Нагару Танигава - Исчезновение Харухи Судзумии (Перевод с английского)

Однако Танигути ещё сильнее наклонил голову:

— Свидание? Что ещё за свидание? Дурень. Нет у меня никаких планов на Рождество.

— «Что ещё» — это я у тебя должен спросить. А что ещё стало с твоей девушкой из старшей женской школы Коёэн? Она тебя прошлой ночью бросила, что ли?

— Эй, Кён, да о чём ты вообще говоришь? Я понятия не имею ни о каких девушках!

Танигути сердито закрыл рот и отвернулся, снова зашагав вперёд. Все симптомы простуды были налицо, и его слабость не казалась притворной. Более того, судя по его состоянию, планы на свидание пошли прахом, и он должен был чувствовать себя истощённым. После его вчерашних громких речей сердце у него, наверняка, разрывалось от одной лишь необходимости встречаться со мной лицом к лицу. Ясно, ясно.

— Да не хмурься ты так! — я хлопнул Танигути по спине, — Хочешь прийти на нашу похлёбковую вечеринку? Ещё не поздно тебя записать!

— Похлёбковую? Что это ещё за вечеринка такая? Ты мне о ней ничего не говорил…

Да? Наверное, потрясение было так велико, что мои слова некоторое время не доходили до его ушей. Ну хорошо же, тогда я тактично промолчу. Всё смоет бескрайним бесконечным потоком времени. Обещаю, я больше не затрону эту тему в разговоре.

Танигути продолжал влачить себя вверх, а я медленно тащился в гору позади него.

В тот момент я ещё ничего не замечал.

Кое-что застало меня врасплох: лишь сейчас я обнаружил, что простуда в десятом «Д» уже приняла характер эпидемии. Я вошёл в класс перед самым звонком, но несколько мест ещё оставались свободными, и каждый пятый ученик пристрастился к ношению белых масок. Единственное объяснение было в том, что все они заранее разузнали периоды инкубации и вспышки простуды.

Я ещё сильнее удивился, обнаружив, что парта за моей спиной так и осталась пустой с первого урока.

— Невероятно…

Харухи прогуливает по болезни? Неужто в этом году такая скверная и зверствующая простуда? Быть того не может, что нашлись патогены, осмелившиеся внедриться в её тело, не говоря уже о совсем небывалом факте: Харухи свалили какие-то микробы или бактерии. Гораздо более убедительной казалась мысль, что Харухи готовила какой-нибудь новый, только что выдуманный план. Может, кроме похлёбки будет что-нибудь ещё?

Атмосфера в классе была затхлая, и не из-за отсутствия кондиционеров. Внезапно заболели все. Казалось даже, что учащихся вообще стало меньше, чем раньше.

Конечно, я не чувствовал переполняющего пристутствия Харухи позади меня. Но, в то же время, я ощущал, что обстановка загадочным образом изменилась.

Затем были уроки, которые я провёл праздно, и, наконец, очень вовремя подоспел перерыв на обед.

Когда я доставал холодную, как камень, коробку с едой из портфеля, подошёл Куникида, со своим обедом в одной руке, и уселся позади меня.

— Похоже, ты не занят. Можно тут сесть? — спросил Куникида, распаковывая свой обёрнутый салфетками Tupperware[3]. После того, как в старшей школе мы оказались в одном классе, обедать вместе уже практически стало нашей привычкой. Я поискал своего другого «приятеля по обедам», Танигути, но его в классе не было; наверное, пошёл в школьный буфет.

Я развернул свой стул боком:

— Что-то простуда внезапно стала популярна. Слава богу, хоть я не заразился.

— Ммм?

Куникида осторожно поместил свой Tupperware на развёрнутые салфетки, и, бросив на меня удивлённый взгляд, принялся исследовать его содержимое. Орудуя палочками, как краб клешнями, Куникида сказал:

— Признаки распространяющейся простуды было видно ещё неделю назад! На грипп не похоже, но, может, было бы даже лучше, чтобы это был грипп. Всё-таки в наши дни есть хорошие лекарства.

— Неделю назад? — переспросил я, прекратив разрезать на куски мой отделанный шпинатом омлет.

На прошлой неделе в это же время я и подумать не мог о том, что кто-то уже разносил в классе бактерии простуды. Отсутствующих по болезни не было, и на уроках никто не кашлял, насколько я помню. Все ученики десятого «Д» казались здоровыми — получается, демон недомоганий незаметно работал за моей спиной?

— Как? Да нескольких человек же не было. Ты что, не заметил?

Не заметил. Правда, что ли?

— Конечно, правда. А с начала этой недели всё хуже и хуже. Только бы они не вздумали устраивать всем десятым классам карантин. А то наверняка урежут потом зимние каникулы.

Куникида запихал ещё немного риса с фурикаке[4] себе в рот.

— Танигути тоже в последнее время зелёный до корней волос. Его отец считает, что болезни надо лечить силой воли, так он не даёт прогуливать школу с температурой ниже сорока градусов. Надеюсь, Танигути что-нибудь придумает, пока ему не станет совсем плохо.

Мои палочки замерли.

— Куникида. Послушай, я думал, что Танигути только сегодня заболел всерьёз.

— О нет, ты что. Он же такой с начала недели, разве нет? Он вчера даже на физкультуру не пошёл.

Я недоумевал всё больше.

Постой, Куникида. О чём ты вообще говоришь? Насколько я помню, вчера на физкультуре Танигути бился за футбольное первенство и носился, как на стероидах. Это совершенно точно, поскольку я играл за другую сторону, и несколько раз проводил ему подкат. Не то, чтобы я обиделся за то, что он нашёл себе девчонку, но знай я, чем всё кончится сегодня, наверное, я дважды подумал бы перед тем, как его перехватывать.

— Ты уверен? Правда? Странно!

Куникида наклонил голову, выбирая морковь из кинпира-гобо[5].

— Показалось мне, что ли? — произнёс он беспечно, — Хмм, ну ладно — выясним, когда Танигути вернётся.

Да что сегодня такое творится? Танигути и Куникида говорят так, как будто всё это время они блуждали в непроглядном тумане, и даже Харухи нет! Только не говорите, что всё это — предзнаменования надвигающегося на всю человеческую расу, за исключением Харухи, катаклизма. Моё обычно безмолствующее шестое чувство включило сирену тревоги, и странные мурашки внезапно пробежали у меня по затылку.

Я был прав.

Мой нюх меня не подвёл. Без всякого сомненья, это были предзнаменования. В чём мой нюх ошибался, так это в том, на чью голову свалились проблемы. Всё человечество за исключением Харухи… ну, не совсем. Как бы это не казалось удивительно, но только один человек обратил внимание и был недоволен таким оборотом дел. За исключением этого несчастного, всё остальное человечество абсолютно ничего не замечало. Уже потому, что они вообще никак не могли обнаружить начало этого происшествия. Невозможно заметить то, что выходит за пределы твоих органов чувств. С их точки зрения мир совершенно не изменился.