Феникс сапиенс (СИ) - Штерн Борис Гедальевич
21 августа. Аккумуляторы сели, и мы решили остановиться на день, зарядиться и почистить перышки. Зашли в чудесную коралловую бухту, бросили якорь. Вокруг пустыня, а под нами – чудо. Крис все предусмотрел – взял три набора масок с трубками. Вообще-то у нас не курортная поездка, а эвакуация от беды в никуда – в каменный век. Но сегодня об этом полностью забыли. Здесь мы в абсолютной безопасности – тут в пустыне и раньше ничего не было, кроме редких курортных пансионатов, а сейчас на десятки километров вокруг – ни воды, ни деревца, ни души. Покой и безмятежность. Мы ныряли до самозабвения – все, кроме Кати, которая уплыла на берег, сняла купальник и легла на песочке, сверкая своими безупречными ягодицами. Там внизу восхитительные рифы с вызывающей разноцветной фауной, мурены, иглообразные рыбы, змееобразные рыбы, барракуды, все, что угодно, нет только наших лещей и плотвы. Крису это все привычно, мы тоже видели все красочное буйство Красного моря в прошлой жизни, и все равно как в первый раз. Нанырявшись до одурения, легли на песочек рядом с Катериной, подремали. Длинный-длинный безмятежный день в разгар апокалипсиса. Однако за день набрали около трехсот киловатт-часов. Хватит дня на четыре медленного непрерывного движения, если подзаряжаться днем на ходу.
24 августа Медленно плывем по длиннющему Красному морю. Две с половиной тысячи километров до выхода предстоит одолеть со скоростью быстрого пешехода. А потом еще три тысячи до Кении, и все пять с лишним тысяч – на старой маленькой барже. Пока плывем без приключений, да и какие приключения могут быть вдоль пустынного безлюдного египетского берега?! Все, кто здесь был, покинули эти места еще в феврале. Приключения здесь может обеспечить только природа, но она пока милостива. Приключения из-за встречи с людьми могут произойти разве что в Баб-эль-Мандебском проливе – уж больно удобное место для пиратов.
27 августа. Полностью освоил навигацию. Идем километрах в десяти от берега, чтобы не думать о рифах. Пасмурной ночью швартуемся в ближайшей бухте и спим. Ясной ночью идем по детскому магнитному компасу и звездам, они здесь вызывающе яркие. Научился довольно ловко определять положение с помощью секстанта. Измеряешь высоту пары звезд, вводишь в комп высоты, ошибки и время наблюдения каждой, получаешь ответ с точностью до пары километров. Одна проблема – поймать ночью горизонт. Погода хорошая. Все уткнулись в компьютеры. Я пытаюсь выбрать место назначения. Мы оставили эту задачу на дорогу, но все равно надо определиться заранее – от этого зависит место высадки. До сих пор мы с Крисом присматривались к Кении и Танзании с их чудесными заповедниками. Никто из нас там не был, но все эти красоты со слонами и жирафами сидят в голове и не отпускают. Но сейчас по трезвому размышлению дошло, что туристическая Африка не годится. Да, она опустошена войной всех против всех и эпидемиями. Но если кто-то остался, что вероятно, то именно там. Именно туда могли ринуться беженцы из Найроби. В округе Килиманджаро и кальдеры Нгоронгоро наверняка можно найти себе уединенное место, но без гарантии того, что никто никогда не нагрянет в гости. Да хоть та же группа радиста Кагуты Бесинды, которая продолжает искать место для постоянного поселения. Нужен более глухой угол. Скорее где-то в Уганде и Южном Судане. Я, кажется, наткнулся на хороший вариант!
28 августа. Не успел закончить вчерашнюю запись до вахты. Продолжаю. Итак, привлекательный вариант – горный массив Киньети рядом с границей Южного Судана и Уганды. Точнее, массив называется Иматонг; Киньети – его главная вершина. Там, внутри гор, почти замкнутая долина шириной несколько километров, по которой течет река Киньети с притоками, – великолепное урочище. Сам массив похож на клешню рака, которая охватывает эту долину. Единственный удобный путь внутрь – узкий промежуток между кончиками «клешни» – его легко контролировать. Только там можно проехать. Остальные пути – только пешком с лазанием и продиранием. Поговорил с Крисом. Он согласился со мной. Воткнули флажок на карте в кают-компании. Сообщили остальным. Тогда высаживаемся раньше – на юге Сомали, хоть в Могадишо.
