Роберт Силверберг - «Если», 1998 № 03

— Может, ты и права, Хелен, — признал я. — Но что дальше?

— Я лично буду спать, граф. У меня уже глаза слипаются.

Осушив бокал, я уж было собрался встать из-за столика. И тут увидел мальчишку, игравшего в пьеске Маркуса. Уже в обычной, простой одежде, без грима, утратив сходство с принцем начисто, он бродил между столиков, высматривая кого-то.

— У меня такое ощущение, что спать еще рано, — пробормотал я и помахал рукой. Мальчик подошел к столику.

— Ну? — спросил я.

— Ваша светлость, простите мою дерзость… — здесь, среди аристократов, мальчик держался подобострастно. — Но не скажите ли вы, где ваши владения?

Наверное, мы с Хелен одновременно сделали стойку.

— В море, мальчик. Я граф Печальных Островов, — тихо сказал я.

Актер просиял:

— Граф, у меня для вас послание!

— Давай.

— Граф, мне сказали, что вы заплатите стальную марку.

Я бросил на стол две монеты. Накрыл ладонью:

— Получишь две.

— Слово графа крепче железа. Ваша светлость, меня просили передать следующее: «Смоленый канат кинжалом не разрезать…»

— Так, — я поймал его за руку, заставил сесть рядом. — И все?

Мальчишка испугался:

— Нет… если для вас эти слова не пустые.

— Что еще?

— Жди.

— Что?

— Жди. Одно слово.

— Кто велел это передать?

— Женщина, такая… средних лет, лицо постное, темноволосая, одета небогато. Наверное, не высокородная.

Женщина? Почему женщина, откуда?

— Когда ты ее встретил?

— Неделю назад, когда сцену про Маркуса вставили, и я первый день играл, она тоже подошла в актерскую, вроде как вы. И сказала, что если меня спутает с принцем граф Печальных Островов, то я должен передать эти слова. Она сказал, вы будете довольны…

— Ты ее видел потом?

— Нет, слово чести!

— Если ты вспомнишь еще что-нибудь важное, то заплачу вдвое, — я убрал ладонь с денег.

— Нет, — с сожалением сказал он, взяв монеты. — Больше ничего не знаю. Я поначалу внимания не обратил, я радовался очень, что сыграл хорошо. Я ведь хорошо играю?

— Замечательно, — похвалил я. — Вспомнишь что, подойди.

— А куда?

— Гостиница «Золотой Ритон». Знаешь?

— Конечно, мы тут каждый год играем… А кого спросить?

— Графиню Хелен, — переглянувшись с летуньей, сказал я. — Сам я путешествую инкогнито.

— Благодарю, ваша светлость.

Мальчик встал, старательно поклонился Хелен и торопливо зашагал прочь. Я посмотрел на летунью:

— Ты хоть что-то понимаешь?

— Что значили слова о смоленом канате?

— Я говорил это Маркусу, когда мы бежали.

— Маркус в Миракулюсе, — сказала Хелен.

— Похоже на то.

— И еще нам дали понять, что искать его бесполезно. У него есть здесь покровитель… точнее покровительница.

— Значит — ждать?

Хелен вздохнула:

— Ильмар, замки ты открываешь ловко, а вот соображаешь туго. Ты даже не обратил внимания, как изящно и непринужденно этот ребенок выманил наш адрес.

— Побойся Сестры, Хелен! Я сам его назвал, чтобы он…

— Вот именно.

Лицо летуньи стало жестким.

— Пошли, — она резко поднялась. — Я не знаю, сколько придется ждать и чем кончится ожидание. Но нам лучше быть в гостинице.

Среди гуляющих в Стране Чудес мы, по-видимому, были редкой парой, возвращающейся в гостиницу так рано. Портье вручил нам тяжелый медный ключ, и мы поднялись на четвертый этаж. На лифте — не хотелось упускать оплаченного удовольствия.

— Паровой? — спросил я паренька-лифтера в темно-синей форме. Тот кивнул гордо, будто сам пар вырабатывал. Лифт полз медленно.

— Скажи, дружок, — Хелен достала из сумочки монетку. — Если бы ты искал на острове женщину средних лет с невыразительным скучным лицом… куда бы двинулся?

Паренек скривился:

— Я бы помоложе искал. И веселую.

Летунья улыбнулась:

— Ответ неверный и денег не прибавит.

Лифтер старательно соображал. Неуверенно пожал плечами:

— У нас тут скучающих мало… Может, среди монашек в монастыре Исцеляющих Слез? Они там все скучные, им положено.

— Ладно, держи.

Паренек распахнул решетчатую дверь, и мы вышли из лифта. Хелен задумчиво постукивала пальцами по гипсу.

— Нет, отпадает, — с сожалением сказала она. — Им даже младенцев мужского пола запрещено в стены монастыря вносить.

— Откуда ты только все знаешь? — полюбопытствовал я.

— А… по молодой дури собиралась в монастырь уйти, — Хелен задумалась. — Потом поняла, что это не по мне.

У двери я полез за ключом. Летунья усмехнулась:

— Зачем ты вообще им пользуешься?

— Я же не на работе.

Позвонили слуге — тот явился, не успел еще колокольчик затихнуть. Заказали шампанского и икры, уселись у окна, наблюдая за островом.

Миракулюс будто ждал ночи, чтобы предстать во всем великолепии.

То с одного, то с другого конца острова били в небо фейерверки, затейливые, не хуже китайских. Прошла карнавальная процессия, направляясь куда-то к сверкающим стенам Хрустального Дворца. Завязалась было под окнами пьяная ссора, но откуда-то набежали крепкие, хорошо одетые парни и вежливо растащили подгулявших гостей.

— Бдят, — вздохнула Хелен. — Нет, я не представляю, как Маркус мог здесь хоть сутки продержаться. Как вообще он мог попасть в Миракулюс! Ясное дело, в Стражу тупые идут, но не слепцы ведь…

Я кивнул. Казалось мне, что разгадка рядом и проста до чрезвычайности. Стражники… слепцы… тупые… Как мог их обмануть мальчишка, не привыкший, в общем-то, убегать и прятаться?

В дверь тихонько постучали. Мы переглянулись, я набросил куртку, потрогал пулевик во внутреннем кармане и открыл.

Слуга кланяется:

— Прошу прощения, к вам посетители.

Хелен удовлетворенно хмыкнула.

— Кто?

— Две женщины внизу. Говорят, что графиня Хелен их ждет.

— Проси! — я слегка прикрыл дверь, уменьшил свет. Вернулся к Хелен, и мы, не сговариваясь, уселись подальше от окна и газовой лампы, так, чтобы вошедшие нас сразу не увидели. Я достал пулевик, положил на колени.

Минуту мы просидели молча, потом за дверью послышались шаги.

— Сейчас все станет ясно, — негромко сказала Хелен. Она была на взводе, и я заметил, что правая рука ее замерла в том положении, в котором обычно тянутся в Холод.

Что там у тебя припрятано, кроме безобидного запала, Хелен?

Дверь открылась, и в наш номер вступили двое. Мелькнуло на миг любопытное лицо слуги, но перед его носом дверь захлопнули.