Журнал «Если» - «Если», 2011 № 11

Сначала почувствовать опасность с помощью Восприятия и лишь напоследок ее увидеть — наше правило. Да только оно не работало в этой проклятой пустыне, где любой снайпер с ночным прицелом мог пришпилить тебя к земле с расстояния, превышающего радиус действия Восприятия. Сам факт, что подразделению на этой миссии придали сразу двух операторов, говорит о многом. Кто-то, значит, просчитал, что на этом задании велики шансы потерять даже оператора. Или обоих.

Рука Джеррета дернулась, отгоняя жучка из моего роя, подобравшегося настолько близко к волоскам на тыльной стороне кисти Джеррета, что тот ощутил легкое щекотание. Глупое слюнтяйство с моей стороны. Мне бы следовало сконцентрироваться на ощупывании периметров, в надежде засечь бенладеновского снайпера, до того как он засечет нас.

Джеррет понял, что означает прикосновение моего насекомого.

— Со мной все в порядке, — прошептал он. Человек не смог бы разобрать этот легкий шепоток с расстояния двух футов, но мой жучок все уловил. Только вот с Джерретом не было все в порядке. Усиление сердцебиения, потоотделение, электропроводимость кожи, дыхание, зрачки… все указывало на страх. Не говоря уже о том, что он хотел ввести меня в заблуждение. Джеррет был напуган до смерти. На грани потери самоконтроля. К счастью, он не спросил меня о моем состоянии, поскольку нарвался бы на аналогичную ложь. А всё эти открытые пространства. Мы не были созданы для них.

Пост Коры в VidBook для любого нормального человека выглядел не заслуживающим никакого внимания, но только не для меня.

— Вы не поверите, какие здесь мухи! — излагала она в камеру, держа ее слишком близко к лицу, как, собственно, делают все, из-за чего ее нос казался в три раз больше обычного. Впрочем, он прекрасно сочетался с ярко-синими глазами и длинными светлыми волосами, которые делали ее так похожей на мать в том же возрасте, что становилось больно. — Они меня повсюду преследуют! Вчера четыре из них — я считала — проскочили в спальню до того, как я успела захлопнуть дверь. И они типа крутились вокруг меня, пока я переодевалась. Можете такое представить? Жесть! У них что, нет своих мушиных девчонок, чтобы за ними подглядывать?

Почтовый индекс 78718 — это индекс Остина, штат Техас. Ее квартиру я никогда не видел — я больше не желал получать никаких судебных постановлений о том, что не должен с ней видеться, — но я знаю Остин. Мухи там, конечно, водятся, однако не в таких количествах, как в Виргинии, где выросла Кора. Во всяком случае, в ноябре.

Возможно, это ровным счетом ничего не значило, но если тебе повезло пережить двадцать лет службы в НК-МЭМС, то ты неизбежно становишься параноиком. Даже если не участвуешь в очередной секретной операции, тебя посылают в места, где от любого, включая малолетнего попрошайку, можно ожидать всего, чего угодно, и где 90 процентов населения тебя люто ненавидят. Самые легкие наши задания — это миссии типа «охотник/жертва — найди и убей», в которых надо найти определенную мишень, уклоняясь при этом от соприкосновения с гражданским населением. Тут, по крайней мере, все стандартно. Патрулирования, которые делают тебя параноиком, — это такие рейды, когда ты просто передвигаешься по местности, пытаясь засечь настоящую угрозу, отличив ее от всего лишь кажущейся, и стараясь при этом не учинить бойню среди ни в чем не повинных штафирок.

Еще будучи новичком в Корпусе, я имел собственное представление об удачной операции: плохие парни устранены, а ни в чем не повинные, пусть даже подозрительно себя ведущие, не пострадали. Но спустя какое-то время понял: все это чушь. Каждое задание — это мир в самом себе. Погрузись в него, сделай свое дело (что означает — устрани того, кого надо, а не наоборот) и дуй на выход. И желательно, чтобы все люди из твоего подразделения возвращались живыми.

У меня это хорошо получалось. Даже в первые недели тренировок мне говорили, что я обладаю необычайной способностью к Слиянию. Но не сообщали при этом, что тем сокрушительнее будет чувство потери, когда я лишусь этой способности.

Я пробудился и мгновенно перешел в состояние боеготовности — умение, которое вырабатывается лишь годами выполнения секретных миссий. На этот раз я проснулся не в постели, а на кушетке. Телевизор включен — на экране нечто коммерческое типа как-разбогатеть-быстро или в той же степени безмозглое, что крутят поздно ночью.

Я был не один. Я воспринимал кого-то за своей спиной. Он глядел в окно, лица не разобрать под камуфлирующей краской. Голубые джинсы и темная мексиканская накидка — серапе. Он небрежно держал «узи» одной рукой, но беспечность эта была обманчива, то была расслабленность змеи, способной мгновенно свернуться в спираль и, распрямляясь, нанести удар с такой скоростью, что ты даже не успеешь ничего понять. Он проделывал такое раньше и будет проделывать, пока кто-нибудь с более быстрой реакцией не нанесет упреждающий удар. В данный момент он ничего такого не ожидал, но все равно был готов мгновенно перейти к действию. Он глядел на дорогу за окном, за чем-то наблюдал. Поджидал чего-то вроде моего патруля, все еще скрывающегося за углом. Его пульс был в норме, дыхание ровное. Натренированный убийца, целиком и полностью в своей стихии.

Я отвлек внимание от своего периметра, приготовившись послать запрос. Устранить его или обойти? Этот молчаливый страж на другой стороне здания казался не таким уж бдительным. Если у нас имеется парочка людей в засаде, я смогу направлять их, координировать атаку. Игра без слов: «нападай по моему сигналу». Все просто, как жужжание мухи над ухом. Мы проделывали такое раньше, временами аж против четырех целей, разнесенных по длине фронта в тысячу футов.

Но что-то не сходилось. Я не мог никого найти, чтобы послать запрос. Может, парень ухитрился уложить всех наших, кроме меня? И где, в конце концов, мое настоящее тело? Я так погрузился в периферийное Восприятие, что потерял ощущение своего реального окружения.

Все прояснилось благодаря телевизору. Передача шла на английском. Не на испанском, арабском или еще каком. С экрана рассказывали, как сколотить состояние на заложенной недвижимости. Не та тема, которая могла бы заинтересовать часового в серапе, даже если его не раздражали отвлекающие факторы.

Мне оставалось только обернуться и посмотреть. Я не увидел ничего, кроме книжного шкафа. А в нем — мои собственные книги, сам же шкаф находится в моей собственной квартире. Я и тут один. В Сиэтле. Как все последние два года.

Я уселся на кушетке, вытащил телефон из зарядника-держателя, набрал номер, ставший за эти годы слишком знакомым, слишком привычным.