Николай Гацунаев - Звездный скиталец (С иллюстрациями)
Все это произошло в считанные секунды. Симмонс успел лишь заметить краешком глаза коричневую молнию, которая ударила шейха в зад и, как по волшебству, превратилась в барана. Баран торжествующе мемекнул и, как ни в чем не бывало, трусцой отправился к своим сородичам под карагачи.
— Вот это номер! — покачал головой Симмонс и расхохотался. Залилась звонким смехом Эльсинора. Аваз хохотал, зажав рот ладонью, однако быстро опомнился и, оценив обстановку, счел за благо поскорее унести ноги: быть свидетелем конфуза кушбеги ничего хорошего не предвещало. Юноша подобрал узелок с бритвенными принадлежностями, кивнул продолжавшим корчиться от смеха Эльсиноре и Симмонсу и скрылся за углом башни.
Первым пришел в себя Ислам Ходжа. Медленно, озираясь по сторонам, встал с земли, поднял и нахлобучил папаху.
— Как он у меня на шее оказался, негодяй? — удивленно, вполголоса произнес кушбеги. — Крылья у него выросли, что ли?
Он подошел к шейху и, без особого, впрочем, ожесточения, вяло пнул того в бок.
— Дод! — пронзительно заверещал шейх. Из-за башни, запоздало бренча оружием, выбежали двое нукеров.
— Уберите эту падаль! — величественно распорядился кушбеги. — Надавайте по шее и выбросьте за ворота!
Нукеры с рычанием набросились на шейха, подхватили под руки.
— Не трогайте, да не покинет вас счастье! — продолжал орать шейх. Не обращая внимания на вопли, нукеры поволокли шейха прочь. Ислам Ходжа подождал, пока они не скрылись из виду, и обернулся к гостям. Теперь его лицо выражало вежливую учтивость и чувство собственного достоинства. «Силен, — весело подумал Симмонс. — Такой с коня свалится, а в седле усидит!»
— Его величество хан Сайд Богадур Мухаммадрахим Второй, — раздельно выговаривая каждый слог, отчеканил кушбеги, — просит своих гостей оставаться в отведенных для них покоях. К трапезе я вас приглашу сам.
Ислам Ходжа отвесил легкий поклон и величественно удалился.
— Тебе не кажется, что наш визит несколько загянулся? — спросила Эльсинора, когда они умылись и привели себя в порядок.
— Ты решала, ехать сюда или не ехать, — напомнил Симмонс. — Разве не так?
— Так, — кивнула она. — Но, во-первых, я и представления не имела, где эта самая Чодра, а, во-вторых, откуда я могла знать, что тебе взбредет в голову блажь отправиться с Авазом на его Голгофу, и, в-третьих, насколько я поняла, особого желания говорить о делах в Таш Хаули у его величества Мухаммадрахимхана не было. Мне даже показалось, что каким-то образом он догадывается о цели нашего визита.
— Ну это уже из области фантастики! Ты забываешь, что мы вернулись на неделю назад. У твоего Джумы пока все в порядке. А ханкинскому беку и в голову не приходило с ним расправиться.
— Не скажи, — возразила она. — Эти местные князьки, конечно же, самодуры и самоуправы, но что касается Джумы, то тут бек вряд ли сам решился бы на расправу.
— Ты думаешь, расправа санкционировалась свыше?
— Да, — ответила она. — Я так думаю. Больше того, я почти уверена.
— Может быть, ты и права, — покачал головой Симмонс. — Одно дело прикончить какого-то бедолагу-арбакеша или спалить дом дехканина за неуплату налога, совсем другое — расправиться с человеком, который внезапно и необъяснимо набрал силу.
— И пользуется расположением людей еще более необъяснимых и влиятельных. Ты недооцениваешь хана, Эрнст. Возможно, охранки как таковой у него и нет, но в том, что глаза и уши есть всюду, можешь не сомневаться. Ему, конечно же, докладывают и о нас, и о тех, с кем мы имеем дело.
— Ты права, — повторил он. — И что из этого следует?
— А то, что выколотить у хана фирман о назначении Джумы ханкинским беком будет труднее, чем тебе кажется.
— Казалось, — поправил Симмонс. — Теперь уже не кажется.
— Тем лучше. И что ты намерен делать?
— Купить фирман. Предложить его величеству столько золота, что у него глаза на лоб полезут. Но у тебя, по-моему, какие-то свои планы? Не зря же ты отговаривала меня брать с собой синтезатор.
— Я просто подумала, что хан поверит тебе и на слово.
— Кто его знает? — Симмонс почесал переносицу. — С наличными чувствуешь себя как-то увереннее. Посмотрим.
На лестнице показался Ислам Ходжа и в изысканных выражениях сообщил, что его величество приглашает гостей вниз. Симмонс заверил, что они не заставят себя ждать. Кушбеги кивнул и скрылся.
— Тебе, наверное, лучше говорить с ханом тет-а-тет, — сказала Эльсинора. — Если этот тип будет увиваться рядом, я возьму его на себя.
Симмонс усмехнулся и покачал головой.
— Ты что-то имеешь против?
— Нет.
— Тогда в чем дело?
— В лексиконе. Есть в нем что-то от преступного мира.
— Дорогой мой! — рассмеялась она. — То, для чего мы с тобой сюда приехали, в любом обществе квалифицируется как преступление. Так что бог с ним, с лексиконом.
Уговорить хана, вопреки опасениям, оказалось нетрудно. Стоило Симмонсу предложить венценосцу два мешка золотых монет, согласие было получено, а еще час спустя фирман о назначении Джумабая Худайбергена правителем Ханкинского бекства, скрепленный подписями и печатью, был торжественно вручен супругам. Обговорив детали и формальности и условившись о сроке вступления в должность новоиспеченного бека, Симмонсы простились с ханом и кушбеги и под охраной трех нукеров отправились в Хиву.
Карета, упруго покачиваясь на рессорах, катилась по пыльной дороге. Садилось солнце. Небо за окном кареты приобретало оранжево-золотистый оттенок. Путники, издали завидев карету и нукеров, спешили свернуть с дороги и переждать где-нибудь в стороне, а если это не удавалось, — падали ниц и оставались в этом положении, пока карета проезжала мимо.
Лишь один всадник, ехавший в ту же, что и они, сторону, оглянулся и продолжал свой путь.
— Скажите на милость, какой храбрец! — удивилась Эльсинора, когда они уже почти поравнялись с ним.
— Этот-то храбрец мне и нужен, — пробормотал Симмонс, высунулся из кареты и окликнул всадника:
— Аваз!
— Да, таксыр? — Юноша подхлестнул свою лошаденку, и она затрусила вровень с каретой. Лицо Аваза было задумчиво и спокойно.
— Пересядь к нам, — предложил Симмонс. Аваз кивнул. Карета остановилась. Юноша передал поводья своей лошади одному из нукеров, открыл дверцу и сел напротив супругов. Карета тронулась. Солнце опустилось за горизонт. Вполнеба полыхал закат, и в его желтоватых призрачных отсветах лицо юноши казалось выточенным из янтаря.
— Я уже решил, что мы тебя не нагоним, — сказал Симмонс.
— Нукеры бросили шейха посреди дороги. Я помог ему дотащиться до ближайшего дома. Он совсем плох.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});