Джеймс Блэйлок - «Если», 2002 № 09

Тогда вопрос — зачем?

Пожалуй, ответ был. Для того, чтобы не осуществлять эту самую «инициацию». Для того, чтобы выдать в наши руки клиента и не выполнять обещания.

Значит, тут вопрос не в деньгах. Каким-то непонятным образом неведомый «клиент» получил власть над Иным. Власть страшную, абсолютную, позволяющую требовать чего угодно. Признаться, что человек получил над ним такую власть, Иной не может. И делает ход конем…

Так-так-так!

Я закурил сигарету, отхлебнул кофе. По-барски развалился в мягком кресле.

Что-то начинает вырисовываться. Каким образом Иной может попасть в рабство к человеку? К обычному человеку, пусть даже богатому, влиятельному, умному…

Вариант был только один, и он мне чрезвычайно не нравился. Наш таинственный Иной-предатель мог оказаться в ситуации золотой рыбки из сказки. Дать человеку честное слово исполнить любое желание. Рыбка ведь тоже не ожидала, что сбрендившая старуха (кстати, о старухе — надо сообщить Гесеру, что я обнаружил потенциальную Иную) захочет стать Владычицей Морскою.

Вот тут и крылась основная неприятность.

И вампиру, и оборотню, и Темному магу на данное слово наплевать.

Сами дадут слово, сами и заберут обратно. Еще и горло перегрызут, если человек станет качать права.

Значит, опрометчивое обещание дал Светлый маг!

Может такое быть?

Может.

Легко. Мы все немного наивны, прав Костя. Нас можно ловить на человеческих слабостях, на чувстве вины, на всяческой романтике…

Итак — предатель в наших рядах. Он дал слово, пока не станем выяснять, зачем. Он в ловушке. Отказавшись выполнить обещание, Светлый маг развоплотится…

Стоп! Снова любопытный момент. Я могу пообещать человеку выполнить «все, что угодно». Но если меня попросят о невыполнимом… ну, не знаю, о чем именно, не о трудном, не о противном, не о запретном — а именно о невыполнимом… солнце, к примеру, погасить или человека в Иного превратить… Что я отвечу? Что это невозможно. Никак. И буду я прав, и нет у меня никаких оснований развоплощаться. И моему хозяину-человеку придется с этим смириться. Потребовать что-нибудь иное… Денег, здоровья, потрясающей сексуальной привлекательности, удачи в игре на бирже и нюха на опасности. В общем — обычных человеческих радостей, которые сильный Иной способен обеспечить.

Но Иной-предатель паникует! Паникует настолько, что напускает на своего «хозяина» сразу оба Дозора и Инквизицию! Он зажат в угол, он боится навсегда уйти в Сумрак.

Значит — он и впрямь может превратить человека в Иного!

Значит — невозможное возможно. Способ существует. Он достояние немногих, но он есть…

Мне стало не по себе.

Предатель — кто-то из наших самых старых и знающих магов. Не обязательно маг вне категорий, не обязательно занимающий очень важный пост. Но — тертый жизнью и допущенный к самым большим тайнам…

Почему-то я сразу подумал о Семене.

О Семене, который порой знает такое, что ему, Светлому магу, навешивают на тело знак Карающего Огня.

«Я вторую сотню лет живу…»

Может быть.

Кто еще?

Есть целый ряд старых, опытных магов, не работающих в Дозоре. Живут себе в Москве, смотрят телевизор, пиво пьют, на футбол ходят…

Я их не знаю, вот в чем беда. Не хотят они, мудрые и отошедшие от дел, ввязываться в бесконечную войну Дозоров.

И к кому мне идти за советом? Кому излагать свои ужасные догадки? Гесеру? Ольге? Так они, потенциально, тоже входят в число подозреваемых.

Нет, не верю я в их оплошность. И битая-перебитая жизнью Ольга, о хитрющем Гесере и говорить не приходится, такую оплошность не совершат, невыполнимых обещаний человеку не дадут. Да и Семен не мог! Не верю, что мудрый, в исконном, народном смысле мудрый Семен так подставится…

Значит, кто-то еще из наших мэтров оплошал.

И как я буду выглядеть, выдвигая такое обвинение? «Мне кажется, что тут виноват кто-то из нас. Из Светлых. Скорее всего — Семен. Или Ольга. Или вы сами, Гесер…»

Как мне после этого ходить на работу? Как смотреть в лицо товарищам?

Нет, не смогу я высказать таких подозрений. Я должен знать точно.

Подзывать официантку почему-то казалось неудобным. Я прошел к стойке, попросил сварить еще чашку. Оперся о перила, посмотрел вниз.

Внизу я обнаружил своего ночного знакомца. Гитарист и собиратель забавных футболок, счастливый владелец большого английского унитаза стоял возле открытого бассейна, заполненного живыми омарами. На лице Ласа отражалась напряженная работа мысли. Потом он усмехнулся и покатил тележку к кассе.

Я насторожился.

Лас неторопливо выложил на движущуюся ленту скромные покупки, среди которых особняком выделялась бутылка чешского абсента. А расплачиваясь, сказал:

— Вы знаете, у вас там есть бассейн, с омарами…

Девушка за кассой заулыбалась, всем видом подтверждая, что бассейн есть, омары в нем плавают, и парочка живых членистоногих замечательно подойдет к абсенту, кефиру и мороженым пельменям.

— Так вот, — невозмутимо продолжал Лас, — я сейчас видел, как один омар забрался другому на спину, выполз на бортик и спрятался вон под те холодильники…

Девушка часто заморгала. Через минуту у кассы появились два охранника и крепкая тетка-уборщица. Выслушав ужасную весть о побеге, они бросились к холодильникам.

Лас, поглядывая на зал, расплатился.

А погоня за несуществующим омаром была в самом разгаре. Уборщица тыкала шваброй под холодильники, охранники суетились вокруг. До меня донеслось:

— Ко мне гони, ко мне! Я его уже почти вижу!

С выражением тихой радости на лице Лас двинулся к выходу.

— Осторожней тычь, панцирь повредишь — некондиция будет! — предостерегал охранник.

Пытаясь согнать с лица недостойную Светлого мага улыбку, я взял у девушки свой кофе. Нет, этот не стал бы вырезать ножничками буквы из газет. Слишком скучное занятие.

У меня зазвонил телефон.

— Привет, Света, — сказал я в трубку.

— Как дела, Антон?

На этот раз тревоги в ее голосе было поменьше.

— Пью кофе. С коллегами пообщался. Из конкурирующих фирм.

— Ага, — сказала Светлана. — Молодец. Антон, тебе не нужна моя помощь?

— Ты же… не в штате, — растерянно сказал я.

— Да плевать мне! — мгновенно вскинулась Светлана. — Я за тебя волнуюсь, а не за Дозор!

— Пока не надо, — ответил я. — Как Надюшка?

— Помогает маме борщ варить, — засмеялась Светлана. — Так что обед запоздает. Позвать ее?

— Угу, — расслабляясь, сказал я и сел у окна.

Но Надька трубку не взяла и разговаривать с папой не пожелала.