Джеймс Блэйлок - «Если», 1997 № 07

С отвращением поглядев на него, Эмери понял, что проголодался. Тогда он включил газовую горелку под кофейником и уселся, чтобы обдумать все, что с ним произошло. Как следует поступить сначала: поесть или заняться щекой? А может быть, разжечь огонь?

Самое разумное — последнее. Значит, придется выйти за дровами и постараться не смотреть на Брука. Эта мысль была невыносима.

Точное, подробное описание зиккурата наверняка окажется бесценным через несколько лет, его можно начать, пока готовится еда и кофе. Эмери открыл банку с ирландской тушенкой, выложил содержимое в чистую кастрюльку, зажег газ, а потом снова уселся и включил маленькую настольную лампу.

Темно.

Он удивленно посмотрел на лампу, прикрутил лампочку и еще два раза нажал на кнопку. А потом фыркнул. Теперь понятно, почему в хижине было темно! Либо лампочка перегорела в его отсутствие, либо снегопад где-то повредил провода.

Эмери поднялся и дернул за шнур, проверяя, загорится ли верхний свет. Ничего.

Как там говорится в старой песенке? Что-то про южные провода, которые не выдерживают, если на севере начинает идти снег.

Эмери нашел одну из керосиновых ламп, которыми пользовался до того, как провели электричество, налил в нее керосин и зажег.

Если электрические провода порваны, следовательно, почти наверняка не работает и телефон — Эмери поднес трубку к уху и услышал ровный гудок. Работники телефонных компаний, напомнил он себе, всегда немного лучше следят за своим оборудованием, чем те, кто отвечает за электричество.

Теперь следует заняться щекой, а для этого придется принести воду из реки — как раньше — или растопить снег. Он наполнил чайник чистым снегом из сугроба позади хижины. Смыв засохшую кровь, обнаружил следы зубов и синяк. Можно подхватить черт знает что от укуса человека — у людей такие же грязные рты, как и у обезьян. Очень осторожно Эмери обработал царапины йодом, потом промыл щеку перекисью водорода и приложил маленький кусок бинта, обратив внимание на то, что запас средств, необходимых для первой помощи, сильно уменьшился после того, как Брук перевязал ему рану на боку.

Та фурия, что укусила Эмери и попыталась убить его собственным топором… может быть, это она раскроила Бруку голову? Очень похоже, что так оно и есть, если только женщины не поменялись оружием.

В таком случае, Брук отомщен. А шериф пусть сам разбирается с тем, что тут произошло. Некоторое время Эмери обдумывал, стоит ли показать представителю шерифа зиккурат.

Помешивая тушенку, решил, что она недостаточно горячая, а ему хотелось разогреть ее как следует, а потом съесть, обмакивая в соус хлеб.

Он и сам еще не совсем отогрелся и даже не снял куртки. Пришло время заняться дровами. А потом он разденется и не станет выходить из хижины, пока не успокоится погода, не будут расчищены дороги и не приедет кто-нибудь от шерифа, доктор… как там его зовут? Ормонд, кажется. И владелец похоронного бюро.

На улице, оказавшись у южной стены хижины, Эмери заставил себя посмотреть на то место, где он оставил Брука. С виду — всего лишь еще один снежный сугроб, отличающийся от остальных могил только тем, что он был белым и гладким; койот лежал у головы Брука, прикрывавший его тело сугроб не казался больше или меньше. Почему-то от этой мысли Эмери стало легче. Брук был бы в восторге от ручного койота. Впрочем, им пришлось бы довольно скоро расстаться — дней через пять или шесть, может быть, даже раньше. Плохо. Эмери набрал побольше дров и отнес их в хижину.

Сначала газеты полить керосином. Затем щепки, и только когда они хорошо разгорятся, можно положить дрова. Эмери поставил канистру с керосином перед камином и опустился на колени, чтобы смять и уложить газеты получше.

На мягком пепле он заметил отпечатки ног.

Он встал с колен, нашел фонарик и еще раз внимательно изучил следы.

Никаких сомнений, хотя, с точки зрения Эмери, они могли быть и четче; смазанные и посыпанные чем-то черным отпечатки. Он взял крошку и растер ее между пальцами. Сажа, естественно.

Две пары сапог с рифленой подошвой, обе пары небольшие, впрочем, одна чуть меньше другой, и на ней не так стоптаны каблуки.

Они спустились по трубе. Эмери снова выпрямился и огляделся по сторонам. Вроде бы ничего не пропало.

Женщины забрались на крышу (джип, припаркованный у северной стены хижины, оказался очень кстати), а дальше проникли внутрь через трубу. Ему не удалось бы, да и Бруку тоже, а вот близняшкам не составило бы никакого труда. Женщины были не крупнее Эйлин и Элайны. Ему бы следовало обратить внимание на следы, но их замело снегом, да и он наверняка бы решил, что женщины оставили их утром, когда убили Брука. В любом случае, он искал свежие отпечатки ног только возле дверей.

Зачем, в таком случае, женщины забрались в дом через трубу, когда все уехали? Тот, кто в состоянии манипулировать приборами, которые он видел внутри зиккурата, без проблем сумеет справиться с дверями и откроет замки изнутри. Спуститься вниз по трубе для женщин ростом с близняшек раз плюнуть, но вот вернуться назад тем же путем, даже если есть веревка, намного труднее. Зачем же мучиться, если можно просто взять и выйти из дома?

Эмери положил на пепел в два раза больше газет, чем намеревался раньше, а потом щедро полил все керосином. Что сделать сначала: зажечь огонь или взять в руки карабин?

Второе показалось ему надежнее. Он снял карабин с предохранителя, засунул его под мышку, чиркнул спичкой и бросил ее в камин.

Крошечный язычок желтого пламени за несколько секунд превратился в ревущее пламя. Раздался металлический щелчок, а потом что-то черное свалилось в огонь и с яростью разъяренной кошки метнулось к нему.

— Стой! — Эмери навел на нее дуло карабина. — Стой, или я буду стрелять!

Неизвестно откуда появившаяся рука схватила его за щиколотку. Он с силой лягнул ногой, высвободился, и вторая женщина выбралась из-под кровати, на которой спал Брук, — той самой, что он приготовил для Джен. Не очень ловко он ударил прикладом по плечу налетчицу, выскочившую из трубы, попытался попасть ногой по колену, но промахнулся.

— Убирайтесь отсюда! Обе убирайтесь, а то, клянусь Богом…

Они бросились на него почти одновременно: та, что повыше, немного впереди, другая, размахивая украденным ружьем. Им почти удалось вырвать у него из рук карабин; Эмери даже несколько мгновений сражался за него, но выстрел, прозвучавший в маленькой хижине, оглушил Эмери и положил конец драке.

Неожиданно он обнаружил, что смотрит в перепачканное сажей смуглое лицо; оно сморщилось, совсем как газеты в огне, глаза сузились, а рот перекосила гримаса боли.