Далия Трускиновская - Дайте место гневу Божию (Грань)

– Я провожу тебя, – сказал Фесенко.

– Какой смысл? – удивилась Ольга. – Посиди немного в машине. А хочешь – пока я там разбираюсь, тебя подкинут домой. В самом деле, Саша, ты и так весь день на меня потратил.

– Значит, полчаса роли уже не играют, – ответил Фесенко.

Конечно, ему хотелось горячих домашних пельменей. Разъезжая со съемочной группой, он пообедал вместе со всеми в поганой забегаловке. Тут Ольга в очередной раз удивила его – уминала подозрительно начесноченные котлеты и серое картофельное пюре с энтузиазмом, достойным ресторанного шедевра. А когда он удивился, беззаботно ответила, что желудок у нее луженый, поработаешь на телестудии пятнадцать лет – научишься и гвозди переваривать.

Но он видел этот двор со всеми его загогулинами и тупиками, этот пустой вонючий двор, которого, кажется, даже помоечные коты избегали, с древними сарайчиками, лепившимися к унылому черному брандмауэру, с задней стенкой длинного кирпичного гаража, и очень ему такой пейзаж не нравился.

Фесенко довел Ольгу до двери, убедился, что на лестнице горит лампочка (окна были так невелики, а конфигурация лестничного пространства так заковыриста, что даже сейчас, когда наступивший вечер еще не сгустил по-настоящему тени, там без света пришлось бы идти наощупь), и прежде, чем вернуться в машину, ожидавшую на улице, решил справить малую нужду, причем без угрызений совести – судя по запаху, никто в доме не пользовался унитазами, а все исправно бегали на улицу.

Отыскав подходящую щель между стеной и мусорным контейнером, Фесенко решил проблему, развернулся к контейнеру задом, ко двору передом, и увидел парочку влюбленных.

Он еще не забыл, какая такая бывает любовь в восемнадцать лет, все-таки ту, что сегодня с утра лепила пельмени, ему не враги подбросили – он сам ее высмотрел, сам за ней бегал, водил целоваться в старые парки, к заросшим прудам. Даже если бы руки сильно чесались – он не стал бы лапать девчонку в такой вонючей местности!

А этим, видать, все было безразлично. Стояли себе в обнимку и… И не целовались. Просто тихо переговаривались. Хорошенькая, коротко стриженая, глазастая девочка время от времени вытягивала шейку и что-то высматривала. Вытянул шею и Фесенко.

Сперва он никого и ничего не увидел. Потом по движению девочки понял – кто-то идет.

Это оказался плотный мужчина, одетый на молодежный лад, в кожаной бандане, туго облепившей голову и спрятавшей лоб, в темной куртке и черных штанах. Мужчина, которого так ждали, быстро пересек двор и направился туда, где, как понял Фесенко в поисках тихого уголка, никакого прохода нет, а есть только тупик.

Он проклял тот час, когда, собираясь на телестудию, оставил дома свой штатный «макаров».

Был только один выход из положения – бежать за подмогой. Ольга обещала уложиться в двадцать минут, десять уже наверняка прошло, Фесенко успевал! Он никогда не был хорошим бегуном, разве что в совсем молодые годы, а теперь еще и зарос жирком. Но он шел вдоль стены, пока влюбленная парочка его не заметила, а тогда откровенно и неприкрыто побежал. Одной этой пробежкой он рассчитывал озадачить странную компанию. Когда люди, собравшиеся сделать что-то противозаконное, сталкиваются с непонятками, они откладывают дурные намерения до лучших времен.

Шофер понял первым.

– Ее вся студия сто раз предупреждала!

Машина, расписанная крупными буквами «ТВ-2» и зелеными кометами, ворвалась во двор, едва не ободрав бока о каменную стенку.

Фесенко выскочил и завертел головой, высматривая подозрительную троицу. Троицы не было, выскочить на улицу она не могла, очевидно – затаилась. Но вылавливать компанию, один в которой, скорее всего, был вооружен, Фесенко не захотел. Когда машина развернулась, чтобы без помех выехать на улицу, он посмотрел на часы и забеспокоился. Ольга опаздывала на пять минут. Хотя пять минут в принципе для женщины не грех, но если принять во внимание обстановку – повод для беспокойства имелся.

Оказалось – Ольга сидит на подоконнике и созерцает яркие краски заката.

– Послушай! – воскликнула она, увидев сверху голову Фесенко. – Я все поняла! Кладбище нужно снять именно таким – чтобы сквозь стволы было видно закатное небо. Тогда этот сухостой заиграет!

Возле мавзолея действительно были два засохших дерева, вокруг которых оператор выплясывал по меньшей мере полчаса.

– Ни на какое кладбище ты не поедешь, – сказал Фесенко. – Мы сейчас отвезем тебя домой.

Ему нужно было вытащить отсюда Ольгу, чтобы вздохнуть с облегчением и выследить троицу. Он уже знал, как это сделать. Машина вывезла бы его со двора и прямо на ходу выпустила возле двух киосков, прямо в дырку между ними. Вряд ли компания станет сидеть во дворе после Ольгиного отъезда – а, значит, есть шанс разглядеть этих ребятишек.

– Ну, хорошо, хорошо, домой так домой, – не понимая, что стряслось, и не желая споров на лестнице, ответила Ольга. – Но ты посмотри, какой закат!

– Завтра тоже будет закат.

Фесенко вывел Ольгу во двор, где она попыталась объяснить, что второго такого заката на свете больше не будет, и проделал все, как было задумано.

Стоя за киосками, он ждал появления троицы – ведь раз они вошли во двор с той же улицы, что и он с Ольгой, то, наверно, и выйдут знакомым путем.

Они вышли, все трое – вместе. Парень в бандане что-то коротко растолковывал, влюбленные кивали. Вдруг он выкинул руку вперед и тормознул машину. Не прощаясь, прыгнул на заднее сиденье и укатил.

Влюбленные пошли к киоскам.

Теперь Фесенко смог их разглядеть внимательно. По виду это были вполне благополучные парень и девушка. Только сильно чем-то озадаченные.

– Управа лучше знает, – услышал он загадочные слова. Их произнес парень, явно успокаивая девушку. – И этот врать не станет. Он же при нас вышел на связь, при нас набил мессидж.

– А вот из моего сотового выхода в Сети нет, – печально сказала девушка.

– Когда буду менять, возьму такую модель, чтобы без проблем. Мне советовали «Nokia-6310» с кабелем.

– И с картой.

– Знал бы ты, как не хочется ехать!

– Надо. Ничего, на трамвае – недалеко, шесть… нет, семь остановок. И десять минут по аллее.

Возможно, влюбленный сказал бы еще что-то, но нужный трамвай подошел – и они побежали наискосок через улицу.

Фесенко проводил взглядом желтые вагоны с рекламой дешевого маргарина. Если бы жена принесла домой этот маргарин, встал бы вопрос о разводе. Многие скверности быта мог снести Александр Ильич Фесенко, но вот питания требовал качественного.

Веселые желтые вагоны ушли за поворот. Что же там такое будет через шесть остановок, подумал Фесенко, и, посчитав, понял – кладбище.