Что-нибудь светлое… Компиляция (СИ) - Амнуэль Павел (Песах) Рафаэлович
— Память у вас неплохая, — пробормотал Вайншток, прислушиваясь. Шум в коридоре стих, но стало слышно шебуршание, будто кто-то водил тряпкой по кухонной двери. Может, Мария стояла с той стороны, делала вид, что занимается уборкой, а сама пыталась услышать, о чем говорят мужчины? Беркович сложил руки на груди, и Вайншток продолжил:
— Несколько элементарных частиц в результате взаимодействия могут образовать квантовую систему. У такой системы своя волновая функция, и ее можно рассматривать, как уникальный квантовый объект. Волновые функции частиц, которые эту систему составляют, перепутываются друг с другом — они же входят в единое уравнение, понимаете? В системе состояние каждой частицы зависит от состояния всех остальных. Самый простой пример — два электрона. В результате взаимодействия они составили единую систему, так? И у этой системы спин… вы знаете, что такое спин?
— Что-то связанное с вращением? Частица вращается, как волчок, и направление оси определенное…
Вайншток поморщился, будто проглотил кислую дольку лимона.
— Примерно. В общем, если у системы двух электронов спин равен нулю, а у одного из электронов спин равен половинке, то у другого электрона спин должен быть…
Вайншток сделал паузу.
— Минус половинке, — сказал Беркович. — Чтобы вместе был нуль. Да?
— Конечно. И если умелый экспериментатор сумеет закрутить один из электронов так, чтобы спин его стал равен минус половинке, то немедленно изменится спин другого электрона, ведь общий спин должен быть равен нулю! Это понятно?
— Понятно, — буркнул Беркович.
— Вот! — произнес Вайншток с удовлетворением. — Это и есть квантовое запутывание. Если меняется состояние одной из частиц, немедленно меняются состояния всех остальных. По тому, как изменится поведение первого электрона, я могу судить о поведении второго, не проводя над ним никаких измерений. Понятно?
— Понятно, — Беркович прислушался. В гостиной зазвонил телефон, и стали слышны быстрые шаги — Мария отошла, наконец, от двери.
— Когда две частицы находятся близко друг от друга, то все понятно, — назидательно сказал Вайншток. — А если второй электрон отодвинуть от первого на расстояние метра? Километра? Отправить в другую галактику?
— Ну… Если два электрона составляли систему, то они системой и останутся, куда бы вы второй электрон не отодвинули. Я правильно рассуждаю?
— Правильно. Если вы измените спин одного электрона, то немедленно изменится на противоположный спин второго, который в это время может быть в туманности Андромеды! Представляете?
— Это называется эффект Эйнштейна-Подольского-Розена, — заявил Беркович, приведя Вайнштока в состояние изумления. — Или сокращенно ЭПР-парадокс.
— Откуда вы…
— Ну, Григорий… — Беркович не стал разыгрывать из себя всезнайку, но о разговоре с Сандлером умолчал. — Об этом рассказывали по телевизору. В программе новостей! В самом конце, правда. Наука всегда в конце, перед спортом, поэтому я обычно досматриваю новости до конца, а жена только до уголовной хроники. Показывали каких-то китайцев, которые связали вместе фотоны на расстоянии, кажется, сотни метров.
— Шестнадцати километров, — поправил Вайншток, — и не какие-то китайцы, а группа из Китайского научно-технического университета и университета Цинхуа. Эксперимент потом повторили в нескольких лабораториях, полностью подтвердив результат.
— Какое отношение запутывание волновых функций имеет к смерти Альтермана? Меня это интересует, а не квантовая физика!
— Я о том и говорю… Чтобы продолжить, нужно вернуться к моменту, когда произошел Большой взрыв и Вселенная представляла собой материальную горошину размером… я не могу назвать число… много меньше атома, много меньше любой элементарной частицы, много меньше вообще всего, что можно вообразить.
— Неужели смерть Альтермана была предопределена в момент Большого взрыва? — усмехнулся Беркович. — Не слишком ли…
— Послушайте! — воскликнул Вайншток. — Не иронизируйте, пожалуйста! Я хочу представить дело так, чтобы вы сами увидели связь.
