Джон Уитборн - Рим, папы и призраки

Для того чтобы Нуму Дроза одеть как подобает священнику, потребовались уйма денег и обещание дополнительных милостей. Мало того, что он был невысокого мнения о ткани, так еще и не хотел расставаться со своими радужными шелками и пышными шляпами.

Адмирал Солово наконец выиграл сражение, однако сопротивление было отчаянным. Среди знакомых адмирала не было клириков ростом в шесть футов и восемь дюймов, и поэтому ему пришлось заказывать подобное облачение втайне, что привело к дополнительным расходам. Но все эти сложности казались сущим пустяком по сравнению с тем, что требовалось, дабы заставить наемника вести себя хотя бы в приблизительном соответствии с образом.

Однако новое дело все больше привлекало Дроза, начинавшего получать удовольствие от пантомимы. Прослушав мессу в церкви Кающейся св.Марии Египетской, он сидел с Лютером и адмиралом возле заведения неаполитанского булочника и трактирщика, наслаждаясь дневной пиццей [изобретение более раннее, чем можно подумать] и приглядывая за бурной жизнью соседнего Борделлетто.

– Я наслаждался службой, - проговорил Нума Дроз. - Она словно ножом заколола пелагианскую ересь.

– Далась тебе эта самая "кафоличность", - заметил Лютер.

– Ну, знаешь ли, в церкви в ладоши не хлопают, - ответил швейцарец, давая Солово возможность поразмыслить над своей внутренней сутью. Смотри. Все это напомнило мне одну беседу с пленными янычарами. Клянусь: половина их отреклась от ислама не сходя с места!

– А другая половина? - поинтересовался Лютер.

– О, этих мы, дружище, насадили на колья! - Дроз вдруг вспомнил, кого он должен изображать. - Это я про то, как они поступают с нами… к тому же все они отступники.

– Янычар, - пояснил Солово, обращаясь к монаху и рассчитывая, что маленькая интерлюдия пойдет тому впрок, - набирают из христианских детей; этим налогом облагаются все территории, покоренные оттоманами. Воспитанные как фанатичные мусульмане, они служат в гвардии султана.

– Я слыхал о них, - ответил Лютер, - но сомневаюсь, можно ли здесь говорить об отступничестве. Вступать на путь к спасению следует лишь в зрелые годы.

– Неужели? - невинно осведомился Дроз. - Ну раз ты так утверждаешь.

Монах обнаружил некоторое замешательство, однако же дал ему пройти. Его явно больше волновала близость церкви, которую они только что посетили, к кварталу мигающих красных фонарей. Адмирал отметил, куда был обращен его пылающий взгляд.

– Вас что-то смущает? - спросил он.

– Не знаю, - ответил монах, морща чело. - Видите ли вы то, что вижу я?

Солово и Нума Дроз послушно повернулись, но ничего неподобающего не увидели. Лютер повернулся к ним в некотором возбуждении - не совсем невинного происхождения, по мнению адмирала.

– Я только что видел мужчин, открыто совокупляющихся с женщинами легкого поведения, - возмутился монах. - Поглядите! Вот они. Их следует выпороть!

– Ну, - добродушно заметил Дроз, - это сделать несложно, хотя и будет кое-чего стоить!

– Нет, нет и нет! - сказал монах. - Я имею в виду это открытое… общение, и еще возле церкви. Только подумайте, все это рядом с домом Господним, где горят лампады перед телом Христовым. Как они смеют творить подобные пакости!

– Этим путем и вы попали сюда! - произнес невозмутимый Солово.

– Вы хотите сказать, что моя мать… - взревел Лютер, вскакивая на ноги.

– Мое замечание касалось лишь механики этого акта, а не ваших предков. Вы слишком нетерпимы к требованиям человеческой природы в городе, где достопочтенные люди стремятся жениться попозже.

– Я смертельно поражен вашими словами, - ответил Лютер, сотрясаясь от негодования, и снова сел.

– Похоже, у меня необычайные способности к этому, - заявил адмирал.

– Итак, вы допускаете, что… - перебил его монах, - еще ощущая вкус облатки во рту…

– Нет, - проговорил Солово раздражительным тоном, давая понять, что не желает присоединиться к подобной волне эмоций. - Я не допускаю того, что вы думаете, однако и в противном случае было бы немного позора. Дело всего лишь в том, что в своих вкусах я более сдержан.

– И целеустремлен, - добавил откровенный Нума.

– Я имел в виду, - продолжал адмирал, - одну из своих первых обязанностей на службе его святейшества, когда мне пришлось составлять "общественный реестр". В частности, для этого следовало пересчитать всех шлюх, занимающихся в Риме своим ремеслом; однако по лени своей я сдался, когда семь тысяч охотно назвались этим именем. И это - прошу отметить - в городе, где обитает пятьдесят-шестьдесят тысяч душ. В конце концов, опасаясь оскандалить как его святейшество, так и потомство, я указал в отчете лишь примерно четырнадцать сотен истинных профессионалок. Из этого числа примерно пять сотен составляли чужеземки, для того и привезенные в город. И поскольку было ясно, что ни одна из сих "несчастных" не умирает с голоду, следовало признать, что клиентуры у них хватает. Ну а раз так, грех, столь универсально распространенный, можно и не считать таковым.

Прежде чем Лютер успел указать, что убийство и кражи практикуются не с меньшим размахом (но это их вовсе не оправдывает), адмирал дал знак Нуме Дрозу приступить к своей роли. Отточенное взаимодействие поймало монаха врасплох.

– В любом случае, - начал Дроз-проповедник, - я слыхал такую теорию. Целью полового акта является размножение, правильно?

– Да, - с опаской согласился Лютер. - Так учит Церковь, основываясь на естественном законе.

– Итак, половой акт рождает плод, и всякое оплодотворение сексуально. Тогда выходит, - торжествующе промолвил Дроз, радуясь, что запомнил все как надо, - что всякий акт, исключающий зачатие, не является сексуальным. Если ты прибегаешь к предосторожностям или к методике, которую предлагают наиболее бойкие дамочки, тут никаких детей быть не может, а потому этот акт не половой, а стало быть, и не греховный. Понял?

– Э… - ответил Лютер, жутко хмурясь. Солово видел, что монах ох как хотел принять этот радикально пересмотренный естественный закон, но упрямая честность снова и снова возвращала его к дефектам предлагаемого варианта. Однако скоро он сумеет провести через одну из этих дыр запряженную четверкой колесницу. Поэтому адмирал уже подготовил для монаха некоторые предложения, когда - и если - он выберется наружу. Солово не намеревался расходовать впустую результаты скучных часов, потраченных на натаскивание Нумы Дроза к первому в его жизни абстрактному поручению.

К счастью, в тот самый момент, когда все находилось в состоянии равновесия, сказалось влияние истолченных грибов, тайно подмешанных в выпитое Лютером вино. Адмирал просто хотел, чтобы монах держался посвободнее и приветливее, а для того, кто провел два десятилетия в обществе Борджиа, добраться до питья доктора Лютера не представило труда. Шедшая мимо путана привлекла внимание монаха не имеющими предела ногами в золотых чулках; деяние сие было повторено ею трижды… и мир переменился.