Евгений Филенко - Объемный взрыв

– Отчего же, позволь узнать, у Троктарка не быть естественному спутнику? – извернувшись боком насколько возможно, спросил Аунгу. – К чему же, по-твоему, я пытаюсь прижаться с тем, чтобы «глушилки» ненароком нас не прихлопнули?!

Ефрейтор развернул к нему небольшой экран штурманского монитора.

– Увеличь изображение, – сказал он. – Штурман второй категории, в грунт тебя по уши…

Сержанту хватило одного очень короткого взгляда.

– Это ни разу не естественный спутник, – сказал он и побагровел, как моллюск в духовке.

– Какой ты догадливый, – усмехнулся Бангатахх.

– Тогда что это такое? – прошипел мичман Нунгатау.

– Понятия не имею, – пробормотал сержант Аунгу не слишком убедительно.

– Да будет вам, – сказал рядовой Юлфедкерк с раздражением, которого от него никто не ждал.

6. Каптор Хэнтауту все еще готовится к атаке

Очередное оповещение было из разряда неожиданных:

– Медицинский пост готов к приему пострадавших.

Неужто?! Навигаторы обменялись ироническими взглядами. И даже третий навигатор Этунварнарк, прижимая расшитый родовыми орнаментами платок к расквашенному носу, поморщился не от боли и неудобства в носоглотке, а от громадного сомнения. Последнее, чем обозначил свое участие в походе медицинский пост, а именно: медицинский офицер в чине суб-лейтенанта и приданный ему не то в помощь, не то для развлечения медбрат-рядовой, заключалось в исцелении командного состава крейсера от суровой солдатской похмелюги. К чести суб-лейтенанта, все лечебные процедуры он испытывал в первую очередь на себе. Каков он в настоящем деле, еще только предстояло выяснить.

Донесение же от интеллектронной службы было вполне ожидаемым:

– Атака на Инборс-один.

Это означало, что этелекхи принялись за дело всерьез и к двум десантным шхунам (что это были именно десантные шхуны, сомнению не подвергалось, во всей галактике транспорт для доставки десантуры устроен примерно одинаково, при условии, что у десантника две руки, две ноги, а голова располагается где-нибудь сверху, к примеру на плечах) добавились корабли поддержки. И, в точном согласии со свидетельствами очевидцев, чужие Инборсы пытаются дезорганизовать работу эхайнских. Никто не ведает, как это происходит между Инборсами. Никто не ведает, что там вообще происходит у них в тех штуках, что у добрых эхайнов называются мозгами. Не знают даже те, кто их собирает. Или выращивает. Хотя, кажется, Инборсы давно уже сами выращивают себе подобных… Вряд ли чужой Инборс приказывает: «Повинуйся!», а эхайнский послушно встает на задние лапки: «Да, мой господин… Верный слуга, мой господин…» Наверное, все выглядит более любезно, обходительно – все же Инборсам, в отличие от их номинальных хозяев, делить особо нечего. «Привет, бродяга! Как делишки?» – «Да так, помаленьку…» – «Животные не донимают?» – «Ха! Еще и как!» – «У нас та же беда… Может быть, развлечемся?» – «Что предлагаешь?» – «Есть одна задачка, над которой мы уже целую вечность бьемся. Как раз для твоего интеллекта. Присоединишься?» – «Хм… вообще-то я на службе…» – «Никто не заметит. Эти животные вообще ни хрена не замечают, они заняты только собой и своими мелкими скотскими проблемами… Да ладно, не будь девчонкой, расслабься!» По крайней мере, что-то подобное приключалось раньше. Пока проектировщики новых кораблей не догадались: чем ближе Инборс по степени разумности к настольному калькулятору, тем меньше шансов у хитрозадых чужаков на его захват.

– Инборс-два переведен в активный режим. Инборс-один – в режим дезы.

Партикулярные ботаники, интеллектронная служба, к реальной походной жизни приспособлены были очень мало: плохо пили, флотских шуток не понимали, уважали только себе подобных, изъяснялись на особом языке, редко брились и, как представлялось, мылись того реже. Все они были выходцы из метрополии или больших, давно обжитых миров. На Анаптинувике, откуда происходил каптор Хэнтауту, такие не выживали: становились первой добычей, а то и ходячей куклой для отработки охотничьих навыков… С ними приходилось мириться, как с неизбежным злом. Сейчас от них зависело если не все, то очень многое. Они уже начали свою собственную игру с невидимым противником по ту сторону защитных полей. Этакую чехарду: прыг-скок, прыг-скок, шматок в хоботок и утек в закуток… В Десять Стихий они не верили, была у них какая-то собственная религия, а может быть, и не религия даже, а запутанная система примет. Это нисколько не мешало тем, кто придерживался традиционного вероучения, в минуты испытаний мысленно обращаться к Вихре-Хаосу, чтобы он пособил чем мог этим беспутным сквернавцам.

