Your Name - Летать, как птица.

Едва ворочая языком, новичок просипел:

— Не дождетесь…

— Га, га, га!!! С гонором новичок-то, поглядите-ка… — то ли обрадовался, то ли разозлился говоривший, — Ну? Чего встали как столбы! На шконку свободную положите его, пусть отлеживается. Боец, блин.

Первые несколько дней его не трогали, но и не помогали: «Выживет — славно, сдохнет — всем же лучше», раны от ожогов на груди постепенно покрылись жесткой коростой и уже не саднили, как раньше. Иногда, примерно раз в день, возвращавшиеся с работ приносили ему еды: зачерствелый кусок хлеба и еще что-то непонятное, мерзкое, но напоминающее мясо. Теми зубами, что остались после побоев, он жадно грыз пищу и тут же забывался сном.

С ним никто не разговаривал, он и сам не стремился к общению. Даже когда он в первый раз встал и, шатаясь, побрел к «сраному углу», никто не обратил на него внимания. По крайней мере, не показал этого.

А на утро его пинком сорвали со шконки и вытащили из ямы, вместе со всеми. Ударами вбили в строй:

— Гляди-ка! Пилот очнулся! — блестя белыми зубами, удивился один из жилистых охранников, — А я думал, помер уже.

Так его и кликали с тех пор, Пилотом. Ничего не спрашивая, ни на чем не настаивая, не пытаясь влезть в душу. Просто Пилот и все…

Работа на руднике была адская, чудовищно тяжелая. Опускаясь в узкие, кривые шахты на километры под поверхность, начинала мучить клаустрофобия. Крысы шныряли в неверном свете тусклых фонарей, практически не обращая на узников никакого внимания. Как и они на них. Потому что надо было работать. Если не выработать дневную норму — то никакой еды, и хоть вой, хоть ползай в ногах своих сокармерников — не получишь ни крошки.

День длился, безостановочно и беспросветно. Краткие секунды сна, а именно так и пролетали те четыре часа, что давались на отдых, никак не разграничивали снулые дни. Рудник, еда, яма. Без перемен.

Через полгода он сбежал. Это оказалось несложно. Набраться сил, отпихнуть надсмотрщиков, задыхаясь пробежать длинные коридоры, где не было никакой охраны, выскочить к шлюзовой. Включить обе двери и вырваться наружу.

Его тут же сбил с ног сильный ветер, поволок по кругу, а он цеплялся за серые камни и откашливал песок, давясь ядовитым воздухом. Лучше сдохнуть здесь, чем в шахте. Так он думал.

Перед мониторами внешнего наблюдения охрана делала ставки:

— Оп-па! Смотри, встать пытается! Ставлю двадцать, что протянет пять минут!

— Да ты чего? Ты на него посмотри, одни кости, какие пять минут?? Ставлю пятьдесят на две!

— Принято. А я кину пятерку на три минуты. Время-то засекли?

— Ну ясен пончик, засекли! Как только шлюзовая открылась, так и засекли. Уже минута, господа! Напряжение нарастает!

Дверь, взвизгнув плохой пневматикой, открылась, вошел начальник охраны. Высокий, худой мужчина некоторое время всматривался в пляску песка, а потом приказал:

— Отставить тотализатор, узника притащить обратно. Выполнять.

Спорить никто не стал.

Когда из шлюзовой появились размытые тени в респираторах, Пилот уже потерял сознание. Шквальный ветер лениво переворачивал его с боку на бок, горстями швыряя в лицо песок. Будто игрался…

— Идиот! — вот было первое, что услышал Пилот, когда пришел в себя. Он приподнял голову и огляделся. В яме, если не считать его самого и старшего по «камере», больше никого не было. — Ну и какого хрена ты дерганул? Жить надоело?

Пилот сухо пошевелил языком. Старший протянул щербатую алюминиевую кружку, в которой плескалась тухлая вода. Другой тут не было. Пилот выпил.

— Ну? — требовательно спросил старший.

— Лучше там сдохнуть.

— Идиот!! — всплеснул руками старший, — Лучше бы ты сразу помер, когда принесли.

— Не дождетесь, — буркнул Пилот.

— Нечего там делать, снаружи, понимаешь? Нечего! Здоровый человек без респиратора протянет десять минут. С респиратором пару часов. А такой как ты весла сушить станет уже через пару минут. А потом знаешь что?

— Ну что?

— А потом тебя раздерут песчаные змеи. Попируют. Их тут целая стая обитает, поближе к мясу. Даже костей не оставят.

— Ну и что? — безразлично ответил Пилот, проваливаясь в сон.

На следующий день, опустившись в шахту, он отломал от рудницкого транспортера железный рычаг. Одному Богу известно, сколько сил у него ушло на это. Хорошо еще, что рычаг этот от постоянного использования и подземной сырости практически проржавел насквозь. Но все еще был достаточно тяжел.

Во время раздачи еды Пилот, как-то обреченно молча, выхватил свое хилое оружие и бросился на того самого жилистого надсмотрщика. Он успел нанести всего один удар, прежде чем другие охранники выстрелили в него.

Сильный жар охватил грудь, одновременно отупляя чувства и сжигая начинающийся крик. Руки и ноги отказались служить, от шока превратившись в ватные культяпки. Пилот рухнул лицом вниз на пол. Зияющая сквозная рана дымилась на спине. Обугленные мощным лазерным лучом края плоти еще некоторое время потрескивали, наполняя и без того душный воздух запахом жареного мяса…

— Так! Стоп! Отмотать назад! — Алексей Сергеевич щелчком сбросил с сигареты пепел и нахмурился, — Не по сценарию работаем.

Картинки перед ним скакали через время в обратном направлении: отломанный рычаг, алюминиевая кружка, песчаный ветер, избиение в камере предварительного заключения, падение разведывательного катера после прямого попадания в двигательный отсек.

— Оставляем сцену первого побега, как запасной вариант. Еще один дубль, все с самого начала. Вадим Павлович, поясните-ка мне, почему уже третий дубль проваливается?

Главный психолог съемочной группы пожал плечами:

— Точно не могу сказать, мы все условия выставили верно. Он должен был, как в сценарии, обозлиться, но не отчаяться.

— Я хочу знать, в чем дело! У нас проваливается фильм, вы это понимаете? Где мы еще возьмем такого актера? Кто справится с ролью? Заставьте его поднять восстание, иначе будете искать себе новое место работы. Я достаточно ясно выразился?

— Яснее некуда, — психолог вздохнул и повернулся к монитору с математическими выкладками.

Что же происходит? Вроде бы анализ поведения с учетом склада характера точный! Ну не должен он так погибать! Не должен и все! Кривые вероятностей поступков, даже в разных начальных условиях, сходились все равно к одной точке — к бунту в рудниках. Уже всё перепробовали, а результат неизменен — «Лучше сдохнуть».

Что-то тут не так. Какой-то фактор не учтен. Вадим Петрович забрался в базу знаний и принялся шуровать там запросами. Единственный возможный неучтенный фактор — это наличие нового опыта, противоречащего установкам сценария, но это невозможно! Психолог вздохнул и снова принялся перебирать расчеты, уже в сотый раз пытаясь найти ошибку.