— Давайте отделим мух от котлет, — примирительно сказал Беркович. — Отношения Леи с Натаном — это одно. Рождение Вселенной в Большом взрыве…
— Не получится, — покачал головой Вайншток. — Квантовое запутывание касается и мух в котлетах. Отделить невозможно.
— Простите, — Беркович остановил запись на диктофоне и спрятал телефон в карман. — Запомните, на чем мы остановились, и продолжим разговор завтра, хорошо? Это не к спеху — Вселенная возникла четырнадцать миллиардов лет назад, один день ничего в ее судьбе не изменит.
— Как скажете. — Вайншток не сдвинулся с места. Он даже не поднялся, чтобы проводить старшего инспектора к двери. Только протянул над столом руку, которую Беркович не заметил.
В коридоре никого не было. В гостиной тоже… то есть Беркович сначала не заметил и, только услышав тихий вздох, увидел Марию, сидевшую на низком табурете в углу между диваном и большим фикусом в горшке около окна. У ног Марии притулился пылесос, провод змеей тащился по полу к выключателю. Женщина сложила ладони между колен, глаза ее, похоже, были закрыты, или Берковичу так только показалось? Она услышала шаги и подняла голову. Глаза у Марии были заплаканными.
— Извините, — сказал Беркович, — я ухожу.
— Совсем? — быстро произнесла она.
Совсем? Нет, конечно.
— Да, — сказал Беркович. — Надеюсь, мне больше не придется тревожить ни вас, ни вашего мужа.
Мария, как и Григорий, не сделала попытки подняться.
— Всего вам хорошего, — искренне пожелал Беркович и вышел, тихо закрыв за собой дверь.
Показалось ему, или в гостиной что-то со звоном упало на пол и разбилось?
* * *— Задача такая, — сказал Беркович Кашенилю. — Пятого апреля… да, почти три месяца назад… Альтерманы выбросили на мусорку старое компьютерное кресло. Кожаное кресло с гнутыми пластиковыми ручками, они есть в любом каталоге по цене шекелей триста. Кожа протерлась… в общем, выбросили. И кто-то это кресло взял себе. Во всяком случае, через несколько часов кресла около мусорки не было…
— Несколько часов… — повторил Кашениль. Он знал, что со старшим инспектором можно поспорить, а свое мнение высказать — нужно непременно, и это не наказуемо. — Месяц назад я купил новую стиральную машину, а старую — на мусорку. Так ее там не было уже через четверть часа, представляете?
— Представляю, — сухо сказал Беркович, и Кашениль, поняв, что перегнул палку, быстро продолжил: — Кресло нужно найти? Если его так быстро забрали, то почти сто процентов кто-то из соседей. Насколько помню, там три четырехэтажных дома вокруг. Пройти по квартирам? А если кресло найдется, попросить одолжить его на время? Суток хватит?
Чем был хорош Кашениль — задание понимал с полуслова. Не всегда — далеко не всегда! — представлял смысл того, что предстояло сделать, но последовательность действий интуитивно просчитывал и редко ошибался.
— Хватит, надеюсь, — улыбнулся Беркович. — Возьмите с собой Гиршона и Хавари, я их предупрежу.
— Начать немедленно?
Кашениль намекал на то, что наступил вечер, за ночь кресло, если оно вообще у кого-то в квартире, никуда не денется, а для того чтобы беспокоить добропорядочных тель-авивцев, нужны серьезные основания. Более серьезные, чем желание следователя, пусть даже в должности старшего инспектора.
— Немедленно, — сказал Беркович. Можно было и утром, но Берковичу оставалось вложить в мозаику только одно звено, и тогда он сам расскажет уверенному в себе Вайнштоку, как все было на самом деле. Психология и физика. Психологию Беркович понял. Физику он не поймет никогда, но есть вещи, связанные с физикой косвенно, главные вещи, на самом деле, и не нужно знать секреты запутанных квантовых систем, чтобы до главных вещей докопаться.
Вернувшись домой, Беркович застал жену и сына в гостиной, где они смотрели по одному из российских каналов недетский фильм «Дальше — тишина». Арик сидел на коленях у Наташи и не отрывал взгляда от экрана. Наташа улыбнулась, сын скорчил рожицу, не видно было, чтобы они очень скучали по папочке. Беркович так и сказал, но не был услышан за громкими голосами двух великих актеров, давно ушедших из жизни.
