Джеймс Блэйлок - «Если», 1997 № 07

— Понятно, — сказал Ормонд с облегчением. — Если бы она была в больнице, я бы сделал ей переливание крови, мистер Бейнбридж, но, возможно, в этом и нет никакой необходимости. По крайней мере, острой необходимости. Сколько примерно она весит?

Эмери попытался вспомнить, какое усилие приложил, когда поднял женщину на руки.

— Девяносто или сто фунтов, мне кажется.

Ормонд тяжело вздохнул.

— Маленькая. Рост?

— Да, очень миниатюрная. Моя жена называет ее малышкой. — Ложь давалась Эмери легко, слова вылетали сами, словно помимо его воли. — Думаю, роста в ней около пяти футов. Очень хрупкая.

— А как насчет вас, мистер Бейнбридж? Вы потеряли много крови?

— В половину меньше, чем она.

— Понятно. Вопрос в том, повреждены ли какие-нибудь внутренние органы…

— Нет, если только они не расположены ближе к поверхности, чем я себе представляю, доктор. Это всего лишь царапина. Я сидел, а Тамар стояла. Пуля задела меня и вошла ей в ногу.

— На вашем месте, мистер Бейнбридж, я бы некоторое время постарался не есть и не пить. Вы не ели с тех пор, как это произошло?

— Нет, — солгал Эмери.

— Хорошо. Подождите немного. Вы сможете позвонить мне через два часа?

— Конечно. Спасибо, доктор.

— Я буду здесь, если только меня срочно не вызовут куда-нибудь. Тогда к телефону подойдет моя жена. Вы уже поставили в известность полицию?

— Нет. Это же несчастный случай, полиция тут ни при чем.

— Я обязан сообщать обо всех огнестрельных ранениях, которые мне приходится лечить. Может, вы хотите позвонить им первым?

— Хорошо. Я расскажу о том, что у нас случилось офицеру, который приедет, чтобы разобраться в смерти моего сына.

— Это ваше дело. Но я должен связаться с полицией. Хотите еще о чем-нибудь меня спросить?

— Пожалуй, нет.

— У вас есть антибиотики? Хотя бы несколько капсул.

— Не думаю.

— Послушайте, если что-нибудь найдете, и у вас возникнут сомнения, сразу позвоните мне. Жду вашего звонка через два часа.

— Ладно. Спасибо, доктор. — Эмери повесил трубку.

Вода на плите уже кипела. Он выключил газ, обратив внимание на то, что снега была полная кастрюля, а воды оказалось даже меньше четверти.

— Как только она немного остынет, я промою твою рану и как следует ее перевяжу, — сказал он.

Его гостья робко улыбнулась.

— Ты из Адена. По-моему, это в Йемене. Тебя зовут Тамар. Можешь произнести «Тамар»? — Эмери говорил очень медленно, выговаривая каждый звук. — Та-мар. Ну-ка повтори.

— Тей-маар, — она снова улыбнулась, уже не так испуганно.

— Отлично! Думаю, ты должна говорить на арабском, но у меня тут есть кое-какие книги, и если мне удастся раскопать для тебя какой-нибудь более редкий язык, будет совсем неплохо — слишком многие знают арабский. Жаль, что ты не можешь мне сказать, — Эмери заколебался, но потом все-таки договорил: — откуда ты на самом деле. Или когда вы прибыли. Потому что это не дает мне покоя. Безумие, верно?

Она кивнула, хотя он был уверен, что не поняла ни слова.

— Вы были в космосе в той штуке. Которая похожа на зиккурат. — Эмери положил несколько поленьев в огонь. — Об этом я тоже все время думаю, как еще объяснить ваше появление? И сколько вас было в команде?

Чувствуя, что она не понимает, Эмери показал на мертвую, потом на нее и поднял три пальца. — Столько? Трое? Подожди минутку.

Он нашел в своем дневнике чистую страницу и нарисовал зиккурат, а рядом три палочки.

— Столько вас было?

Женщина покачала головой и свободной рукой коснулась раненой ноги.

— Ах, да, конечно, тебе нужны обе руки.

Он тщательно промыл рану на бедре женщины горячей водой и наложил повязку, которую сделал из чистой нижней рубашки и остатков пластыря.

— А теперь достанем пулю. Я считаю, что это просто необходимо, тебе так будет лучше — ведь в рану могли попасть волокна ткани или еще какая-нибудь грязь.

Он разорвал упаковку с разовым лезвием для бритья, и у него в руках оказался очень острый хирургический инструмент.

— Я собирался проделать эту операцию при помощи складного ножа, — объяснил он, помогая женщине перевернуться на живот, — но лезвие для бритья лучше.

Он отрезал остатки штанины.

— Тебе будет больно. К сожалению, мне нечего тебе дать.

Два неглубоких надреза — и Эмери увидел пулю от карабина. Он вытащил кусачки из горячей воды при помощи вилки, захватил ими смятую головку пули и вытащил ее. Женщина вцепилась зубами в подушку, но даже не вскрикнула от боли.

— Вот она. — Он поднял пулю так, чтобы его гостья смогла ее рассмотреть. — Она прошла сквозь грудь твоей приятельницы и, думаю, задела сердце. А потом, видимо, ударившись о ребро, изменила направление и полетела вниз. Если бы этого не произошло, она вообще в тебя не попала бы. А могла и убить. Не шевелись, пожалуйста. — Он положил руку женщине на спину и почувствовал, как она сжалась от его прикосновения. — Я хочу вытереть кровь и рассмотреть рану с фонариком. Если пуля и раскрошилась, то не сильно. Но если это так, нужно вытащить кусочки, да и все остальное, чего там быть не должно. — Не в силах остановиться, он добавил: — Ты боишься, верно? Вы все боялись. Меня и Брука. Наверное, вы боитесь мужчин.

Он обнаружил в ране волокна, которые, по всей вероятности, попали из порванных брюк, и по очереди вытащил их, потом разорвал на полоски еще одну нижнюю рубашку, а из того, что от нее осталось, сделал подушечку и приложил к новой ране на бедре, а потом перевязал.

— До того, как появился пластырь, мы поступали именно так, — сказал он, затягивая последний узел. — Обвязывали раненую ногу или какое-нибудь другое место тряпками. Вот почему это называется перевязка. Если с тобой что-нибудь случалось, на больное место наматывали бинты… все в порядке, теперь можешь повернуться.

Он помог ей лечь на спину.

К этому времени огонь уже разгорелся вовсю. Эмери достал из кармана кусочки металла и показал женщине, а потом махнул рукой в сторону камина.

Женщина быстро покачала головой.

— Это как понимать — они будут гореть или, наоборот, нет? — Он ухмыльнулся. — Думаю, ты имела в виду, что они отлично горят. Давай посмотрим.

Он бросил самый маленький кусочек, который соскреб с лестницы, в пламя. Через несколько секунд возникла ослепительная вспышка, а потом повалил белый дым.

— Магний. Так я и думал.

Эмери придвинул стул к кровати, на которой лежала женщина, и сел.

— Магний прочный и очень легкий, но зато горючий. Используется для вспышки при фотографировании. Ваш зиккурат, посадочный модуль или космическая станция, — или уж и не знаю, что он такое, — сгорит, как факел, причем пламя будет таким горячим, что от вашего корабля не останется ничего. Завтра утром я его сожгу. Это будет ужасная потеря, и мне страшно не хочется его уничтожать, но я так решил. Ты не понимаешь ни единого слова из того, что я тебе говорю, правда, Тамар?