Стенли Вейнбаум - Черное пламя

— О! — простонала она. — Хелл, ты — чудовище! Но это только шов! — Она принялась копаться в сумке на поясе. — Давай я зашью.

Она стала рядом с ним и он мог чувствовать ее дыхание у себя в волосах, теплое как весеннее солнце. Он почесал подбородок, задумался, и затем выпалил то, что собирался сказать:

— Я снова хотел бы поговорить с тобой вечером, Вейл.

Он почувствовал спиной, как она улыбается.

— Правда? — промурлыкала она довольно.

— Да, если Энох Ормистон не пригласит тебя первым.

— Но он уже пригласил, Хелл.

Он знал, что она говорит это специально.

— Прости, пожалуйста, — коротко сказал он.

— Но я сказала ему, что занята, — закончила она фразу.

— А это действительно так?

Ее голос перешел на шепот.

— Нет. Разве что ты скажешь мне об этом.

Он громко рассмеялся.

— Тогда я говорю тебе об этом, Вейл.

Он почувствовал прикосновение. Она приблизилась к его шее, но это было всего лишь для того, чтобы откусить нитку.

— Вот, — сказала она весело. — Однажды починено — в два раза новее!

Прежде чем Хелл успел ответить, раздался звон молота Файла Ормсона и размеренная мелодия его песни Кузнеца. Они слушали в то время, как удары молота отбивали мелодию песни.

И вот ох-ох-хо!

Когда я пою, то звоню, Каждым ударом, ударом, ударом!

Пока метал не станет мягким как масло, Пусть мой молот и клещи высекает искру, Словно на пирушке дьяволов внизу — низу — зу!

Словно на пирушке дьяволов внизу!

— Я должен идти, — извинился Хелл. — Мне нужно работать.

— Что кует Файл? — спросила Вейл.

Внезапно улыбка сползла с лица Хелла.

— Он кует меч?

Вейл уже не была веселой, как минуту назад. Над ними нависла тень, тень Империи. С голубых холмов Озарок наступал Хоакин Смит.

Вечер. Хелл наблюдал за блеском медной луны на медных волосах Вейл и откинулся на скамейку. Правда, сейчас она не была пуста; ее занимали две смеющиеся пары, но их приняли в свой круг достаточно просто. Хелл предпочел бы быть один. И дело не в застенчивости горного жителя, от которой он уже избавился, потому что со своим веселым мягким характером он с легкостью нашел себе друзей в деревне Ормистон; это был просто отголосок настроения, охватившего их обоих, когда они сидели на скамейке рядом с калиткой Вейл Ормистон на краю города. За ними темнел каменный дом, ее отец отправился в город по делам Конфедерации за помощью, которая прибыла вечером, отчего люди в деревне веселились. Только желтый свет фонаря от керосиновой лампы Хью Хельма, фермера, который подвез Хелла из Норса в Ормистон.

Именно на этот свет смотрел задумчиво Хелл.

— Я люблю сражаться, — повторил он, — но почему-то вся радость прошла. Словно ожидаешь наступления грозы.

— Как, — спросила Вейл, обеспокоенным тихим голосом, — можно сражаться с магией?

— Нет такой вещи, как магия, — сказал юноша, повторяя слова Старого Эйнара. — Нет ничего похожего.

— Хелл! Как ты можешь говорить подобные глупости?

— Я повторяю лишь то, что мне сказал знающий человек.

— Нет магии! — повторила Вейл. — Тогда объясни мне, что дало такую силу колдунам с юга. Почему этот Хоакин Смит никогда не проиграл ни одной битвы? Что похитило смелость у воинов из Лиги Мемфиса, отличных воинов? И что — я видела это своими собственными глазами — толкает повозки без лошадей в Н'Орлеане по улицам, и что освещает город по ночам? Если не магия, тогда что?

— Знание, — ответил Хелл. — Знание Древних.

— Знание Древних — это чистой воды магия, — сказала девушка. — Всякий знает, что Древние были волшебниками, колдунами и магами. Если Холланд, Олин и Мартин Сейр — не колдуны, тогда — кто они? Если Черная Марго — не ведьма, тогда мои глаза никогда не видели ведьм.

— Разве ты видела их? — вмешался Хелл.

— Ну конечно, всех, кроме Холланда, который уже умер. Три года назад, во время Мемфисского перемирия, мы с отцом ездили в Империю. Я видела всех их в городе Н'Орлеан.

— А она, какая она?

— Принцесса? — Глаза Вейл опустились долу. — Люди говорят, что она красавица.

— Но ты так не думаешь?

— И что, если она действительно красива? — агрессивно воскликнула девушка. — Ее красота похожа на ее молодость и на всю ее жизнь. Она искусственная, сохранившаяся на все времена, замороженная. Она была заморожена колдовством. А что касается всего остального, — голос Вейл дрогнул, словно она колебалась, должна ли девушка равнины обсуждать подобные вещи с мужчинами. — Говорят, что у нее не меньше дюжины любовников, — прошептала она.

Хелл был поражен и шокирован.

— Вейл! — пробормотал он.

Она перевела разговор в более спокойное русло, но он видел, что она пылает румянцем.

— Не говори, что здесь нет никакой магии! — резко сказала она.

— Во всяком случае, — согласился он, — нет магии, которая была бы способна остановить пулю, направленную в плоть. Волшебник, который может остановить ее своим разумом, так же умрет, как и честный человек.

— Я надеюсь, что ты прав, — сказала Вейл тихо. — Хелл его нужно остановить! Нужно!

— Но почему ты переживаешь так сильно, Вейл? Я люблю сражения — но большинство людей говорит, что жизнь в Империи ничем не отличается от жизни в другом месте, и кого волнует кому платить налоги, если только… — он внезапно замолчал, припомнив. — Твой отец! — воскликнул он. — Владыка!

— Да, мой отец, Хелл. Если Хоакин Смит возьмет Ормистон, мой отец единственный, кто пострадает. Его налоги исчезнут, земли у него отберут, а он уже стар, Хелл. Стар. И что тогда станет с ним? Я знаю, многие думают так же, как и ты. Так как ты сказал. Они сражаются не от всего сердца, и Повелитель захватывает город за городом, не убивая ни одного человека. И потом они думают, что есть магия в самом имени Хоакина Смита. Он прорывается сквозь армии, которые превышают количеством его армию, в отношении десять к одному. — Она замолчала. — Но не в Ормистоне! — воскликнула она резко. — Нет, даже если женщинам придется взяться за оружие.

— Только не в Ормистоне, — мягко согласился он.

— Ты будешь сражаться, Хелл, не так ли? Даже если ты не рожден в Ормистоне?

— Естественно, у меня есть лук, меч и хороший пистолет. Я буду сражаться.

— Без ружья? Подожди, Хелл. — Она встала и скользнула в темноту.

Через мгновение она вернулась снова.

— Вот. Вот ружье, рог и пули. Ты знаешь, как им пользоваться?

Он гордо улыбнулся.

— Во все, что я вижу — я могу попасть, — сказал он, — как и любой другой горный житель.

— Тогда, — прошептала она, с огнем в голосе, — пошли пулю в голову Повелителя. А следующую — между глаз Черной Марго! За меня!