3 сентября. Все соскучились по «Радио Нью-Йорка», которое из-за хлопот не слушали почти два месяца. Игорь натянул антенну, покрутил настройку, и вот они – привет, друзья! Знакомые голоса: Роб Прист и Аксель Бранденберг. Дармер и Копти дома – у них теперь посменная вахта, зато с ними еще Митч Багельман, он не выходит в эфир, но часто выходит на улицу, снимает и приносит воду – ему в силу молодости и спортивного прошлого легче даются 417 метров по вертикали. Грустная новость: число радистов чуть снизилось. Они раз в две недели проводят перекличку – в середине лета их были 205, сейчас стало 193. Причем 15 замолчали, а три новых возникли и присоединились к сообществу. Больше огоньков гаснет, чем зажигается. У них дома в Вермонте все в порядке, нормальный урожай, никто не умер, никакая зараза не достала. А на юге – плохи дела. По Флориде прошли пять эпидемий, шестая не пришла – косить было уже почти некого. Один из двух флоридских радистов замолчал. Восточное побережье опустело настолько, что там снова можно селиться. Уцелевшее население прибрежных городов рассеяно по Аппалачам. А сколько народа уцелело, никто не знает.
Спасибо Митчу, говорит Роб, у нас есть новые снимки – мамашка играет с восемью мохнатыми щенками на Уолл-стрит, два енота высунулись из разбитого окна восьмого этажа. И два человека на улице! Двое подвыпивших, но вполне нормальных парней. Они приехали на экскурсию из Аппалачей – жуть как хотелось выпить в любимом баре на Манхэттене хотя бы своей самогонки, которую теперь никто не запрещает гнать. Бар разграблен, но не разгромлен, нашли уютный столик, посидели с удовольствием. Приехали на байке – ремейке чоппера 1990-х, заправленном той же самогонкой, только не разведенной. В этом году в Аппалачах небывалый урожай яблок – они насобирали в заброшенных садах несколько тонн и с толком их использовали. Угостили и нас, причем не из топливного бака, а в хорошо продезинфицированной бутылке – замечательный кальвадос. Ждем новых гостей, мечтаем увидеть в городе не только джентльменов, но и леди. «А теперь немного музыки. На сей раз – XX век. Музыка полета – полета над чем угодно, над Нью-Йорком, что лежит под нами, над пустынным побережьем Атлантики, над лесистым Вермонтом и Аппалачами с редкими поселениями, над затихшей Европой, надо всем, на что откликается ваша душа».
Я закрыл глаза и полетел над Питером в июньскую ночь, чуть к утру. Стартовал со стрелки Васильевского острова. Темный город, никаких огней, светло-серая Нева, Петропавловка – еще как откликается душа, черт побери! Музыка тащит дальше на север – озера цвета предрассветного неба, отражающиеся в них готические ели. Музыка тащит выше – вон розовая Ладога, с другой стороны – синий залив. Еще выше, невозможно остановиться! Ладога как на ладони, финские озера, шхеры, леса, расходящиеся дороги. Уже стратосфера, пора назад, а музыка все тянет и тянет вперед и вверх. Пришлось открыть глаза. Композитора опять забыл – какая-то немецкая фамилия.
5 сентября. Через день ходу – пролив. Наиболее опасное место: если пираты еще остались в этих краях, то они там. Надо зарядить до предела все аккумуляторы – 1200 киловатт-часов, что займет два дня минимум. Остановились на острове в восьми километрах от заброшенного города. Разложили на берегу дополнительные панели. Ныряли до посинения, читали, спорили про будущую жизнь. Перед отплытием набрали песка в мешки.
7 сентября. Пролив. Идем на электричестве на мощности 120 киловатт. На острове Перим какое-то движение. Все-таки пираты. От острова отплывает большая надувная лодка, идет нам наперерез. Женщин и Стива заставляем лечь на пол кают – ниже ватерлинии, Крис ведет баржу, обложившись мешками с песком, мы с Игорем – на носу, тоже за мешками. Игорь наблюдает в бинокль, сообщает, что там человек восемь с антикварным оружием типа автоматов Калашникова. Я предлагаю дать предупредительный. Игорь намерен стрелять первым на поражение, дескать, у выживания человеческого рода больше шансов, если избавить мир от этих стервятников. К тому же, если откроют ответный огонь, могут повредить джип. Говорит, подпущу их метров на пятьсот и выстрелю дешевым боезарядом – он с простейшим самонаведением. Приготовил гранатомет, что-то набрал на пульте, подождал, выстрелил. Двое успели выпрыгнуть из лодки, остальных чуть подбросило, лодка превратилась в плоский серый блин и вскоре затонула. Двое плывут к африканскому берегу, остальных не видно. Завели дизель, идем на мощности 250 киловатт. От острова отплыли еще две лодки, гонятся за нами. Игорь произнес сквозь зубы: «Идиоты!» Сказал, что использует боезаряд, который поумнее, дескать, Павел настоял, чтобы мы их взяли – в Израиле теперь такие бесполезны против бактерий и вирусов. Пираты стали догонять, и когда передняя лодка приблизилась километра на два, Игорь навел на нее прицел, чтобы ее изображение появилось на экране, что-то набрал на пульте и выстрелил, не целясь. Прошло секунд десять. Кажется, из лодки никто не успел выпрыгнуть. Вторая развернулась и помчалась назад – со второго раза дошло. На этом инцидент в проливе был завершен. Стив страшно обиделся, что не дали посмотреть. Заглушили дизель, перешли на 30 киловатт.
