Денис Грушевский - Добро с кулаками

Воробейкин Геннадий Яковлевич: Вот извольте видеть, только что из банка. Еще краской пахнут. Как вам они, эти крошки? Разве не прелесть? Прямо от сердца отрываю, прям, как собственное дитя из дому выгоняю.

Аркадий Афанасьевич: Опять не правильно. С деньгами нужно легко расставаться. Ведь, по сути, вы вкладываетесь в будущее большое дело. А уж отдача не заставит долго ждать. Вы меня дико извиняйте, но время такое доверять можно только домашнему питомцу, да и то на пятьдесят процентов. Ещё одна небольшая проверочка.

С этими словами зам министра принялся проделывать следующие не совсем понятные с первого взгляда вещи. Дождавшись пока прогорит последний листок, он внимательно изучил все пуговицы, а также подозрительные предметы в гардеробе гостя. Видимо оставшись довольным, далее Аркадий Афанасьевич достал из тумбы пару резиновых перчаток и натянул их на руки.

Затем знаками, кивками и намёками всё-таки донёс следующую свою мысль до бизнесмена. Мысль эта заключалась в том, чтобы Геннадий Яковлевич взял чемодан с деньгами и проследовал за зам министром в серверную. В серверной света зажигать Аркадий Афанасьевич почему-то не стал, а предложил Воробейкину поставить чемоданчик на столик и открыть. После чего зам министра извлёк заранее приготовленную ультрафиолетовую лампу и скрупулёзно принялся пересчитывать и просвечивать каждую пачку банкнот. На всё про всё ушло около тридцати минут. Ни одна банкнота не засветилась в ультрафиолете злобным, отпугивающим словом «взятка». Ни на одной банкноте Аркадий Афанасьевич не увидел дополнительной нумерации. Всё было чисто, и одобрительно кивнув, зам министра предложил вернуться в кабинет. В кабинете Зам министра набрал по служебному телефону какой-то из номеров и после того как трубку взяли, властно поинтересовался о том выполнено ли его поручение за номером триста девять. После чего, видимо удовлетворившись результатом ответа, положил трубку, сам же с чемоданом с деньгами отправился к занавешенному окошку. Далее произошёл следующий фокус. Выглянув минуты через три за занавеску, Аркадий Афанасьевич извлёк из-за окна мешок на верёвочке, ловко запихнул в него чемоданчик, три раза за верёвочку дернул. Впоследствии мешок с деньгами как на лифте начал подниматься куда-то вверх, пока не исчез вовсе. Воробейкин весь процесс сидел с раскрытым от изумления ртом и наблюдал, как плавно улетели его собственные денежки куда-то ввысь. Довольно потерев руки, Аркадий Афанасьевич направился было к своему креслу. Вдруг не пройдя и половины необходимого пути в глазах начало темнеть прямо как перед потерей сознания. Зам министра даже покачнулся, но усилием воли совладел с собой и на ногах всё-таки удержался. Непроизвольно посмотрел на портрет президента и тут второе неприятное явление — президент вдруг как бы ожил в своём портрете, и сурово посмотрев, на зам министра, показал тому кулак, а затем провёл ребром раскрытой ладони по горлу, что видимо, означало — секир башка тебе коррупционер.

Так-с, что-то я заработался совсем. Пора бы немного сбавить обороты. Это всё от волнения не иначе, — подумалось Аркадию Афанасьевичу. Кое-как добрёл он до кресла и, рухнув в него, нажал кнопку коммуникатора.

— Матильда будь добра ледяной Алтайской, — уже каким-то не совсем привычно властным голосом прошипел хозяин кабинета.

Воробейкин, внимательно наблюдавший за всем происходящим, с улыбкой взял ручку и бумагу и написал, а затем и предъявил зам министру следующие: Чего это вы любезный Аркадий Афанасьевич так румянцем залились? Уж не стало ли вам случаем стыдно? Да кстати, вы, не превзойдённый мастер конспиратор! На войне вам бы цены не было. Из вас шпион бы получился ну просто конфетка. Не много процентов на удачу я положил бы вашим супротивникам.

