Анастасия Галатенко - Нф-100: Адам в Аду

-- Прыщей нет, -- сказал Бладхаунд, -- заказчику дешевле.

-- Это да, хотя и жаль, -- искренне вздохнул Стогов. -- Зато волосатость роскошная. И родинки. Особенно на груди.

-- Олеся ничего не утаила, -- усмехнулся Бладхаунд.

-- Она у меня умничка, -- согласился Стогов и отключился.

Бладхаунд пристально следил за новостями. Разумовский объявился, наконец. И имя его возникло в связи со скандальным делом "Brain Quality". На черном рынке цена нейрокристалла Разумовского повысилась пока на двадцать процентов, что было несколько меньше прогнозируемого, но неуклонно росла.

Бладхаунд ждал и наблюдал.

Роботы вернулись в квартиру Кривцова. Это их решение Бладхаунд мог только приветствовать. Тут же ожили аудиодатчики, а через терминал Бладхаунда побежал Кривцовский трафик.

Разумовский сам набивал себе цену.

Почти сразу после обращения Левченко в сети появился ответ Разумовского. Записанная с домашнего терминала речь была резкой и эмоциональной.

-- Я предлагаю объявить Левченко войну! -- кричал Разумовский в камеру. -- Нас лишили бессмертия! Более того, тех, кто сумел выжить, объявили вне закона! Я призываю тех бессмертных, кто, быть может, уцелел, как и я; я призываю тех живущих, кто думает о будущем -- давайте снова выйдем на улицы! Давайте снова выступим против произвола! Сегодняшние технологии позволяют создавать тела, неотличимые от тел живых -- и вы думаете, они не используются? Они используются, уверяю вас, теми, кто перекрывает кислород нам сейчас! Все слова о том, что роботы дорого обходятся государству -- чушь! Робот не требует вложений, кроме тела и прошивки, и готов платить за это опытом и знаниями! Раньше всех ученых прошивали за счет государства! Не потому ли прекратили это делать, что государству не нужны ученые, а нужно послушное стадо баранов? Правительство боится умных и бессмертных, все остальные объяснения и доводы -- просто ложь!

Обращение вызвало бурную реакцию журналистов, но как те ни пытались раздуть сенсацию, это не стало новым камнем, брошенным в тихую воду. Лишь круги на воде после обращения Левченко. Бладхаунд подозревал, что основная масса новых последователей Разумовского состояла из охотников за нейрокристаллами.

Люди давно разочаровались в бессмертии. Нейрокристаллы теперь были предметами искусства и наживы, вкладом в будущее детей. Разумовский не желал этого понять. Его призывы устарели лет на шесть, в сегодняшней реальности он был зверем в зоопарке, который, на потеху публике, пытался перегрызть решетку.

Бладхаунд следил на ним и не мог не согласиться с Левченко. Жалок и смешон был некогда великий Разумовский.

Бладхаунд отслеживал курсы на рынке нейрокристаллов и заметил, что Разумовский перестал быстро расти. Три сотые процента за последние два часа -- маловато. Телефон зазвонил, когда Бладхаунд уже почти принял решение больше не откладывать. В трубке раздался другой голос -- очень знакомый голос.

-- Вы ищейка, -- сказал голос утвердительно.

-- Слушаю, -- ответил Бладхаунд ему в тон.

-- Мне нужно найти человека с кличкой Бладхаунд.

-- Представьтесь, -- потребовал Бладхаунд.

-- Какая, к черту, разница, как меня зовут?

-- Я не работаю на анонимных заказчиков.

Говоря это, Бладхаунд сунул в ухо наушник и включил аудиотрансляцию из Кривцовской квартиры. Тот же голос отдался эхом в телефоне.

-- Считаешь себя крутым? -- усмехнулся Разумовский.

-- Считаю, -- согласился Бладхаунд. -- Можете не называться. Я понял, кто вы.

-- Ты найдешь мне Бладхаунда? -- с напором спросил голос. -- Сколько это будет стоить?

-- Я беру деньги только за работу, -- сказал Бладхаунд. -- Я хорошо знаю Бладхаунда, но не продаю информацию такого рода. Что именно интересует вас?

-- Ты мне не нравишься!

-- Вы мне тоже. Давайте начистоту, Разумовский. Вы хотите найти Бладхаунда? Вы нашли его. Зачем он вам?

-- Я убью тебя, сука! Сколько тебе обещали за мою голову?

-- Я не имею права разглашать эту информацию.

-- Ты прямой мужик. Я тоже. Сегодня ночью я буду на пустыре на Данилова, пятнадцать. Приходи! Если сможешь меня разобрать, разберешь!

Бладхаунд положил трубку.

Разумовский решил играть ва-банк. Это было на руку ищейке, хотя он ничего еще не успел ничего предпринять. Откуда Разумовский узнал об идущей на него охоте?

Бладхаунд взглянул на часы. Времени было мало. Вопросы подождут. Сейчас надо подготовиться к встрече.

Бладхаунд открыл старый ролик, на котором неизвестный оператор запечатлел смерть лидера оппозиции, и пересмотрел его. Распечатал несколько кадров. Потом спустился вниз и завел машину.

Через пятнадцать минут он уже был в салоне подержанных автомобилей. Сергеич -- пожилой, усатый, с выдающимися бровями, вышел ему навстречу. Несмотря на сутулость, он был очень высок -- общаясь с ним, Бладхаунду приходилось задирать голову. Настоящий бизнес Сергеича состоял в отмывке и продаже нейрокристаллов -- все образцы тщательно проверялись на ДНК, и, если информации о носителе в базе не было, каждому кристаллу придумывалась история. На счету Сергеича было множество кристаллов известных писателей, политиков и артистов, и только немногие знали, что носители этих сокровищ при жизни ничем особенным не отличились.

На заре карьеры ищейки Бладхаунд напоролся на один такой кристалл. Благодаря упрямству и врожденному нюху на мухлеж Бладхаунд отыскал Сергеича, а благодаря молчаливости и нежеланию совать нос в чужие дела быстро заслужил его уважение.

-- Приветствую, -- сказал Бладхаунд, пожимая протянутую руку, жилистую и измазанную машинным маслом.

-- И ты здравствуй! -- ответил Сергеич густым голосом. -- Решил продать, наконец, свою ласточку?

-- Нет. Помощь нужна. Эвакуатор и три машины шестилетней давности. До утра.

Сергеич почесал в затылке.

-- Погоди минутку, Ыгдымбека кликну. Ты пока пройдись, у меня тут всякое есть.

В салоне и впрямь было всякое. Бладхаунд прошел по всей площади, заглянул в подвал, где хранились запчасти и разбитые автомобили, сверился с фотографией и, наконец, выбрал. Ыгдымбек оказался субтильным молчаливым парнишкой с восточными чертами лица. Он не задавая вопросов вывел автовоз, погрузил на него два целых и один разбитый автомобиль и отправился по указанному Бладхаундом адресу.

Свалка встретила Бладхаунда не столь радушно. Здесь было царство вечной сырости, бродячих собак и устойчивого запаха жженой резины.

Местный обитатель очень не любил, когда его звали бомжом, поэтому Бладхаунд называл его "хозяином". Других хозяев у свалки не было, поэтому титул никто не оспаривал.

Хозяйский дворец разместился в кузове, когда-то принадлежавшем компании со сложным немецким названием. Теперь кузов, отдельно от фуры, стоял на попа на свалке. Внутри было все обустроено -- насколько позволяли условия: газовая горелка, свечи, два разнокалиберных кресла и колченогий столик. Хозяин любил уют.