Сизя Зике - Сахара

По ночам они практически не спят, так как днем все время дремлют, ожидая, когда для них будет какая-нибудь работа. Так что ночью им достаточно поспать пару часов. Вот они и пользуются прохладой и покоем, ведя долгие, обстоятельные беседы.

Я подсаживаюсь к Каре и паре других работников. Подобные мгновения, проведенные в компании этих спокойных людей для меня сплошное удовольствие. Прикуриваю и пускаю по кругу пару самокруток, слушая их истории и отвечая на вопросы. Сегодня вечером Кара рассказывает об одном из своих многочисленных путешествий. Пустыню он знает, как свои пять пальцев, и как-то добрался даже до Орана. Там он видел море и теперь объясняет остальным, что же это такое. Те явно не могут его понять, даже представить не могут такой громадной водной поверхности. Кара размахивает своими длинными руками в горизонтальной плоскости, пытаясь изобразить бесконечность. Я же говорю, что море - это как Танезруфт, только без песка, а вместо него синяя вода. Постепенно к нашей группке присоединяются другие помощники и слушают, как великан Кара рассказывает про море.

***

Просыпаемся мы с рассветом. Рано утром еще почти даже холодно. Помощники произносят первую дневную молитву. Мои люди завтракают. Я же, в халате и высоких сапогах, сижу, ожидая, когда Капоне закончит меня брить. Я никуда не спешу. Первые часы дня в Африке - это просто прелесть. Уже достаточно тепло, чтобы забыть о холоде ночи и приготовиться к последующему пеклу.

Исключительно ради забавы спрашиваю у своих парней, в каком направлении нам нужно теперь ехать. Останавливаясь на ночной постой, мы сделали круг. Так что никаких знаков, помимо следов на песке, нет. Так в каком же направлении ехать? Капоне крутит головой во все стороны, бормоча: "Черт, что же это такое!", точно так же дезориентированный, как и все остальные. На самом же деле достаточно глянуть на солнце, только никакой европеец о таком простом решении и не подумает. На тракте часто можно услышать анекдоты про новичков, которые, проснувшись, отправлялись в обратный путь. Моя маленькая шутка дает парням почувствовать, насколько они не знакомы с пустыней.

***

В тот самый момент, когда я добираюсь до своего грузовика, отдав приказ об отправлении, натыкаюсь на отчаявшегося Кару. Он уважительно что-то отвечает одному из пассажиров моей машины, пожилому, одетому в белое типу, очень чистому и с выбритой головой. Тот осыпает Кару градом ругательств.

- Чего этот старик от тебя хочет?

- Он марабут, шеф. И он очень сердится, всю его посуду разбили.

- И что с того?

- Он говорит, что это твоя вина. Плохо уложили.

Ну вот, будет мне еще тут кто-то морочить голову своими разбитыми горшками.

Говорю марабуту, чтобы он забирал свое барахло и слазил с машины. У Кары от изумления глаза лезут из орбит, но он переводит. Старик не верит собственным ушам.

Марабут - это колдун, лицо, к которому все испытывают страх и уважение. Он что-то бормочет себе под нос, явно не понимая сложившейся ситуации. Ведь нельзя же оставлять человека посреди Танезруфта! А мне наплевать! Пускай ему помогает аллах.

Посреди всеобщего молчания приказываю скинуть вещи старика и даю приказ выезжать. Старик застыл неподвижно; похоже, что он все еще не верит.

В моем зеркальце заднего вида белый неподвижный силуэт быстро исчезает в тумане пыли, поднятой колонной. Чувствую, что помощники испытывают изумление, если не потрясение, и просто страх. Они никак не могут понять, насколько далеко может продвинуться мое безумие. Проезжаю километров пятнадцать, останавливаю грузовик, ожидаю с полчаса, после чего заворачиваю. Этого урока должно будет хватить.

Старик все так же торчит в том самом месте, где я его оставил. Делаю широкий разворот. Кара высаживается.

- Переведи ему: здесь кричать на кого-либо могу только я.

Кара переводит.

- Хочешь ехать снова, старик?

Улыбка растягивается от уха до уха. Я вижу облегчение и радость простого мужика: я оставляю его посреди пустыни, а он улыбается, когда возвращаюсь за ним.

- Понятно? Не будешь кричать?

Снова широченная улыбка.

- Нет, господин, я уже не кричу. Я хороший, просто усрался от страха.

- Кара, грузи его шмотки.

***

Грузовики едут тиральерой. Работающие на полном газу двигатели наверняка слышны за несколько километров, если имеется кто-либо, чтобы слышать их там. За конвоем вздымается туман белой пыли. Сейчас мы образуем нерегулярную линию по всей ширине тракта. Металлические части отражают яростное солнце.

Кучи товара на прицепах, табуны людей: пассажиров и помощников лишь усиливают впечатление могущества. Двенадцать мчащихся по дороге чудищ, кажется, пожирают песок. Я наслаждаюсь чувством силы, исходящей от этой направляющейся вперед армии. На мой сигнал все весело отвечают своими клаксонами. Ничто нас не удержит! Я обязательно доставлю всех на другой берег. Мы с Джеки обязательно получим надлежащие нам бабки.

***

В своей норе таможенник Рабах наверняка вертится от злости. Как же, он мечтал меня прижучить. В Адраре на заправке я оставил для него записочку. "Эншиш Физокак - Поцелуй меня в задницу, таможенник". И подписался. Что таможенник, бесишься, небось? Чарли наколол тебя еще раз!

Мне этот Рабах нравится, ведь он тоже часть этого приключения.

Парни держатся хорошо. Они довольны, что находятся здесь. Время от времени Капоне приближается к моему грузовику и громко трубит либо просто посылает знаки рукой. Помощники с разных прицепов перекрикиваются друг с другом. Я люблю их и правильно сделал, что забрал с собой так много.

Рядом со мной заснул Кара. Это настоящий друг, простодушный и умный. И он прекрасно способен позаботиться о моих нуждах. Каждый вечер он готовит мне постель, помогает снять и одеть халат. Я люблю его.

Я всех люблю.

***

Вскоре я встречусь с Радижах, моей малышкой из племени тамачек. У меня имеются все подарки из списка, который она приготовила своей ручонкой старательной ученицы на листике в клеточку. Имеются у меня и все подарки для ее отца. Через несколько дней я сыграю в Тессалит свадьбу со своей малышкой из пустыни. Больше ждать я уже не хочу. Ведь может кончиться тем, что кто-нибудь заберет ее, если только я не наложу на нее свои лапы.

Радижах - это воплощение чистоты, которая мне так нужна, и которой женщины никогда не дают, разве что, обманывая. Там, в Тессалит, все ожидают эту свадьбу. Во время последнего пребывания там какой-то негритенок подошел ко мне словно к коллеге и с серьезным выражением на лице сообщил мне, что моя невеста ходила с ним в один класс, то есть - в первый.

Это еще одна из тех вещей, которые случаются мало с кем.