Зам министра с удивлением поглядел на гостя, кое-как скомкал и поджёг его листик и уж совсем нехотя принялся писать свой. В нём сообщалось следующее: Во-первых, стыдно должно быть тем, у кого видно. Во-вторых, зам министра очень устал и просит оставить его. В-третьих, о следующей встрече Воробейкину будет сообщено приблизительно через неделю. И наконец, в-четвёртых, было, приятно, иметь дело с настоящим бизнесменом.

— Большой привет Андрею Борисовичу, — уже вслух прощаясь, проговорил Аркадий Афанасьевич и, откинувшись в кресле, уже принялся погружаться в какие-то собственные мысли. При этом он устало закатил веки. Зам министра ещё не до конца пришёл в себя от грозящего кулаком президента и пред обморочного состояния. Ему требовался небольшой отдых и полный покой. Немного побыв в забвении, в голову залезла нехорошая мыслишка о том, что это всегда столь расторопная Матильда так медлит. Приоткрыв глаза Аркадий, Афанасьевич был немало удивлён тому факту, что его гость вовсе не ушёл, а всё также сидит напротив и весело орудует пилкой для ногтей. Вопросительно уставившись на взяткодателя, зам министра спросил:

— У вас что-нибудь ещё?

— Да собственно нет. Просто уютно тут у вас, прямо уходить не хочется. Кстати Матильду можете не ждать. Ей сейчас не до ледяной Алтайской, уж вы мне поверьте. Она сейчас взывает ко всем святым, каких помнит.

Ситуация складывалась какая-то не совсем здоровая. Даже можно сказать необъяснимым безобразием повеяло от ситуации. Аркадий Афанасьевич снова нажал на кнопку и уже как-то истерически, с какой-то угасающей надеждой потребовал немедленно Матильду в кабинет. И тут двери кабинета распахнулись, но не Матильда образовалась на входе с подносом ледяной Алтайской, совсем не Матильда. Двое в чёрных костюмах с красными корочками в руках похожие друг на друга как близнецы братья ловко преодолели расстояние до зам министра и также ловко принялись крутить тому руки. Когда наручники защёлкнулись на руках Аркадия Афанасьевича, эти двое верзил принялись по очереди награждать последнего то чилимом, то смачным щелбаном приговаривая при этом, что взятки брать совсем не допустимо, противозаконно и претит человеческой природе. Что даже ни одному зверю никогда, и в голову ни разу не могло прийти взять взятку. А человек, пожалуй, стоит на несколько ступеней эволюционного развития выше. Хорошо бы смотрелся, допустим, лев — царь зверей, если бы вознамерился брать взятки, ну положим у стада буйволов, взамен обещая тех не кушать. Кто восполнил бы недостающий рацион прайда? Остальные более бедные и неприспособленные газели, зебры и тому подобное? Кто, я тебя спрашиваю? Кто? Отвечай боров! Приговаривали эти двое одинаковы с лица словно в сказке из ларца, совсем не давая, подопечному ни опомнится, ни ответить, продолжая параллельно того тузить. Когда вслед за чилимами и щелбанами эти двое вознамерились с пылу с жару прописать Аркадию Афанасьевичу лося, хромоногий бизнесмен властно остановил их. Сослался он на то, что последнего разума лишать, всё-таки совсем не стоит. Аркадий Афанасьевич от растерянности потерял и дар речи, и властный голос и уж тем более всё своё высокомерие. Он лишь охал, ахал! Скулил и щебетал что-то вроде того, мол, это провокация! Подставили! Причём тут я то! А в концовке экзекуции принялся кричать, правда, шёпотом, жадно глотая воздух — Помогите! Убивают!