Роберт Стоун - Цена заклятия (Обретение волшебства - 1)

- Мы получим объяснения сейчас.

Но Эстона не испугал сверкающий взгляд Брента.

- Вы уверены, что все хорошо обдумали, Каррельян? Когда с делом будет покончено, вы захотите вернуться в свой особняк и по-прежнему наслаждаться жизнью. Но каждое слово, услышанное от меня, превратится в ношу, которую вам придется нести до конца своих дней.

В действительности, думал Эстон, только он сам понимает, насколько тяжела эта ноша. Никому не доводилось тащить на своих плечах груз истины дольше, чем ему.

- Избавьте меня от этого сентиментального вздора, - ответил Брент, закипая от бешенства, вызванного лицемерием старика. - У меня и Карна не осталось невинности, которую следовало бы хранить, благодарю покорно. Коррупция в правительстве, скрытые войны, удары кинжалом в спину, скандалы мы все это знаем и спим спокойно по ночам. Но я и пальцем не шевельну, пока не пойму, кого вы так рветесь схватить моими руками... и почему.

Эстон откашлялся и сплюнул на землю.

- Сомневаюсь, что вы так уж равнодушны к событиям, происходящим вокруг вас, Каррельян. Каждая минута, которую вы сейчас тратите впустую, означает приближение краха всей вашей драгоценной империи генераторов. Этой информации вполне достаточно. Поймайте убийцу, или ваше состояние погибнет.

Брент пожал плечами и повернулся к старику спиной.

- Ты ведь не сможешь выбраться отсюда, да, Карн?

Старый вор и в самом деле не прислушивался к разговору, и Бренту пришлось повторить свой вопрос. Карн поднял глаза и покачал головой. Его сердце бешено стучало, а в животе он ощущал какой-то странный холодный комок. Он знал, что если попробует шевельнуться, с ним случится что-то вроде приступа - он затрясется, а возможно, и зарыдает. Это незаметно подкралась истерика, нашептывая ему утешительные рецепты забвения. Но Карн знал, что он уже подвел сегодня друга и больше этого делать не должен. Брент, как всегда, каким-то таким образом зависел от него, Карн чувствовал это, но даже не пытался понять.

- Прости, Брент, - сперва Карн произносил слова с величайшим усилием, но потом его голос окреп. - Тут слишком далеко карабкаться, чтобы я смог выползти на одних руках.

Брент опустился на колени рядом с другом и сжал его плечо.

- Я принесу веревку, - спокойно сказал он. - Но для этого надо вернуться наверх. С тобой будет все в порядке?

Вопрос, конечно, звучал нелепо. Больше всего на свете Карн сейчас горел желанием просто пошевелить ступней - одно крошечное движение пальцев ног, подсказавшее бы ему, что исцеление возможно, что он снова будет ходить. Он бы пожертвовал всем, что имел, просто чтобы суметь самостоятельно выбраться из пещер крайн на солнечный свет Прандиса.

Нет, подумал Карн, никогда и ничего уже не будет в порядке, но он загнал поглубже и эту мысль, и все горькие и язвительные слова, которые мог бы произнести в ответ. Вместо этого он просто кивнул и улыбнулся старому другу.

Брент бросил тяжелый взгляд на Эстона и повернулся к выходу. У дверного проема он остановился и, не оглядываясь, произнес:

- Только попытайтесь сбежать, я мигом вас выслежу. Это не улучшит мой характер.

Однако Эстон пребывал не в том настроении, чтобы терпеть чьи-то приказания. Он решительно шагнул вперед, размахивая указательным пальцем перед лицом Брента.

- Кто-то должен срочно сообщить о случившемся в Министерство разведки. Каррельян, даже если вы не захотите помочь, это очень важно, мы... Что вы делаете?

Примерно на середине реплики Эстона Брент развернулся и шагнул к старому министру, сверля его взглядом. Наклонившись, он подобрал одну из проволок, которыми Хейн связал руки пленника.

