Евгений Лотош - Птенцы соловьиного гнезда

— Эй! — крикнул он. — Хозяева!

— Гав! — громко сказали сзади.

Вай подпрыгнул от неожиданности и резко обернулся. В двух шагах позади него стоял высокий вихрастый юноша в обтрепанных шортах и майке, явно северянин, если судить по русым волосам и физиономии. На вид парню исполнилось лет шестнадцать или семнадцать. Он с откровенным интересом разглядывал гостя. В шаге позади него стояла пухлая девица того же возраста и в такой же одежде, но ее руки были скрещены на груди, а на лице застыло подозрительное выражение.

— Э-э-э… — остроумно высказался Вай, пытаясь понять, как они оказались у него за спиной.

— Смотри, Яна! — с пафосом заявил юноша, поднимая одну руку вверх и становясь в позу оратора. — Внемли трагическому… нет, эпическому моменту в твоей судьбе! Явился к нам в гости звезд… как там звезда мужского пола?.. а, неважно, в общем явился к нам самый натуральный репортер из настоящей столичной Оканаки! И сейчас он станет нас прославлять на всю страну!

С этими словами он неожиданно ловко ухватил журналиста за кончик приклеенного уса и с силой дернул. Вай взвыл от боли и ухватился за опустевшую верхнюю губу, а наглый юнец уже нашлепнул фальшивые усы себе под нос и повернулся к девчонке:

— Смотри, я умудренный возрастом муж с сединой во власах, — заявил он. — Как думаешь, мне идет? Может, начать отращивать? Выпрошу у Дзинтона средство для ращения волос — и займусь.

— Мозги, Лика, тебе нужно начать отращивать, пока не поздно! — сердито заявила девчонка. — Ты что хулиганишь? Смотри, пожалуюсь Цу.

— Я, между прочим, совершеннолетним стану скоро, — не испугался юнец. — И вообще насилие над детьми запрещено. Она воздействовать может исключительно морально, а здесь еще вопрос, кто на кого воздействует.

— Я и папе нажаловаться смогу, — фыркнула девчонка. — Ему расскажешь про моральное воздействие. Или сама накостыляю для простоты вещей. Прости, господин Вай, эту глупую личность зовут Палек. Я Яна. Тебя мы знаем. Рада знакомству, прошу благосклонности.

— Р-рад знакомству… — пробормотал Вай, все еще держась за губу. — То есть как — знаете?

— Ты ведь Вай Краамс, репортер канала «Весь мир»? — осведомилась девица. — Цу рассказывала, что ты к ней прицепился в Оканаке. Папа сказал, что ты обязательно появишься если не сегодня, то завтра.

— Папа? — глупо спросил репортер. Он чувствовал, что события развиваются по какому-то совершенно катастрофическому сценарию, но никак не мог сообразить, что делать и что говорить.

— Дзинтон Мураций — наш приемный отец, — как малолетнему ребенку, пояснил ему наглый юнец. — Ну и занудный же он папаша, я тебе скажу! Все время жизни учит. — Он оторвал усы от своей губы и сунул их в руку Ваю. — Это, кажется, твое, господин. Можешь приклеить обратно, если хочешь, я не возражаю.

— Лика! — прикрикнула на него девица. — Перестань паясничать! Господин, прошу, не обращайте на него внимания. Тяжелое детство, скверное питание, недостаток фосфора — вот и последствия: острая умственная недостаточность.

— От трудного ребенка слышу! — не остался в долгу юнец. — Кое-кому, кажется, детские кошмарики ночами спать не дают, вот и нервничают они, как клаустрофоб в лифте. Тебе вообще… — Он осекся, склонил голову и к чему-то прислушался. — Прошу прощения, господин Вай, папа сообщил, что появится через несколько минут, — продолжил он уже нормальным тоном. — Пока что мы приглашаем тебя на чашку чая.

Вай внезапно сообразил, что во время буффонады взгляд юноши оставался внимательным и цепким. Наглый мальчишка просто тянул время. Или испытывал его характер. Похоже, если к выражению «влип по уши» и существовала лучшая иллюстрация, ее следовало долго и упорно искать.

Ладно.

— Приношу извинения за свой внешний вид, — спокойно сказал он. — Мне не следовало изображать из себя кого-то другого.

Он снял темные очки, засунув их в карман пиджака, стянул парик и вместе с усами бросил его на землю.

— Я хотел бы поговорить с господином Дзинтоном, — продолжил он. — Однако, госпожа Яна, еще больше я хотел бы поговорить с тобой. С тобой и с твоей сводной сестрой, Кариной.

— Поговорим, господин Вай, — вежливо кивнула девушка. — Однако с Карой пообщаться не удастся, если только ты не хочешь использовать пелефон. Она в другом городе и нескоро оттуда вернется. Боюсь также, что на вопрос, который ты намерен мне задать, я отвечу «нет».

— И какой вопрос я намерен задать?

— Я не даю интервью. Как и Кара. Более того, на основании Закона о тайне личности я требую, чтобы ты ни при каких обстоятельствах не раскрывал сведения обо мне на телевидении, в печати или как-нибудь еще. Учти, что наш разговор записывается охранной системой, запись при необходимости предъявим в суде.

— Круто… — пробормотал Вай. — И какая сумма гонорара может заставить тебя изменить свое мнение?

— Никакая. Нижайше прошу, господин, пройди в дом. Ужин уже готов. Я могу накормить тебя, если ты голоден, или просто предложить холодного чаю. Папа просил, чтобы ты обязательно дождался его прихода.

— А если не захочу? — в Вае начало вскипать раздражение.

— Господин, — Вай внезапно сообразил, что у девицы такой же внимательно-цепкий взгляд, как и у парня, совершенно не приличествующий ее нежному возрасту, — ты заранее знал, кто здесь живет. Ты в курсе, что я девиант первой категории. Сомневаешься, что я способна задержать тебя силой?

— Произвол! — возмутился репортер. — Насилие над личностью!

— Ты нарушил границы частной собственности, господин. Нарушил с применением маскировки, — Яна кивнула на валяющийся на земле парик. — Ни один суд не встанет на твою сторону. Пожалуйста, не упрямься. Папа сказал, что сговорчивость в твоих собственных интересах, а он никогда не ошибается.

— Похитители! — проворчал Вай. Разумеется, он не ушел бы отсюда даже под угрозой оказаться расплющенным всмятку нахальной девицей. Но определить отношения стоило сразу. Итак, он принудительный гость. Ну, по крайней мере, не пленник в подвале. — Ладно, что с вами поделаешь, с такими убедительными… Ты что-то говорила о чае, молодая госпожа?

— Да, господин, — кивнула девушка. — Нижайше прошу пройти в дом.

Оставив Вая в столовой под присмотром Палека, Яна ушла в кухню. Репортер с интересом огладывался. Отель являл собой типичный образчик гостиничной архитектуры полувековой давности: два этажа, несколько жилых комнат, несколько служебных помещений, деревянный пол, туалеты и ванные общие на этаж и, разумеется, никакого лифта. Маленький провинциальный отель традиционного стиля, не способный по комфорту конкурировать с современными пятидесятиэтажными чудовищами со звукоизолированными номерами и ковровыми дорожками с ворсом по щиколотку. Однако на обстановке явно лежала печать домашнего уюта. Под потолком поблескивали светильники со стеклянными кистями, а не обычные матовые плафоны, стены коридора и столовой покрывали обои в цветочек, а поверх обоев висели картины.