Павел Комарницкий - Последний корабль в Бессмертные Земли

Первое право, разумеется, принадлежало Владыке, который сейчас шествовал мимо уцелевших, бывших граждан бывшего великого города, выбирая то красивого стройного отрока, то прелестного мальчика с нежной смуглой кожей, то прекрасную девушку с кудрявыми волосами до пояса… Возможно, среди них были и знатные лица, а может быть, простолюдины или рабыни. Какая разница? Теперь это был говорящий скот.

— Ого!

Владыка остановился возле прелестной голубоглазой девочки лет двенадцати, стоявшей рядом с женщиной средних лет, ещё сохранившей стать и немалую долю былой красоты. Протянул руку к девчонке, та попятилась, глядя на мужчину в богатых одеяниях огромными, тёмными от ужаса глазами.

— Стоять смирно! — приказал он девочке. — Грудь вперёд. Руки за голову. Повернись. Ногу задери. Терпеть, я сказал!

Удовлетворившись осмотром, Герхем кивнул, и девчонку отвязали от общей верёвки, чтобы увести.

— Мой господин… а мама? — вдруг решилась спросить маленькая рабыня.

— Кто? — переспросил Герхем, разглядывая дерзкую девчонку, будто увидев впервые.

— Прости мою дочь, о Владыка! — Женщина, стоявшая рядом с новоприобретённой наложницей, упала на колени. Владыка кивнул, и дюжий телохранитель, взяв пленную за волосы, оттянул голову назад, коротко полоснул по горлу кинжалом.

— Твоя мамаша слишком стара, чтобы служить мне, — ухмыльнулся Герхем в лицо девочке, смотревшей на жуткую картину остановившимся взглядом. — И вообще, я люблю сироток.

Вместо ответа рабыня закатила глаза и повалилась навзничь, один холуй из свиты едва успел подхватить тоненькое тело.

Жаль, подумал, Владыка, морщась. Сомлела, толку не будет… Пожалуй, тихо тронется умом, никакого удовольствия… То ли дело терзать бьющуюся в рыданиях…

— …Почему мы ничего не предпринимаем?

Элентари щёлкнула пальцами, и дивный пейзаж, с цветами и журчащим ручейком, исчез, как не было. Осталась только грозная серо-стальная гладь пола и ровно сияющий купол над головой. Девушка стояла, раздувая ноздри тонкого носа, глядя на троих Валаров, расположившихся в невидимых шезлонгах вокруг бассейна с голубой водой. Ещё щелчок пальцев, и бассейн тоже исчез.

— Ну вот… зачем же так-то всё ломать, — огорчённо покачал головой Майар.

— Мне не до шуток! Почему мы сидим в цветущих кущах, когда там, внизу, творится такое? Ва, ответь — когда мы начнём действовать?

— Для начала я посоветовала бы тебе хорошенько пробежаться на тренажёрной дорожке. — Тон Варды был ровен. — Когда лишние гормоны перегорят, можно будет вернуться к разговору.

— Гормоны?! Ах, гормоны… — Теперь Элентари чем-то напоминала аннигиляционный заряд, готовый к немедленному использованию. — Гормоны, значит…

— А ну-ка хватит истерик мне тут! — Начальница тоже встала во весь рост. — Либо ты здесь и сейчас берёшь себя в руки, либо марш на тренажёр и потом в душ! Да попрохладнее! Девчонка!

Вместо ответа девушка вдруг расплакалась, горько и безутешно — так плачут маленькие дети, жестоко и несправедливо обманутые в самых светлых своих мечтах. Майар, порывисто встав, обнял подругу, прижал к себе.

— Варда, тебе не кажется, что ты понемногу перенимаешь нрав наших подопечных?

Немного постояв, Варда подошла к парню и девушке. Мягким ненавязчивым движением оттерев Майара, обняла младшую подругу.

— Ладно, ладно… Прости меня, Эли. Похоже, мне тоже не мешает пробежаться на дорожке. С полдня, не меньше побегать, чтобы выжечь всю кислятину на душе.

Илуватар, вздохнув, принялся делать пассы руками, восстанавливая порушенный пейзаж.

— Однако я задам тот же вопрос, Ва. Мне кажется, самое время для коррекции.

— Ещё один… Ну хорошо, Элентари совсем недавно работает… Помочь тебе посчитать порог вмешательства?

— Как хорошо, что есть учебники, правда? — В тоне Майара прорезался сарказм.

Варда медленно села, и гравитационное кресло с готовностью приняло требуемую форму — женщина сидела теперь, обхватив колени руками.

— Мне, что ли, заплакать? — тихо, задумчиво произнесла она, глядя в пространство. — Все будут меня утешать…

Некоторое время все молчали. Элентари, перестав всхлипывать, тихо произнесла:

— Прошу прощения, Ва… Я, наверное, не гожусь для этой работы.

Валарка вздохнула.

— Кому-то же нужно делать грязную работу, Эли… Ладно, поплакали и будет. Майар, ты должен был сделать анализ демографо-экономической ситуации по государственному образованию хомо Хаара-Па. Как успехи?

— Я сделал, — усмехнулся Майар. — Однако, если можно, пусть вперёд выступит с докладом Илуватар. Поскольку подразумевается, что его остроухие на текущий момент подлинный луч света в кромешной тьме.

— Не вижу повода для сарказма, Майар.

— И я не вижу, Илу. Какой уж тут сарказм…

— Ну хватит, Май, в самом деле, — разозлился Илуватар. — Доказательства?

— Нет у меня никаких доказательств. Только предчувствие. Все эти огнестрельные орудия, несвоевременно затесавшиеся в эпоху бронзы, громадные марширующие армии и бесчисленные зверства недозрелых дикарей, всё это ерунда, ребята. Тихони-философы с материализатором-гигантом, давным-давно превысившим все разумные пределы роста, — вот где настоящая угроза.

— Тебе пора высекать свои пророчества на скрижалях, Майар, как это принято у хомо. Или лучше рисовать охрой и углем на стене пещеры, как это делают гоблины, вследствие проваленного тобой проекта?

— А ну тихо! — не выдержала Варда. — Все! Работнички…

Дрова для очага на сей раз попались сухие, и огонь горел ровно, почти без дыма. И почти бесшумно. Аркуэнон поёжился — на миг показалось, будто ровный неживой огонь не только не греет, наоборот, высасывает тепло… Холодно. Как холодно в доме….

— Верно ли я понял, что никаких следов нашей дочери так и не обнаружено?

Тиарон, сидевший так близко к очагу, будто намеревался поджариться, тяжело вздохнул.

— Иногда я завидую хомо, глухим к течению мысли и способным по этой причине врать вслух, произнося пустые слова утешения. Сейчас как раз такой случай. Нет, Глава Аркуэнон. Никаких следов.

Пауза. Анкалимэ, молча поднявшись, проследовала к стене, распахнувшейся перед ней, и скрылась. Глава Дома проводил жену взглядом. Анкалимэ всегда была сильной женщиной. Она даже не будет плакать… сейчас. Только ночью.

— Что дальше?

Следователь потёр лицо руками.

— Прости, господин, я не спал эту ночь… Что дальше? А что нам ещё остаётся, кроме как искать? Владения дикарской Сидоммы велики, но земля гораздо больше.