Марина Казанцева - Одинокая звезда

На флот торговый королевский напасть задумал он. И под покровом темноты отбить стоящую на рейде шхуну там, где никто из англичан не ждет угрозы от пиратов.

Наш шлюп английский в затее очень пригодился, поскольку только флага не хватало на мачте, чтоб за патруль морской сойти. Старлейк был опытный моряк и все сигналы морские помнил наизусть.

И так безумен был тот план, что, как ни странно, он не провалился! И шхуну торговую, причем со всем товаром, но без команды и уже без шкипера мы в море увели!

Перейра бросил капитана в море, и встал к рулю своей добычи. Макконнехи повел наш старый шлюп. Но не ушли мы без погони и поплыли на север, чтоб стряхнуть со следа своего английский боевой корабль. Из носовых противника орудий пробило борт бедняги шлюпа. Мы приняли на борт его команду: Старлейка, Макконнехи и отъевшегося Мбонгу. Тот снова стал красавцем, только очень хлюпал носом.

Из кормовых своих орудий отличный бомбардир Дэрк Макконнехи с удара одного английский потопил корабль.

Так дрейфовали мы на север, поскольку юг для нас теперь закрыт. А плыть зимой на запад нельзя. И мы искали доброе зимовье, чтобы к весне набрать провизии. Так углубляясь в северное море, мы проплывали мимо фьордов. Норвежская земля была для нас не менее опасной, поскольку северяне не очень жаловали британские торговые суда. Здесь викинги, пусть мало их осталось. Но в мелких поселениях у моря немало жило там богатырей, от коих ждать нам милостей не стоит.

Вот, вставши лагерем в бухте, которых бесчисленное множество по всему берегу морскому, мы прятались от человечьих глаз. Днем добывали моржей, ловили рыбу. Ночью в хижинах на берегу под слоем снега прятались от стужи. Наше счастье, что фьорды на зиму не замерзают.

Несчастный Мбонга чуть не сошел с ума от вида снега, и думал, что умер он и в ад попал!

Но раз однажды, на моржей охотясь, мы увидали челн, плывущий по воле волн без весел. Ни человека не виднелось поверх украшенных бортов.

Перейра, не взирая на протесты, сел в шлюпку и поплыл к челну. Набросил на нос трос и на буксире привел он челн из моря в воды фьорда.

На дне лежал в рубашке красной и в лохматых волчьих сапогах надежно связанный веревкой русый воин. В беспамятстве кричал он и ругался. Но слов неведомого языка мы не понимали.

Мы принесли его в землянку, где жили втроем Хосе, Старлейк и Марвелл. И к вечеру находка наша глаза открыла и озираться стала вокруг, не понимая, что случилось и где же льды.

Путы рискнули снять мы с онемевших рук и чашку крепкого бульона ему подали.

Был муж сей богатырь — всем богатырям не ровня. Но удивительней его огромной силы был цвет небесный глаз его.

Мы знали только то, что звали его Торосс. И вскоре стали звать его по цвету глаз его небесных — Торосс Синеглазый.

И к наступленью северного лета он научился с нами говорить, мешая речь испанскую с английской. Поведал он свою историю, позор которой хотел бы лучше умолчать. Но не смел, поскольку по закону северного клана спасителям своим он лгать не мог.

Торосс был берсерк. Наевшись погани грибной, он перебил в селении своем десятка три людей, кто на пути его безумном повстречался. Был пойман, связан и судим. И бросили его раздетым в лодку и по течению столкнули. И, коли мы его спасли, то нам он службу готов нести, и в преданности его у нас всех усомниться не будет повода.

Так и остался с нами викинг Торосс Синеглазый, который северных медведей руками голыми ловил и на бегу оленю вскакивал на спину. Он нас с повадкой северного зверя ознакомил и добывать пушнину ценную для выгоды торговли научил.

Едва сошли снега и выглянула первая трава, мы, нагрузили припасы и маленькое наше сообщество на судно. Его подвергли мы крещенью и дали имя новое: "Звезда".

Наш путь на юг лежал, мимо датских берегов. Но за зиму корабль так проледенел, что тяжек был он в управленьи. И место потеплее Хосе искал, где б просушить и просмолить борта перед дорогою на Запад. И на одном из датских островков, где только чайки жили на скалах голых, мы встали и делом срочным занялись.

На третий день к нам гости заглянули. На судне одномачтовом приплыли на веслах, с клочками парусов на рее, с пробоиной в борту, с рулем разбитым пятеро датчан — все братья.

При виде их Торосс возликовал, считая, что судьба удачу посылает, тем что пригнала к нашему костру таких отчаянных парней. Датчане вздумали разбоем поживиться в английских водах, поскольку рыбы недостаток у них случился с утерей сети. Но там попались и были биты нещадно, и в шторм ещё попали небольшой. И вот с таким большим уловом и добычею прекрасной прибились к островку, не зная, чем ещё латать дырявый парус и разбитый в щепы борт.

Хосе Перейра, видя столь отважных мореходов, немедля им награду предложил с тем, чтобы в путь опасный к далеким берегам чрез океан к богатству им приплыть.

Датчане, нимало не колеблясь, согласились все пятеро, поскольку надежда призрачная им была милее унылой жизни возле датских берегов.

Команда собралась на палубе и предводитель, Хосе Перейра, план свой изложил: обратный путь пройдя, вернуться к теплым водам Гибралтара и отобрать в боях испанские суда, и лишь тогда отправиться в поход на запад.

Есть удивительное нечто в отчаянно безумных планах: там где ничто удачу не должно сулить, она сама, как пьяная вакханка, бросается в объятия авантюристов, какими были мы и судьбы наши, связанные неразрывно!

Сами изумляясь и смеясь, мы стали обладателями двух огромных каравелл испанских. И лишь Перейра не был удивлен, он принял приношение судьбы, как властелин от подданных своих, дары с поклоном приносящих.

И вот мечте заветной в глаза мы заглянуть желая, отправились с надеждой и отвагой чрез бездны и опасности пути к неведомым краям, к легенде и сиянью Эльдорадо!

Народу с нами было сотни две, поскольку удачливым считаться начал наш Перейра, которого все почитали мёртвым. А он вернулся, с кораблем, с людьми, с богатством, со славой. Он был спокоен и уверен и лишь глаза его мерцали тёмным блеском. И недуг тайный, неведомый для всех, его точил, как точит ветер камень.

Полгода были мы в пути, и всё к удаче нашей складывалось так чудесно, что все уверовали мы в звезду Хосе Перейры. Он добр был к нам, и нас, как братьев своих любил. И все ему платили преданностью и никогда в нём не видали мы отчаянья, сомнения иль страха.

В пути встречались нам испанские суда, которые спешили, как и мы, на запад, и припасли широкие карманы и сундуки поглубже. Чтобы набивать их золотом блестящим, о коем с упоением в Испании вещали нищие певцы и о котором мечтали толстые вельможи.