Андрей Дай - Орден для поводыря

Между тем остальные свояки, побоявшиеся, что, если у Захария получится увеличить добычу и рассчитаться с долгами, останутся вовсе ни с чем, выкупили векселя тестя и предъявили их в суд. Для того же Левицкого не составило труда добиться решения в свою пользу. Губернский суд постановил арестовать бибиковские прииски и выставить их на продажу для погашения займов.

Однако прежде чем подвергать аресту теперь уже собственность Цибульского, по закону следовало предъявить определение суда лично Захарию. Так началось восьмилетнее бегство господина Цибульского от кредиторов, полиции и судебных приставов, уже само по себе достойное пера писателя.

Что он только не выдумывал, как только не хитрил, чтобы обмануть неповоротливую государственную машину. Пока его с бумагами искали в Томске, жил на приисках. Когда же чиновники отправлялись за ним туда, спокойно пребывал в Томске. Однажды его даже вывезли из осажденного полицией дома в телеге с мусором…

И тут осенью 1863 года к нему пришел некто Нагорнов, бывший рудознатец другого золотопромышленника – Петра Кузнецова. Как-то получилось, что Нагорнова выгнали, не заплатив обещанных денег, и тот этим обстоятельством весьма огорчился. Тем более что буквально за несколько дней до увольнения нашел богатую россыпь по ключику, устьем выходящему к приисковым постройкам этого самого Кузнецова на реке Кызасу.

Мало того что Нагорнов не поделился новостью со своим бывшим работодателем, так еще и выдал Цибульскому, что сильно разросшийся кузнецовский поселок давно «выполз» за границу участка и есть возможность затребовать с дорогого Петра Иваныча плату за сохранение зданий на чужой земле.

Захарий с Нагорновым ночью, как настоящие партизаны, привели на ключ разведочную партию и вкопали заявочные столбы. Днем позже бумаги на новый приисковый участок были уже оформлены.

Но хотя золота в ручье было много, оказалось, что основной пласт находится глубоко под торфом и сильно затапливается. Для дальнейшей разведки и разработки месторождения требовались средства, а их у Цибульского как раз и не хватало. Поэтому зимой 1863/64 года он отправился в Санкт-Петербург искать инвестора.

Которого и нашел в лице известного золотопромышленника и уральского заводчика, генерал-майора в отставке, Всеволода Ненюкова. Было оформлено товарищество «Золотой ключик», где половинную долю получил инвестор…

Зимой 1864 года на Московском тракте трое лихих дядек поджидали богатую карету, в которой Захарий Михайлович Цибульский должен был везти документы на новый прииск и двадцать пять тысяч рублей серебром, выданные его новым компаньоном, генералом Ненюковым. Отчего-то они решили, что тяжелый дормез – вполне достойный золотопромышленника экипаж…

И нарвались на три тяжелые пули из моего «адамса».

– Ага! – вызвав нервное хихиканье моего внутреннего Германа, воскликнул я. Рука с очередным произведением кулинарного искусства матушки так и не дошла до рта. – И кто же это такой шустрый? Кто-то ведь навел злодеев на этого… как ты там говорил? Цибульского?

Сам Захарий Михайлович задержался на Урале. Заказывал там машину с насосом для откачивания воды. Так что до Томска добрался как раз ко времени, когда моя экспедиция уже выходила из устья Томи в Обь.

В губернской столице золотопромышленника немедленно опознали и устроили на него настоящую охоту. Благо деньги на наем промысловых рабочих и строительство прииска он все же успел передать другому своему компаньону – молодому Нагорнову. Который, никем не задерживаемый, отправился руководить на ручей.

А Захарий Михайлович, оставшись без всяких средств к существованию, продолжил прятки. Теперь уже не только с кредиторами, но и с убийцами. Так в конце концов он и оказался в овсяном чулане моего Гинтара.

И должен был благодарить прибалтийский темперамент бывшего слуги. Ибо, прежде чем выдать незнакомца полиции, Гинтар все-таки потрудился вызнать, кого именно и, самое главное, почему этого господина к нему Бог привел. А потом, выслушав историю незадачливого предпринимателя, пригласил к себе в усадьбу Карбышева. И уже Миша, через прокурора Гусева получивший документы из губернского суда, выяснил, кто именно больше всех был заинтересован в смерти Цибульского.

Все нити сходились к свояку Захария Михайловича – коллежскому асессору Иосифу Михайловичу Лавицкому. Он обладал большей частью долговых обязательств Емельяна Бибикова. Он был отлично знаком с бесследно исчезнувшим Караваевым и имел какие-то связи с криминальными авторитетами с окраин губернской столицы.

– Очень интересно, – только и смог выговорить я. – Ну ладно, я понимаю. Первый раз ошиблись. Потом-то чего ко мне лезли?

По словам попавшего в жандармские застенки бандюгана, никто и не собирался меня убивать. Отчего-то они решили, что я, новый томский губернатор, и есть тот генерал, что ссудил Цибульскому деньги. И, по их разумению, было вполне вероятно, что именно у меня находились и документы на новый прииск. Потому и устроили пожар в Гостином дворе – надеялись под шумок порыться в бумагах. И потом, уже в тецковском «Сибирском подворье», лезли именно в кабинет. Никто из них и предположить не мог, что я, генерал, могу сидеть в неосвещенной комнате с револьвером в руке!

А Гинтар оказался самым прагматичным из моих соратников. Ничтоже сумняшеся, он выдал Захарию десять тысяч рублей из моих капиталов в рост под залог этого самого «Золотого ключика». Так что я теперь вроде как совладелец золотого прииска…

– Едрешкин корень, – сказал я. Просто потому, что нужно было что-то сказать. Вот что мне теперь делать? Перепутали, не предположили, подумали… Детский сад какой-то. И я тоже хорош. Покушение! Заговор! Тьфу!

Но с этим винно-водочным надзирателем что-то нужно решать. Причем недостаточно тихонько придавить этого прохиндея где-нибудь в темном переулке. Покушение на мою жизнь было? Было! Шлепнуть меня за здорово живешь могли? Да легко! Бог уберег – иначе и не скажешь. Отправлял лиходеев ко мне он? Выходит, что он. Значит, нужно показательно его уничтожить. Чтобы другим и в голову не могло прийти хоть отдаленно что-то похожее. Мне еще только тут доморощенных террористов не хватало…

Но террор – это заботы жандармов и Третьего отделения. А вот показательно наказать зарвавшегося чиновника – дело святое. Только есть еще один немаловажный аспект! Должность господина коллежского асессора!

Надзиратель питейно-акцизного округа, собирающий с производителей спиртсодержащих жидкостей государеву дань, не в последнюю очередь должность политическая. Понятно, что алкоголь нужен. Во-первых, свинья всегда грязь найдет и те, кто пьет, так пить и будут. Две пережитые в той, прежней моей жизни антиалкогольные кампании только подтвердили это правило. Во-вторых, спирт необходим для химического производства и вскоре, надеюсь, будет нужен для медицины. Но самое главное – в-третьих, при существующих сейчас условиях выварка хлебного вина едва ли не единственный в Сибири регулятор спроса и, соответственно, цены на зерно. Останови я винокурни – цены на плоды крестьянского труда мгновенно упадут и уронят покупательскую способность большей части населения края. Особенно южных, кабинетских, округов.