- Каррельян!

Брент схватил Эстона за запястье и подтащил к ближайшей статуе. Он силой заставил старика обнять каменное изваяние за талию и связал запястья проволокой.

- Черт побери, Каррельян, эти статуи не очень устойчивы. Если я потеряю равновесие...

- А вы не теряйте, - посоветовал Брент. Затем он исчез в туннеле, и через мгновение звук его мягких шагов растаял в темноте.

Бэрр Эстон осторожно повернул голову к Карну и взглянул на его неподвижные ноги с чем-то похожим на сожаление. Сожаление было не тем чувством, которое старый министр шпионажа часто испытывал в своей жизни, но в последние дни оно приходило к нему все чаще и чаще. Видимо, подумал он, это и есть истинное проклятие старости.

- Знаете, - тихо сказал Эстон, - вам вовсе не надо было это делать.

- Что делать? - рассеянно откликнулся Карн.

- Лгать. Говорить ему, что это убийца толкнул на вас статую.

Карн с минуту обдумывал сказанное, затем в его глазах вспыхнул мрачный свет.

- Когда Брент вернется, вы сами сообщите ему то, о чем не стал рассказывать я.

Затем оба мужчины погрузились в долгое молчание; Карн созерцал свои искалеченные ноги, а Эстон - свой искалеченный мир.

- Он застрелил наших лошадей, - с отвращением объявил Брент, вернувшись. - Я нашел замену в каменоломне, а заодно двоих мужчин, которые не побоялись зайти в туннели, за приличную плату, разумеется. Они ждут у выхода из шахты с веревкой. Я надеюсь, мы без проблем выберемся отсюда, обратился Брент к Карну, затем бросил косой взгляд на Эстона. - Отсюда мы отправимся на долгий отдых в Гатонь.

Эстон испустил глубокий вздох. Завуалированная угроза Брента абсолютно его не испугала. Бывший министр провел на этом свете долгие восемьдесят два года. И большую часть из них он был готов к смерти, по роду своей деятельности он даже ожидал ее. Хотя подобная мысль не доставляла ему ни малейшего удовольствия, он тем не менее был готов умереть и прямо сейчас.

Нет, угроза Брента не имела для него никакого значения. Эстон размышлял о пещерах крайн, в которых он скрывался последние восемь дней. Он все еще не знал и теперь уже никогда не узнает, для чего предназначалась эта большая темная комната. Почему крайн изваяли такие прекрасные и такие непрочные статуи, большая часть которых сейчас обломками валялась на полу? Почему они никогда не изображали собственные лица? Только крайн могли ответить на эти вопросы, но они уже давно покинули этот мир. И почему они умерли? Вопросы, навсегда оставшиеся без ответа, теперь его участь - смотреть на обломки статуй мертвой расы и предаваться раздумьям.

И Бэрр Эстон думал о том, сколько осталось времени до того момента (если лысому убийце позволят-таки скрыться), когда его несчастная страна перестанет существовать, и будто наяву видел картину, как какой-нибудь человек в будущем идет по разрушенным улицам Прандиса и спрашивает себя, что за люди жили здесь и как и почему они погибли.

Эстон вполне мог ответить на этот последний вопрос. Он стоял в полумраке, обнимая памятник давно умершему, предвидя разрушение всего, что он знал, и терзался мыслями о сложившемся положении. Такая неудача, что единственный человек во всем Чалдисе, способный предотвратить катастрофу, оказался вором и негодяем. Бренту Каррельяну наплевать, выживет его страна или погибнет. Возможно, Эстону удастся заставить его пересмотреть свое отношение к этому делу, но для этого придется произнести вслух то, о чем молчали веками, рассказать историю, тщательно вымарываемую из памяти людей. Но Эстон считал, лучше сделать это, чем увидеть, как стирают с лица земли твою страну.