Джеймс Блэйлок - «Если», 2002 № 09

Но не Гесера! Моей сущности Иного вампир не видел. И сейчас все те подавленные инстинкты нежити, которые высшие вампиры умеют держать в узде, рвались наружу. Уж не знаю, за кого он меня принял — за какого-то особенного человека, способного потягаться с вампирами в реакции, за мифического «полукровку» — ребенка от человеческой женщины и мужчины-вампира, — за не менее выдуманного «ведьмака», охотника на низших Иных. Но вампир явно был готов слететь с катушек и начать крушить все вокруг. Его лицо потекло, как пластилин, вылепляя лобастую звериную морду, из верхней челюсти выдвинулись клыки, из пальцев — бритвенно-острые когти.

Ополоумевший вампир — это страшно.

Хуже него только уравновешенный вампир.

От поединка с сомнительным исходом меня спасли рефлексы. Я удержался и не нанес удара, а выкрикнул традиционную формулу ареста:

— Ночной Дозор! Выйти из Сумрака!

И тут же от дверей раздался голос:

— Стой, это же наш!

Удивительно, как быстро вампир пришел в норму. Когти и клыки втянулись, лицо заколебалось, будто студень, принимая все тот же сдержанный, породистый вид преуспевающего европейца. И я этого европейца хорошо помнил — по славному городу Праге, где варят лучшее в мире пиво и сохранили лучшую в мире готику.

— Витезслав? — воскликнул я. — Что вы себе позволяете?

А у дверей, разумеется, стоял Эдгар. Темный маг, который после недолгой работы в московском Дневном Дозоре ушел в Инквизицию.

— Антон, прошу прощения! — хладнокровный прибалт и впрямь был смущен. — Небольшая ошибка. Рабочий момент…

Витезслав был сама любезность.

— Наши извинения, дозорный. Мы вас не опознали…

Его взгляд цепко пробежался по мне, и в голосе появилось восхищение:

— Какая маскировка… Поздравляю, дозорный. Если это ваша работа, то я склоняю голову.

Объяснять, кто мне ставил защиту, я не стал. Редко удается Светлому магу (да и Темному, что греха таить) всласть наорать на инквизиторов.

— Что вы сделали с человеком? — рявкнул я. — Он под моей защитой!

— Рабочий момент, как уже сказал мой коллега, — пожимая плечами, ответил Витезслав. — Нас интересуют данные с видеокамер.

Эдгар, небрежно отодвинув кресло с застывшим начальником охраны, подошел ко мне. Улыбнулся:

— Городецкий, все в порядке. Одно дело делаем, верно?

— У вас есть разрешение на подобные… рабочие моменты? — спросил я.

— У нас есть очень много разрешений, — холодно отчеканил Витезслав. — Вы даже не представляете, как много.

Все, опомнился. И пошел на конфликт. Еще бы — он едва не дал, волю инстинктам, утратил самоконтроль, что для высшего вампира — просто позор. И в голосе Витезслава появилась настоящая, спокойная ярость:

— Хотите проверить, дозорный?

Конечно, инквизитор не может позволить на себя орать. Вот только и мне теперь отступать нельзя!

Положение спас Эдгар. Поднял руки и очень эмоционально воскликнул:

— Моя вина! Я должен был узнать господина Городецкого! Витезслав, это моя персональная недоработка! Простите!

Я первым протянул вампиру руку.

— И впрямь — одно дело делаем. Я не ожидал вас здесь увидеть.

Вот тут я попал в точку. Витезслав на миг отвел глаза. И очень дружелюбно улыбнулся, пожимая мою руку. Ладонь вампира была теплой… и я понимал, что это значит.

— Коллега Витезслав прямо с самолета, — сказал Эдгар.

— И не успел еще встать на временный учет? — уточнил я.

Каким бы могучим Витезслав ни был, какую бы должность в Инквизиции ни занимал, но он оставался вампиром. И обязан был пройти унизительную процедуру регистрации.

Но я не стал давить дальше. Наоборот.

— Можно решить все формальности здесь, — предложил я. — Я имею такое право.

— Благодарю, — кивнул вампир. — Но я загляну в ваш офис. Порядок — прежде всего.

Худой мир был восстановлен.

— Я уже проглядел записи, — сказал я. — Три дня назад письма отправляли четверо мужчин и одна женщина. И какой-то рабочий отправил целую кучу писем. Тут работают строители из Узбекистана.

— Хороший знак для вашей страны, — очень вежливо сказал Витезслав. — Когда в качестве рабочей силы используются граждане соседних государств — это признак экономического подъема.

Я мог бы ему объяснить, что думаю по этому поводу. Но не стал.

— Желаете просмотреть запись? — спросил я.

— Пожалуй, да, — согласился вампир.

Эдгар скромно стоял в сторонке.

Я вывел на монитор изображение почтового отделения. Включил «поиск движения» — и мы вновь просмотрели всех любителей эпистолярного жанра.

— Этого я знаю, — ткнул я пальцем в Ласа. — Сегодня выясню, что именно он отправлял.

— Подозреваете? — уточнил Витезслав.

— Нет, — я покачал головой.

Вампир погнал запись по второму кругу. Но на этот раз несчастный замороженный начальник был тоже посажен к компьютеру.

— Кто это? — спрашивал Витезслав.

— Жилец, — безучастно глядя в экран, отвечал начальник. — Первый корпус, шестнадцатый этаж…

Память у него была хорошая. Он назвал всех подозреваемых, разве что рабочего с кипой писем не опознал. Кроме Ласа, жильца с шестнадцатого этажа и старушки с одиннадцатого, письма отправляли два менеджера «Ассоли».

— Мы займемся мужчинами, — решил Витезслав. — Для начала. Вы проверьте старушку, Городецкий. Хорошо?

Я пожал плечами. Сотрудничество — сотрудничеством, но командовать собой я не позволю.

Тем более Темному. Вампиру.

— Вам это проще, — пояснил Витезслав. — Мне… трудно приближаться к старикам.

Признание было откровенным и неожиданным. Я что-то промычал и в уточнения вдаваться не стал.

— Я чувствую в них то, чего лишен, — все же пояснил вампир. — Смертность.

— Завидно? — не удержался я.

— Страшно, — Витезслав склонился над охранником, произнес: — Сейчас мы уйдем. Ты будешь спать пять минут и видеть красивые сны. Когда проснешься, забудешь о нашем визите. Будешь помнить только Антона… будешь очень хорошо к нему относиться. Если Антону понадобится — окажешь ему любую помощь.

— Да незачем… — слабо запротестовал я.

— Одно дело делаем, — напомнил вампир. — Я знаю, как тяжело работать под прикрытием. Прощайте.

Миг — и он исчез. Эдгар виновато улыбнулся — и вышел в дверь.

Не дожидаясь пробуждения начальника, покинул кабинет и я.

Глава 4

Судьба, которой, по уверениям наших магов, не существовало, была ко мне благосклонна.