые хвосты. Плеск волн. Лесок — сотня пыльных деревьев. На каменистом склоне — бежевые комочки. Овцы. Между тёмно-серыми глыбами зажат пляжик. Ветер треплет волосы, касается губ… Лёгкость. Если раскинуть руки, они станут крыльями. Чайки…

Тряхнув головой, Хирург сбросил оцепенение, отломил кусок хлеба и швырнул за борт. На лакомство спикировали чайки: маленькая белая и пёстрая клуша. Малышка её опередила. Клуша обиженно заклекотала.

Спустя минуту воздух запестрел от серебристо-белых и коричневатых чаек, слетевшихся на кормёжку. Туристы, стоящие внизу, на корме, вооружились фотоаппаратами.

— Дай мне! — Оленька подскочила с места и забрала буханку.

— Вот они, аборигены, — Хирург подкинул вверх солидный кусок, который был схвачен на лету.

— О, да, — проговорил подоспевший Серёга. — Этот у них центровой. Как собака, ловит. Вчера вечером у девчонки булку прямо из рук выхватил.

Уступив своё место Оленьке, Хирург закурил, приложился к банке с пивом:

— Надеюсь, на пиво покушаться не будут.

— Ольга, вы поаккуратнее, — сказал Серега, усаживаясь рядом с Хирургом. — Это же бомбардировщики. Как испугаются на голову!

Девушка, похоже, не слышала его и кормила чаек, пока катер не подошёл к берегу.

— Нам выходить? — обернулась она.

— Нет, вам лучше на следующей. Там народа меньше, — посоветовал Серёга.

На Золотом пляже был причал, люди не прыгали с трапа в воду, как на Серебряном, а шли по железному мостику.

Ольга держалась за руку Хирурга, ступала осторожно, но не переставала оглядываться. С завистью посмотрела на мальчишек, ныряющих со скалы, приподняла брови, разглядывая африканца, выдающего на прокат шезлонги.

— Возьмём зонтик? — спросил Хирург.

Девушка качнула головой:

— Нет. Мы ж ненадолго? Я и так всё лето от солнца пряталась.

Расположились у кромки воды, где мелкая галька перемешивалась с песком. Оленька скинула одежду и бросилась в воду. Аккуратно сложив вещи, Хирург присоединился к ней. Плескалась она, пока не побелели губы, вода всё-таки ещё холодноватая. Выбралась на берег, укуталась полотенцем и вдруг оцепенела. Проследив направление её взгляда, Хирург увидел парня, скорчившегося возле крупного плоского камня. Когда он замахнулся, бросая гальку, Хирург заметил, что его левая рука скрючена и прижата к телу. Левая нога тоже скрючена, весь он нескладный, перекошенный. Под короткими волосами просматривался шрам, оставшийся после трепанации черепа.

Не говоря ни слова, Оленька поднялась, потопталась и решилась-таки к нему подойти. Неуклюже села рядом, поджав ноги. Парень что-то сказал. Губы Оли шевельнулись в ответ. Он прицелился и бросил камень. Девушка нашла подходящий голыш, протянула ему, сама бросила. «Жабка» не получилась — камень сразу же утонул. Пожав плечами, она заговорила, оживлённо жестикулируя. Сняла шляпку, повернулась к нему так, чтобы он заметил пластину.

Хирург искупался, обсох, ещё раз искупался. Оленька занималась юношей, море её больше не интересовало.

Всю обратную дорогу она без воодушевления бросала хлеб чайкам.

— А ведь я тоже могла стать такой, — пролепетала она и вдруг как обнимет, и откуда силы появились? — Спасибо тебе.

Хирург отвернулся, чтобы шляпка не упиралась ему в нос.

— Знаешь, что я хочу? — продолжила она. — Поработать в больнице. Там им хуже, чем мне. Я… как будто виновата перед ними. Понимаешь?

— Понимаю. Официально устраивать тебя не буду, — проговорил он, отстраняясь. — Но могу договориться, чтобы ты помогала… скажем, в перевязочной. Там особых навыков не надо.

— Спасибо. Я ведь ничего хорошего в жизни ещё сделать не успела.

Асоциальный элемент

В Ольгины обязанности входило делать турунды из ваты и менять марлевые салфетки больным на вытяжке. Загруженная работой перевязочная медсестра с удовольствием переложила часть своих обязанностей на помошницу.