Виктор Федоров - Метагалактика 1993 № 3

Ужасное открытие Уолта Мак Тенори — это не просто сверхсенсация. Сейчас никто не сможет предсказать дальнейшие схемы ситуаций. Оставшиеся в неопределенном объеме резервуары с газом Мэдиум — реальная угроза национальной безопасности Соединенных Штатов. 28 апреля сего года начнется «процесс уходящего века», к этому сроку джентльмены из Сентджема должны будут предоставить суду факты причастности «Офул миднайт» к афере Майкла Доджа и найти склад с Мэдиумом.

В противном случае автор этого репортажа не хочет предсказывать самых худших последствий, но боится нашествия терриблменов, которое по аналогии можно будет сравнить лишь с библейским нашествием демонов,

ДЖО СПЕНСЕР, репортер уголовной хроники «Нью-Йорк таймc»

16 апреля 1994 г.

Михаил Остроухов

Дорога в миллиарды лет

Это случилось со мной еще на суше. В один несчастный день я был настигнут в лесу свирепым ящером и разодран на клочки. А то, почему я могу рассказать вам об этом — это, и есть то, что со мной случилось.

Я очень хорошо помню момент встречи с ящером, как сейчас ощущаю сильную боль от вонзающихся в тело когтей… Я хорошо это помню, потому что все это было впервые, потом, когда мне случалось гибнуть от зубов волков, падать в пропасть, или когда волы с разбега бросали меня, обессиленного на острые скалы, конечно, каждый раз это было ужасно, но так как это было сотни и сотни раз, и почти всегда очень похоже, то это стало обыденным и не вызывало; больше такого ужаса, который возникает в ожидании перехода из бытия в небытие.

Но именно в моем случае, именно тогда, когда я попал лапы к ящеру и не произошло такого перехода. После того как боль вытеснила во мне все остальные чувства, перед глазами у меня на миг помутилось, но только на миг, через миг я опять увидел лес, небо, цветы, во только ящера рядом со мной не было. Я ощутил у себя совершенно новое, молодое тело, я ощутил все свои четыре упругие сильные лапы, которые твердо стояли на влажной земле, и тут я полностью осознал, что я опять молодая крыса. Я понял это и кинул взгляд кругом: что я увидел! Я поразился сочности и яркости увиденного мной мира. Краски брызгали мне в глаза отовсюду: с кустов, с трав, с деревьев. Я обладал резким молодым зрением, позволявшим воспринимать мир с давно забытой мною отчетливостью. Я обладал молодыми силами, позволявшими мне бежать без остановки, разгоняя кровь в жилах до предела. И я думаю, что есть какая-то связь между этим и тем, что я видел так великолепно.

Но самое странное было то, что я вовсе не забыл свою схватку с ящером (я успел оцарапать его) и вообще всей своей прошлой жизни, я помнил ее до мельчайших подробностей. И от этого у меня становилось весело и радостно на душе, и я бежал задорно шлепая всеми своими лапами по разбросанным на тропинке лужам, ради озорства поднимая тучи искрящихся на солнце брызг. Ах да, это было на сто веков позже, но не важно. Хотя я отлично помню все, что со мной происходило за это время, но иногда у меня происходит сдвиг в памяти. Впрочем, я всегда говорю так: это было пять миллионов веков назад плюс-минус сто тысяч веков.

Но вернемся к моей истории. При виде приближающейся опасности я бросился в воду и поплыл. Озерцо было небольшим, и если бы я сумел тогда его быстро преодолеть, то убежал бы от крупной пятнистой кошки, которая взгромоздилась на ветку дерева, чтобы броситься оттуда мне на спину. Однако сил у меня на это не хватило, а главное не хватило длины лап. Кошка успела вскочить мне на спину и перекусить шею. С того времени у меня всегда возникают неприятные ощущения, когда кто-нибудь кладет мне на лопатки руку, потому что кажется, что на этой руке непременно должны сейчас выступить когти, которые вонзятся в меня и начнут меня драть и вырывать у меня целые куски кожи.

Да, с кошкой мне не повезло. Но буквально через миг, как я погиб, когда туман застлал мои глаза, я очнулся, и очнулся именно в той ситуации, какая предшествовала моей гибели, хотя сам я на этот раз изменился: лапы мои стали чуть пошире и грудные мышцы помощней, в результате чего я смог проплыть на полметра дальше, что вообще-то все равно не дало мне избежать зубов кошки, которую я, кстати, теперь хорошо разглядел, потому что теперь мое боковое зрение стало поразвитей. Кошка была большим, но не очень, зверем с пятнистой рыже-белой шкурой. Это злобное, хищное животное налетело, как бешеное, готовое, казалось, отдать полжизни, чтобы настигнуть свою добычу, то есть меня; шерсть на ней стояла дыбом, а глаза были совершенно бессмысленные. При всем при этом, я бы не рискнул назвать его глупой кошкой. Просто, когда оно бросилось в атаку, весь тот уровень культуры, которого достигли представители его рода за тысячелетия своего развития, захлестнулся поднявшимися со два души первобытными инстинктами. И поэтому, понятно, оно и растерзало меня совершенно по-варварски. Хотя ничего страшного не случилось и в другой раз, когда она прыгнула мне на спину. Вся схватка происходила уже на приличной глубине, потому что на лапах у меня между пальцами появились очень удобные пленки, а грудные мышцы стали совершенно каменными; я успел отплыть на большее расстояние от берега, и кошке пришлось всей вымокнуть, прежде чем она разделалась со мной; картина, которую я являл собой, вытащенный на берег, была ужасна, и сердце мое разрывалось на части, когда я пытался представить ее себе, но, слава богу, что вся эта мерзость была в последний раз. Мне, наконец-то, удалось уплыть от кошки. Я сделал отчаянный рывок и очутился сразу на середине озерка, которое, впрочем, сообщалось с другим более крупным озером, куда я и поплыл, благо лапы мои приобрели великолепные перепонки. Плыл я легко и быстро и даже однажды нырнул за мелькнувшей впереди серебристой рыбкой. И нырок мой оказался так удачен, что я умудрился как-то сходу проглотить рыбку. После чего я, конечно, чрезвычайно уверовал в свои способности и пустился дальше нырять и резвиться в большом озере.

Удивительные, волшебные, безумно прекрасные миры открывались моим хорошо видевшим под водой, глазам. Яркие лучи солнца, проникая на значительную глубину, отлично освещали уютные миниатюрные полянки, разбросанные между массивными кусками скал, и можно было вдоволь любоваться фантастическими играми, которые устраивали стайки юрких маленьких рыбок с бурыми насупленными водорослями, толстым ковром покрывавшими дно. Рыбки то замирали на месте, будто бы загипнотизированные мерным колыханием больших бурых кустов, то вдруг по неизвестной причине кидались врассыпную, и можно было подумать, что им внезапно показалось, что бурые кусты только притворяются неподвижными и сейчас сорвутся с места и бросятся в погоню за маленькими рыбками, чтобы схватить их своими гибкими ветками.