Юрий Никитин - Владыки Мегамира

Они забрались в щель между массивными глыбами кремния, набрызгали репеллентом поверх защитной сетки. Головастик не возвращался, Кася начала беспокоиться. С димом уехал противный Хоша, к Бусе Кася крепко ревновала, даже Семен часто ласкал и чесал за сяжками, а с варвара пет вовсе не слезает, гадкое чудовище...

Семен тщательно нанес на карту остров, топографические особенности, а варвар провел вечер в короткой молитве, глядя в сторону багрового солнца и шевеля губами. Остров, как считал Семен, достаточно велик, чтобы поместилось крупное племя. Мегадеревьев нет, деревья растут редко, солнце прожаривает любой уголок — жить можно. Когда-то на глыбы голых камней посреди озера намыло песка, принесло стволы мегадеревьев, постепенно наросли сами деревья, прилетели джампы, появился прочий звериный мир, хотя непросто сообразить как иные беспомощные перебрались через озеро.

Головастик вернулся среди ночи, пощупал спящих, вернулся к входу, где остался на страже. Хоша, отоспавшись днем, не тратя времени зря, чистил могучего друга, надраивал, а Головастик шершавым языком сдирал с Буси присосавшихся бактов, едва видимых, но зловредных, способных, если дать им время, продырявить самый прочный хитин.

Глава 24

Ночью был такой грохот, рев, что земля тряслась как лист под ударами свирепого ветра. Кася проснулась от дикого холода. Семен проснулся тоже, заворчал, перевернулся на другой бок. Воздух стал тяжелым, мокрым, холодным. Кася покрылась липкой пленкой, дышала с трудом, хватая воздух широко распахнутым ртом. Создатель Мегамира выполнил просьбу своих петов — обрушил ливень, что вот-вот смоет весь остров... или же озеро поднимется настолько, что остров уйдет под воду.

Она продрожала остаток ночи, утром выползла жалкая, измятая, нахохленная. Ахнула, хотя и ожидала увидеть совсем другой мир. Хоша даже покосился подозрительно: не передразнивает ли?

Вокруг холма, вчера еще окруженного густым лесом могучих деревьев, теперь расстилалось зеленое бугристое пространство. Горы падающей с неба воды изломали или пригнули деревья, переплели, перепутали стволами и листьями. Лес шевелился, уцелевшие деревья медленно поднимались, сливали с листьев озера воды. От земли поднимался пар, нагретый влажный воздух.

Варвар набирал в бурдюки небесную воду — чистейшую, бессолевую, насыщенную озоном. Кася сказала виновато:

— Извини, я спала без задних ног. Как Хоша. Я всегда была ленивой!

— Отдыхай, — разрешил Влад покровительственно.

Он умело подводил горло бурдюка к водяному шару, бурно исходящему туманом под жарким лучом, отпускал днище, каплю втягивало. Наполнив десяток бурдюков, залепил горловины, побросал в кучу. Кася вертелась поблизости, голосок ее стал сладенький, подлизывающийся:

— Что мне делать? Ты только скажи!

Влад внимательно оглядел ее с головы до ног. Кася радостно зарделась, чувствуя ощупывающий взгляд, остро подосадовала, что на ней мешковатый костюм Семена, а не ее облегающий, приталенный. Варвар сказал безразлично:

— Отдохни. День был тяжелый, впереди — еще тяжелее. Семен тоже устал и хочет есть.

— Он всегда хочет есть, — ответила Кася сердито. — Я не помню дня, чтобы он не умирал с голоду.

— Бравый воин, — одобрил Влад. — Мужчина должен много есть. Тогда много работает и хорошо дерется.

Кася с сомнением посмотрела на бравого воина, сомневаясь как в первом качестве, так и во втором. Семен перехватил ее взгляд, бесстыдно улыбнулся во весь рот:

— На обед сготовлю грудинку тупса, а полью арнемом и пудиккором. Все будут есть?

— Что такое тупс? — спросила Кася подозрительно.

По вспыхнувшим глазам Семена поняла, что в чем-то допустила фатальную ошибку. Семен ответил вдохновенно, радостным и светлым голосом:

— Представь себе молодую жирную вошь с раздутыми яйцекладами...

— Без подробностей, — отрезала Кася ледяным голосом. — Я ем, разве не достаточно? А могла бы вылить на голову.

Варвар разбирал арбалет на части, сказал одобряюще:

— Сильная женщина! Хорошо.

Семен пожал плечами, сказал сварливо:

— Предпочитаю слабых.

Влад молча проверил тетиву, рычаги, быстро собрал. Семен разделывал брызгающие соком ломти сочного мяса. Не в силах молчать, когда еды много, а идти никуда не надо, спросил заговорщески:

— Великий воин, а каких женщин предпочитают в твоем племени: умных или красивых?

Влад затаенно улыбнулся, ответил неспешно:

— В моем племени народ спокойный, рассудительный. Выбирает золотую середину. Так посоветовал поступать один мудрец, когда два юнца спросили: что важнее для женщины — красивое лицо или стройные ноги?

Семен хмыкнул, сказал ядовито:

— Что именно он им предложил — это понятно даже вакке, но что значит золотая середина между красивой и умной? Полоумная?

Кася вскипела, подпрыгнула, словно ее снизу лягнул джамп:

— Мужчины! Все одинаковые: хоть академики, хоть дикари! Неужели для вас ничего не изменилось, а вы оба — дикари?

Семен беззаботно хохотнул, но варвар к ее удивлению сказал внезапно очень серьезно:

— Прости, наши шутки как тяжелые камни. При наших женщинах мы — другие. Но они женщины, а не специалисты.

Он до полудня проверял снаряжение, тщательно вычистил от грязи ракетную установку, заменил прокладки: старые протерлись, железо царапало кутикулу ксеркса. Хошу поскоблил жесткой щеткой, а Головастика от сяжек до когтей протер резко пахнущей жидкостью. В отместку звери выскребли старшего друга, плотная кожа жалобно скрипела под их жесткими языками — у Хоши он оказался вдвое длиннее, чем у Головастика. Варвар заблистал как бронзовая статуя, которую протерли наждаком.

Отпустив Головастика с Хошей поохотиться, Влад собрал вещи, пронзительно свистнул. В Лесу затрещало, Головастик вылетел из зарослей через пару минут — бодрый, готовый в драку. Семен приготовился затаскивать на дима тюка, как вдруг Влад застыл, проговорил негромким изменившимся голосом:

— В укрытие! Быстро.

Головастик, поняв не только слова, но и интонацию тоже, стремглав бросился под широкий навес мясистого листа, где на землю падала странная зеленоватая тень, расчерченная темными прожилками. Семен и Кася, уже привыкшие сперва повиноваться, а возмущаться потом, бросились за димом.

Влад ступил под лист последним, глаза не отрывались от неба. Лицо стало темным, застывшим, а ноздри часто трепетали, захватывая и раскалывая запахи.

— Неужто джампы? — прошептал Семен.

Он лежал рядом с Касей, оба вжимались в землю, их не увидели бы даже с земли с расстояния в пять шагов. Влад шарил взглядом по небу: