Павел Комарницкий - Всё исправить

– Сми… луйся…

– Фу, как некрасиво… Сперва бандиты вместо денег, теперь вот на полу валяетесь… Встаньте, пожалуйста, колготки же порвутся. Я хотел как лучше, но, видимо, чувство справедливости вам чуждо. Тогда так. Берете полный кредит под залог своей квартиры и через недельку привозите по адресу… знаете, да? Хорошо. Я буду ждать, не забудьте.

Чекалов слабо улыбнулся.

– Вы, конечно, можете еще попробовать обратиться в милицию…

Женщина, не вставая с колен, энергично и отрицательно затрясла головой.

– Не… не надо… все, я все сделаю!

– Ну тогда я пошел. Да, в это дело-то, с бандюками, меня не впутывайте. Зачем?

В прихожей он наклонился к секретарше, пристально взглянул в сильно накрашенные глаза. Глаза эти немедленно остановились, и зрачки расширились до упора, как у утопленницы.

– Я только что зашел к вам, в кабинет не заглядывал вовсе. Не приняла Нэлла Павловна.

Уже выходя из холла, Чекалов услышал завывание милицейской сирены. Возле газона, опоясывающего здание, кучковался народ, возбужденно гудя. Смотреть, что там, в центре живого полукольца, Алексей не стал. Ну право же, ничего там интересного…

– Ай, как мы кушаем! Хорошо Юленька кушает…

Чекалов старательно засовывал за диван широкую столешницу от разобранного лабораторного стола, и улыбался. Знающие люди говорят, что с младенцами непременно нужно разговаривать, чтобы они с молоком матери впитывали человеческую речь. Все правильно, все верно – иначе затормаживается развитие ребенка… Но отчего это взрослые полагают, что непременно надо сюсюкать?

После того, как Алексей тепло распрощался с кормилицей Дарьей Матвеевной, кормление Юленьки из бутылочки разнообразными смесями стало для тети Веры важнейшим занятием, которому пожилая женщина предалась со страстью. Порой она даже невольно ревновала отца, нагло узурпировавшего ее законные права – ну кто это так делает смесь?! И что это за шарашка, кто им позволяет выпускать детское питание?! Нет, как хотите, но на Юленьке она эксперименты ставить не позволит!

– Теть Вер, я тут пропылесосить хотел, пыли набралось дофига…

– Да-да, мы сейчас идем гулять! Гуля-гуля Юля, уууу!..

Вера Николаевна принялась укладывать Юлию Алексевну в новенькую коляску. Да, уборку квартиры и тем более с пылесосом Чекалов всегда проводил в отсутствии младшего члена семьи – вой пылесоса пугал малышку.

– Темнеет уже, вы со двора ни ногой. Здесь у подъезда покатайте…

– Да конечно, Лешенька, конечно!

– Сейчас я помогу коляску спустить. Как нагуляетесь, рация в кармане. Сами не вздумайте наверх тащить!

– Да хорошо, хорошо… Ты знаешь, Леша, у меня в последнее время вроде как с сердцем полегче. То болело, спасу нет, а тут словно и нет его. Хоть таблетки пить бросай, честное слово.

– Все правильно, теть Вер. Нельзя вам сейчас ни болеть, ни умирать тем более. Живите долго и будьте здоровы.

– Здоровой, хорошо бы…

– Будете, теть Вера.

– Ты прямо профессор медицины.

– Нет, теть Вера. Просто я так хочу.

Вынеся драгоценную ношу на улицу, он вернулся и тщательно запер дверь. Наконец-то один…

Мартовский закат золотил полнеба, озаряя все вокруг отблесками небесного огня. Отчего-то сегодня тьма медлила выползать из укромных щелей, хотя обычно всегда смелела на закате. Отчего так?

Чекалов присел на край дивана, и не подумав выкатить пылесос. Внутри уже зрело, трепетало предчувствие, смутно волновавшее с самого утра.

Что-то сегодня должно было случиться.

Плохое? Хорошее? Будущее покажет…

Он уже знал, без подсказок догадался, отчего ящерка в последнее время не беспокоит его по мелочам. Скажем, не предупредила о наличии «быков» в кабинете. А зачем? Ящерка зря не бегает, только если угроза действительно реальна. А так… ну какая теперь уже для Чекалова угроза может исходить от пары «крутых пОцанов»?

Алексей привычно вслушался в окружающий мир. Все было спокойно в округе. Тетя Вера степенно гуляла с коляской, в которой мирно отдыхала после ужина Юлия Алексевна. Никаких поползновений, и вообще госпожа злобная реальность в последнее время вела себя на удивление смирно. Так, должно быть, командир расчета хиленькой «сорокапятки» в бессилии провожал взглядом проезжающий мимо «королевский тигр» – можно, конечно, пальнуть, а толку? Самое разумное – воздержаться…

Плеск воды в ванной прервал зыбкую вязь нечеловеческих ощущений. Алексей прислушался… не закрыт кран?

Плеск прекратился, и спустя пару долгих, бесконечно долгих секунд послышалось шлепанье босых ног. Волосы на голове чуть шевельнулись… что же это?!

Юлька, еще влажная после купания, обмотав голову полотенцем, прошла мимо, к шкафу, открыла дверцу и принялась перебирать халаты. Выбрала японский шелковый, с георгинами.

– Юля, Юль… – тупее спросить невозможно, но не молчать же?

– М?

– Это ты?

Она уже садилась рядом, нимало не стесняясь широко распахивающегося халата.

– Вопрос можно считать риторическим, или тебе нужен строго научный ответ?

Он переводил взгляд с остроконечного соска на ее лоно, выбритое до невероятной гладкости, и обратно.

– Юлька…

Скинув с головы полотенце, она тряхнула волосами, и они рассыпались тяжелыми, еще влажными прядями. Наконец-то Алексей сообразил перевести взгляд выше.

Глаза в глаза.

– Поласкай меня, Леша. Как кошку.

Не дожидаясь, она потянулась к нему, окончательно распахивая халат.

– Иди ко мне…

Он уже тонул в этих глазах. Что-то тут не так… что именно? Что?!

Но размышлять было поздно – гибкое тело навалилось, туманя разум и зажигая плоть. Он уже входил в нее… и когда только успел скинуть майку и брюки?

– Ты мой!!!

Ответ, что именно не так, уже бился пойманной рыбкой где-то в мозгу, но всепоглощающая огненная страсть не давала ей выхода. Волосы? Ерунда, у Юльки всегда были роскошные космы… Кожа… что кожа… у Юльки всегда была удивительно гладкая нежная кожа… а от какого-то крема еще нежнее, выходит, стала… Какая страсть, невероятно, не в Юлькином стиле вообще-то… ну так понятно, истосковалась по мужу…

Он забился, исторгая семя в ее неистовое лоно, и только тут крамольная мысль наконец прорвалась в сознание. Ну конечно… На той, еще живой Юльке, живого места не было… разве так выглядит промежность женщины, только что родившей? Какие там волосы, какое бритье?! Все это глаже, чем у младенца!

– Ты кто?!

Она уже лежала на его плече, дыша размеренно и ровно, точно и не пребывала только что в океане страсти. Более того, складывалось впечатление, что и дышит-то она больше для удобства любимого… некомфортно лежать в объятиях бездыханной…