Роберт Стоун - Цена заклятия (Обретение волшебства - 1)

Киринфа первой пришла в себя. Она кинула гневный взгляд на предавшего ее брата, повернулась на каблуках и бросилась прочь. Акмар убрал руку со своего меча и, с любопытством взглянув на Сенза, поспешил за своей подопечной. Никогда раньше за всю историю семьи Джурин обстоятельства не вынуждали телохранителя поднять руку на кого-либо из императорской семьи. Акмар почувствовал в этом дурное предзнаменование.

Киринфа все еще пылала от ярости, когда добралась до своих покоев в северо-западной башне. Акмар занял обычное место в прихожей, а Киринфа пробежала через гостиную и гардеробную в спальню, захлопывая все двери за собой. Наконец она задернула плотный камчатный полог и упала в прохладную мягкость своей постели, закрыв лицо руками.

Она уже давно смирилась с тем, что Кланнох больше не был ее маленьким братом, с которым они вместе играли и бегали по всему дворцу. В возрасте десяти лет их воспитание стало весьма жестким, и Кланнох проводил большую часть времени за изучением истории Индора и искусства управлять им. Однако, несмотря на то что их детская любовь друг к другу умерла, они оба испытывали уважение к этому чувству и в их отношениях сохранилась сердечная привязанность. Никогда, даже после самых унизительных розыгрышей, Кланнох не обращался с ней так резко и зло.

Киринфа повернулась и села, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками. Она пыталась избавиться от жгучей боли, вызванной словами Кланноха, и сосредоточиться на том, что она от него узнала... поскольку, несмотря на яростную ссору - а на самом деле благодаря ей, - она узнала все, что хотела, а возможно, даже больше. Никогда прежде Киринфа не слышала, чтобы ее брат рассуждал о том дне, когда их отец сойдет вслед за матерью в могилу. Конечно, Кланнох был единственным мужчиной - наследником императорского престола в Индоре и в этом качестве обязан был думать о своем будущем как о будущем монарха. Но то обстоятельство, что он жаждал и рвался к власти, то, что подобные мысли полностью захватили его, - это открытие потрясло Киринфу.

И, к сожалению, а может быть, и к счастью, Киринфа узнала не только о страстном желании ее брата поскорее унаследовать престол. Она поняла, какие планы строит брат в отношении ее будущего. Если Киринфе удавалось отпугнуть многих поклонников своим эксцентричным поведением и изучением магии, если ей удавалось убедить все еще снисходительного отца, что другие претенденты совершеннейшее пустое место, то от Кланноха ей не приходилось ждать такой же снисходительности. Почему-то Киринфа всегда воображала, будто в силу их детской привязанности брат станет уважать ее желания в области замужества. И вот теперь оказалось, что юный Кланнох стремится остаться единственным представителем династии Джурин в императорском дворце, и это открытие вызвало у Киринфы какие-то неясные подозрения.

Внезапно ее охватило желание узнать больше, увидеть, чем ее брат занят в этот самый момент. Она научилась у Холоакхана не очень многим практическим заклинаниям - способами творить магию было мучительно трудно овладеть, - но в ее распоряжении имелись средства для выполнения этой конкретной задачи. На тумбочке рядом с кроватью лежало маленькое зеркало с серебряной ручкой. Она схватила его и положила рядом с собой на постель, затем достала из ящика тумбочки длинную шпильку для волос, украшенную жемчугом. Она воткнула острие шпильки в подушечку пальца и крепко надавила, одна яркая капля крови, словно бусинка, упала на зеркало. Заматывая палец платком, Киринфа принялась напевать тихую мелодию. От усилий, необходимых для работы с магией, принцесса побледнела, ее брови сошлись над переносицей, а длинные пальцы сжались в кулаки. Заклинание ясновидения было простым, но оно все равно требовало от своего творца максимального напряжения. И даже в этом случае, если Кланнох отдалится от той комнаты, где он произносил свою высокопарную речь, заклинание не сработает. На самом деле ясновидение Киринфы распространялось на весьма ограниченное расстояние. Не думая о возможной неудаче, она сконцентрировала все свое воображение на фигуре брата. Принцесса продолжала петь, по телу побежали мурашки. Голубой шелк платья покрылся в нескольких местах темными пятнами пота.

Вдруг капелька крови на зеркале задвигалась. Она откатилась примерно на дюйм, остановилась, а затем покатилась в обратном направлении. Куда бы ни двигалась капля, за ней оставался след в виде цветной дорожки, словно каждое ее движение стирало отражающий слой с зеркальной глади, открывая взору удивительную многоцветную поверхность.

Тихий шипящий звук достиг ушей Киринфы, а затем над зеркалом поднялась тонкая струйка дыма, кровь начала нагреваться. Движения маленькой капельки стали более беспорядочными, теперь она быстро каталась по зеркалу, скользя по его полированной поверхности до тех пор, пока не ударялась о серебряную рамку и не отскакивала в противоположном направлении. Отражение лица Киринфы вскоре было во многих местах перечеркнуто яркими цветными линиями. Через несколько мгновений оно почти полностью исчезло. Капля еще продолжала свое хаотичное движение по стеклу, а случайные точки уже начали соединяться, превращая отдельные цветовые пятна в законченные образы. Сцена приобрела отчетливость, и наконец Киринфа смогла рассмотреть фигуру брата. Он опять стоял спиной к ней.

Еще через несколько секунд вся поверхность зеркала превратилась в единую овальную картинку, а капля крови совершенно испарилась. Теперь, хотя и очень слабо, Киринфа могла различить и голос, но он принадлежал не принцу Кланноху.

- Найджер мертв, и новый парф должен быть помазан. Такова традиция.

Низкий хриплый голос принадлежал ее отцу. Киринфа сосредоточила всю свою волю, и фигура ее брата стала медленно уменьшаться. Она попыталась охватить своим мысленным взором большее пространство и вскоре поняла, что брат стоит в отцовском зале для аудиенций, не в том парадном тронном зале, который использовался только для официальных церемоний, но в гораздо меньшем помещении, где Маллиох ежедневно вершил дела Империи. Правитель сидел в огромном дубовом кресле, обложенный искусно вышитыми подушками. Его крепкое старое тело было облачено в бархатные одеяния, а на голове виднелась простая золотая корона в виде обруча. Император задумчиво поглаживал короткую седую бородку, глядя на сына.

Кланнох стоял у дальнего конца длинного деревянного стола, заваленного картами, документами и отчетами. Толпа советников и слуг суетилась тут же, подсовывая разные бумаги, но многие из них наблюдали за разговором с нескрываемым интересом. Киринфа поняла, что аудиенция была публичной; она вполне могла спуститься вниз и войти в зал, сэкономив таким образом и усилия, затраченные на сотворение заклинания, и капельку крови из своего нежного пальца. Но она внимательно всматривалась в изображение, не желая отказаться от заклинания теперь, когда она уже сотворила его.