Юрий Никитин - Владыки Мегамира

Солнце жгло, Семен пил часто, помногу. Плот протискивался через бескрайнее поле из сдвинутых листьев, каждое с крышу китайской фанзы. Влад дважды уходил вперед, ловко прыгая через вспотрошенные края, приносил сочных молодых личинок, пакеты яиц странных водяных зверей, вид которых вызывал у Семена смутные ассоциации, скармливал ксерксу. Тот все еще лежал, словно ему было дурно, но ел так, что трещало не только за ушами, но сочный хруст шел по всему бронированному телу.

Кася есть отказалась, лишь пила, солнце прожаривало ее даже в комбинезоне Семена. Хоша не столько ел, сколько брезгливо расковыривал яйца, после чего тщательно осматривал замершую в страхе Касю, искал не то клещиков, не то вшей.

Пошла чистая вода, хотя огромных плавающих листьев было еще много. Влад начал отпихиваться не столько от толстых тяжелых листьев, а прямо от воды. Пленка сильно прогибалась, но варвар смещал давление, его вкрадчивые движения напоминали Касе водяных зверей, что так молниеносно носились по воде, когда шли через озеро с бродяжниками.

Она судорожно вздохнула, плотнее закрыла глаза. Там была зеркальная гладь озера, а здесь надвигались водяные горы, медленно поднимали плот, Кася задерживала дыхание, а плот все поднимался и поднимался, а затем, когда умирала от страха, обломок дерева с крохотными живыми существами начинал скользить с водной горы в бездну, в то время как навстречу уже уползала другая водяная гора — выше, страшнее, тяжелее. Воздух не двигался, полное безветрие, от тяжелой массы воды поднимался жуткий холод, тело застыло, а судороги едва не разрывали жилы. Вскрикивая от боли, Кася торопливо поворачивалась к солнцу то одним боком, то другим, жгучие лучи сразу снимали боль.

Семен пристроился с другого конца плота, яростно отталкивался шестом. Каким-то образом сразу перенял манеру варвара, отталкивался мощно, часто, разминал застывающие на холоде мышцы. Влад косился на химика с одобрением.

Кася ерзала, прогревалась, как вдруг над ней прозвучало жесткое:

— Застынь! Не двигайся.

Она послушно замерла, спросила шепотом:

— Что стряслось?

— Большие звери, — ответил Влад жестко. — Шевельнешь пальцем, сброшу!

Он вытащил шест, уложил вдоль бревна. Семену бросил негромко:

— Будь готов. Идем прямо на водяного гиганта.

Семен с шестом в руках опустился на четвереньки:

— Что будем делать?

— Ветер пронесет мимо. Только не шевелись!

Теперь Семен видел медленно выдвигающуюся из Тумана зеленую гору, что расположилась посредине круглого и огромного как стадион зеленого поля. Живая гора мускулов, костей и мяса, обтянутая слизистой кожей, походила на чудовищную пирамиду. Толстая кожа спускалась жирными складками. На огромной закругленной голове выпячивались два исполинских шара, до половины вдавленные в голову зверя. Огромная пасть чуть распахнулась. Плот приближался. Семен, похолодев, разглядел за двумя роговыми пластинами, размером со ствол дерева, сложенный втрое гибкий язык, прикрепленный задним концом.

Чудовище тяжело дышало. Живот медленно поднимался и тут же грузно плюхался на толстое поле листа. На широком горле колыхалась кожа, отдувалась, словно водяной монстр всякий раз глотал шар.

Семен застыл на коленях, боясь шевельнуться. Кася потихоньку начала поворачивать голову. Семен яростно прошипел:

— Застынь! Даже не смотри!

Варвар стоял во весь рост, казался продолжением плота — неподвижный, деревянный, прочный, разве что блестящий, словно грязь смыло волнами. Для устойчивости опирался на шест, всадив в щель, рядом застыло огромное туловище ксеркса: даже жвалы вонзил в дерево, не полагаясь на когтистые лапы. Хоша, к великому облегчению Каси, сладко дремал между сяжками Головастика, тихо дрыгал во сне лапками, но водяная гора вряд ли заметит такую мелочь.

Внезапно зеленая гора словно бы уменьшилась: чудовище присело, опустилось на передние лапы, легло животом на лист, всматриваясь в почти застывший возле оттопыренного края деревяшку. Огромные выпуклые глаза смотрели в упор, между ними лег бы с вытянутыми лапами ксеркс!

— Даже не думай шевельнуться, — шепнул Влад одними губами.

Волны подбрасывали плот, опускали едва ли не на дно, но всякий раз плот снова оказывался перед чудовищной мордой — плот почти не двигался. Однажды они едва не ударились о мокрый нос, покрытый остро пахнущей слизью.

Семен лежал вниз лицом, глаза плотно зажмурил. Лишь однажды открыл, в самом начале, тут же пожалел, ибо огромная тупая морда, где в пасти поместилось бы два таких плота, теперь будет сниться каждую ночь. Едва заметный ветерок или же волны очень медленно перемещают плот вдоль зеленой платформы, давая возможность осмотреть чудовище со всех сторон, будто кому-то досмерти хотелось. Может быть, варвару, дитя природы стоит гордо, достоинство не позволяет гнуться, зрит опасность как Одиссей сирен — во весь рост!

Наконец Семен уловил шевеление, робко приоткрыл глаз. Варвар уже отталкивался шестом от воды, на плоту все лежали как мертвые. Семен поднялся на дрожащих ногах, поспешно ухватил свой шест. Руки тряслись, едва не проткнул пэпээнку, варвар нахмурился, смазал оба шеста маслянистым соком.

Семен прокашлялся, собирался мужественно пошутить над пережитым страхом, вдруг Кася проговорила сдавленно:

— Впереди... еще одно!

— Два, — поправил Влад равнодушно. Он неспешно орудовал шестом, всматривался в стену Тумана, что стояла впереди слишком близко. — На самом деле их много, десятка три, но пройдем по краю, перед мордами двух...

Семен сделал горлом сдавленный звук, словно поперхнулся воздухом, поспешно лег вниз лицом, не выпуская шест. Он чувствовал горячее тело ксеркса, с другой стороны к могучему муравью прижалась Кася. Хоша проснулся, начал скакать по всему плоту. Варвар строго прикрикнул. Хоша вмиг присмирел, словно увидел близкую трепку.

Варвар греб долго, наконец застыл. Семен услышал как плещется вода о края листа кувшинки, где восседал исполинский зверь-гора. Негромкий голос произнес:

— Не шевелитесь. Что бы ни стряслось, не шевелитесь.

Семен зажмурился до боли в глазных яблоках. Кася мелко-мелко дрожала рядом. Хоша на этот раз разлегся у него на спине, сопел, дергал лапками, словно и во сне ловил клещиков — дракончик ухитрялся спать в любых условиях. Ксеркс лежал смирно, как солдат на учениях перед атакой.

Внезапно воздух раскололся от страшного рева. Семен вжался в дерево, чувствуя как обрушилось небо. В уши кольнуло болью, в голове стоял звон, вены налились горячим металлом. Он едва удержался, чтобы не зажать ладонями уши, уверенный, что из них хлещет кровь.