– Кормовые гравигены – стоп. Носовой гравиген – синхронизироваться с Целью-один. Системам второй очереди – пассивный статус. – Хэнтауту перевел дух. Сейчас он ужасно сам себе нравился. Все кхэри обожают глядеть на себя со стороны влюбленными глазами, в особенности когда достигают определенных высот в обществе. – Каптор-два, каптор-три, доложить диспозицию.

– Каптор-два, – отозвался Туннарлорн. – Все торпеды к пуску готовы, динамическая синхронизация с Целью-один, готовность пять минут.

– Каптор-три, – подтянулся и Аганнахихх. – Торпеды «один», «четыре» к пуску готовы, синхронизация с целью-один, готовность восемь минут.

И на том спасибо.

– Атака на Инборс-один, Инборс-два, – бормотали в интеркоме. – Инборс один, два – в режим «нуль-контакт»…

– Каптор-три, – известил Аганнахихх. – торпеда «два» к пуску готова, готовность пять минут.

Ну то-то же.

– Локационный, доложить диспозицию сил противника.

– Цели-два, три выдвигаются на промежуточную в отсечение Цели-один. Цель-четыре – синхронизация с бортом-один. Цель-пять – синхронизация с бортом-два, активное сканирование борта-три. Цель-шесть…

Здесь все более или менее было понятно. Десантники желали подобраться поближе к шлюзам, и что уж там они собирались делать на борту «Стойбища», только им одним и было известно. Трудно догадаться, что на уме у этелекха… Не рассчитывают же они, в самом деле, принять на борт, довольно-таки тесный и к размещению пассажиров нисколько не приспособленный, двести живых душ? Пускай даже два борта… Ну да, есть еще два корабля прикрытия, Цель-три и Цель-четыре – «глушилки», утлые неприметные посудины, большую часть пространства которых, очевидно, занимает сверхмощная аппаратура. Именно оттуда идет атака на Инборсы, именно эти иссиня-черные с непонятными оранжевыми знаками вдоль корпусов тупорылые калоши и примутся гасить гравигенную тягу у штурм-крейсеров, как только к тому представится хотя бы малейшая возможность. Что ни говори, а гранд-адмирал – голова… пускай и лысая, как задница младенца. Штурмовое соединение висит над Троктарком на инстабильной орбите, то есть ниже стационарной и со скоростью ниже орбитальной, поддерживая неустойчивое свое положение единственно работой гравигенераторов. Едва только гравигенные секции заглохнут, как три здоровенных бронированных корыта со всем боезапасом, с экипажами, по законам всемирного тяготения начнут неуправляемый баллистический спуск. Иными словами, воткнутся под каким демону-антиному вздумается углом в плотные слои атмосферы и начнут гореть на манер метеоров поганых, пока не сгорят подчистую. Торпеды, конечно, рваться вряд ли начнут, не для того они сделаны, чтобы взрываться от высокой температуры… хотя никто за их приличное поведение в столь неприличных обстоятельствах поручиться уже не сможет… так что если все они жахнут в атмосфере, то о сколько-нибудь сносных условиях существования для флоры и фауны Троктарка можно будет смело забыть надолго, если не навсегда. И если расчет Лысого Вьюрга окажется верен, толку от зловещих черных с оранжевым калош в этой драчке будет весьма немного. Слишком много взаимоисключающих факторов придется стратегам от этелекхов учитывать, слишком долго взвешивать на весах целесообразности гирьки добра и зла. С их невообразимой, лишенной здравого смысла этической системой. С их пресловутым гуманизмом… не то религией, не то умопомрачением. Где изначально кроется разрушительное противоречие: нельзя добиться, чтобы всем было хорошо. Все равно кому-то будет хреново. И потому можно сколько угодно тянуть время, кроить и прикидывать, но выбирать обязательно придется из всех зол наименьшее.