Сироты из Безнебесья, или Дети невидимого света - Ян Михайлович Ворожцов
– Если Паруса твоего Корабля это есть Учение, сказали мне аби-хайят, то наполняет их Ветер того, чему ты Учишься!
Случается, если новопосвященный аби-хайят испытывает сомнения относительно Учения и того, чему оно Учит, то старшие духовные наставники предписывают ему уединиться среди вершин для строжайшего подвижничества и стучать камнем о камень…
Терц Децимоль и Маррак замолчали, фальф прервал свой рассказ, а Маррак свой Слух, ибо пробудилось Дыхание Сааддифа, и Маррак отошел ко сну.
Терц Децимоль же ощущал свое существо подобно безвольной иллюзии, запертой в монохромном сне.
Он стыдился собственных слов, вернее, чужих слов, которые казались неуклюжими и бездыханными, и крошечными, выходя из его опустошенных уст.
Слова же старого брусбарта Маррака, напротив, воодушевляли его, были преисполнены Живого Вековечного Знания!
И каждое слово его было подобно Огненному Кольцу!
Речь же фальфа показалась ему самому убогой, от нее расходился натуженный скрежет заумных механизмов, нечто неживое, напряженномыслие, и фальф, произнося каждое слово свое, воспоминал истинный источник его еще до того, как слово занимало свое место в его речах.
И обнаружил он, что собственными его словами были немногие, остальное он вспомнил, процитировал, откуда-то изъял.
Даже когда он объяснял Марраку относительно аби-хайят, Скагеррака и Эскориала, он не знал, насколько то соответствует истине, а насколько – нет.
Его просто научили тому.
И Терц Децимоль избегал в ту ночь размышлений, да, избегал их, ибо они пронизаны были Незримым Светом, который обращал его Ум в Настроение Смертных.
Вместе с удрученностью, охватившей его, он осознавал, что близится час его Ухода из мира.
Когда же Дыхание Сааддифа прозвучало для них вновь, Маррак возвратился к Терц Децимолю.
– …я, Терц Децимоль, – сказал фальф, – приложил немало усилий к тому, чтобы отыскать тайномол аби-хайят.
Когда фальф отыскал их, ему было предложено погостить у них и поучаствовать в одной из очистительных церемоний.
Последующие дни Терц Децимоль и аби-хайят участвовали всей общиной в смиренномудром аскетическом быте, ухаживая за цветами, насекомыми, камнями, помеченными иероглифической письменностью, ухаживали за травой, деревьями, зверями.
После пробуждения они трапезничали из посуды, по форме чашеобразной, которая помещалась на ладони и зачастую была наполнена только водой из родника.
Терц Децимоль пытался выставить на показ свою эрудицию и неустанно проявлял интерес, задавая аби-хайят различные вопросы: о том, например, существует ли у аби-хайят свой единоличный взгляд на мироустройство, какой прослеживается, скажем, в мифотворчестве Малых Народов?
Один из аби-хайят пригласил Терц Децимоля на прогулку, и они покинули пределы тайномола.
– …когда Входишь в мир, – заговорил после молчания аби-хайят, – то поначалу воспринимаешь Сияние и Тьму, и тебя Сюда приводит предвкушение того, что ограничения преодолимы, если таковые здесь Есть.
И сперва создается ощущение, напоминающее доверие и теплоту, и начинает мерещится, что мир способен принять, вместить и осуществить здесь Абстракцию Старой Памяти, которую ему предлагает или навязывает твой Ум.
Но вскоре наступает болезненное осознание того, что это обман.
Мы – я, безымянный и безликий служитель аби-хайят, и ты, фальф Терц Децимоль из Гудальданна! – неизменно столкнемся здесь с Ограничениями Действующего Закона, это неминуемо!
Нас ждет то, что Закон делает невозможным воплощение нашей Абстракции в той форме, в какой она воспринималась нами изначально. Но что нас привело?
И откуда нам принимать себя как существ, которые начали свое существование, если не с рождения Абстракции в Уме?
Ибо мы ищем эту Абстракцию здесь, но ее место занимают здешние Законы и мирские Порядки.
Со смертью или замещением Абстракции мы полностью теряем Путь назад к Себе!
В далеком-далеком прошлом наши учителя мушаафиры посредством соприкосновения и трения их направленных наружу Воль могли выделить из Филактери Пузырь.
Мушаафиры настраивали свой Пузырь, как Желали того, извлекая из Закона, Действующего в Камкарре, необходимые Связи, так что Пузырь являлся объединением их Воль и воплощением Замыслов.
А внутри него мушаафиры творили подобия мирозданий, где сохраняли свои Абстракции с той целью, чтобы моментально вспомнить свои Пути, если забудут.
После чего их Умы погружались в Незримый для нетренированного Глаза Пузырь, сотканный из настроенных и отрегулированных Связей.
И когда Умы мушаафиров наполняли Пузырь изнутри, он окрашивался в разноцветные оттенки.
Мушаафиры умели пребывать внутри своих пузырей сколько угодно долго, но никогда нельзя было с уверенностью знать, сколько наверняка они пробыли там.
Потому как внутри пузырей, где мушаафиры творили для себя свои абстрактные мироздания и сами определяли, какие Законы и Связи допускать там, а какие ограничить или отлучить, там время ощущалось иначе, чем здесь, ибо материя их Умов изливалась в пузырь по струе Воли, частично отделяясь от их Малых Смертных Тел.
Более того, мироздания в пузырях зачастую являлись непригодными для жизни ничьей, кроме их творцов.
Но иногда миротворцы допускали туда множество иных существ, которых переправляли в свои миры различными обходными тайными Путями, чтобы, например, спасти от гибели или вымирания. Однако же это не отменяло для них смерть!
Нельзя вырвать Движущиеся Колеса из Филактери, нельзя отделить Пространство от Пустоты, Жар от Огня!
А тот, кто пытается сотворить подобное, не сумеет избежать того, чтобы унести вместе с ними и Огонь Изначального Закона!
Ибо Закон начинает действовать, а его Огонь распространяться немедленно, если пытаешься применить свою Абстракцию к ограничениям и владениям Движущегося Колеса, иными словами все, что ты сотворишь – будет оставаться только Камкаррой, ложным подобием в отражении Филактери, но не самой Филактерью, нет!
Хотя мушаафиры и изливали материю Умов своих в пузыри, эти пузыри никогда не отлучались от Филактери, они существовали по ее Законам, пусть и допускалось вольное толкование этих Законов в Малом, однако Высшие Законы Филактери нельзя перетолковать под свою нужду, это не изменит их Сути…
Терц Децимоль пересказал Марраку слова аби-хайят, а затем извлек из мешка, с которым пришел к Храму Нубенея, темно-синий окаменелый шар.
– Вот что случается в конце концов с их Пузырями, с их Умами, – сказал Марраку Терц Децимоль.
Он взвесил темно-синий бесцветный окаменелый шар, на котором даже не играли отблески света.
Маррак протянул к нему ладонь, и Терц Децимоль перепоручил шар Марраку – тот ощутил, что сфера, кажущаяся тяжелой, на деле совершенно невесома, будто воздух.
– Вот Сумрак, который растерял свои Свойства, – объяснил Терц Децимоль, хотя и сам не понимал, что это значит.
…Когда аби-хайят и Терц Децимоль отправились по тропе от тайномола, аби-хайят привел фальфа к святилищу в роще, где на алтарь были возложены вот такие сферы, оставшиеся от мушаафиров, что покинули
