Шестерни песочных часов - Денис Балан
— Прости, — почти неслышно прошептали сухие губы.
Эзоп попытался закричать, но не смог — его легкие были наполнены кровью. Мискарец тянулся к уходящему вдаль мальчику и страннику в черном плаще, не в силах издать ни звука. Он понял все: понял, кем оказался таинственный незнакомец, понял, кого он убил, понял, что во всех своих бедах виноват только он сам. Понял, но ничего сделать уже не мог.
Сердце жгла едкая горечь бессилия и обиды. Всю свою жизнь, он грезил мечтами о утопичном будущем, веря в высших существ. Думал, что следует воле Богов, делая мир лучше. На самом же деле он следовал лишь собственному эго, разрушая чужие жизни, убивая невинных и близких людей. Никогда раньше он по-настоящему не осознавал этого, и потому принятие реальности сейчас казалось особенно болезненным.
На секунду торговец вспомнил свою первую смерть, перед глазами снова всплыли образы жены и сына, только на этот раз четкие и живые. Такими он не видел их уже очень давно. Сознание тут же начало уносить его куда-то вдаль от этой пустыни и родных лиц. Вокруг больше не было ничего, все пространство заполнила темнота, и торговец окончательно потерялся в ней.
Глава 24
Затхлый воздух старой избы разрезала настежь распахнутая дверь. Помещение наполнилось ароматом свежей травы и солнечным светом. Громко бормоча что-то себе под нос, в комнату зашел Писатель. Его губы были разбиты, под глазом красовался синяк, а на шее виднелось засохшее пятно крови.
Юноша подошел к столу и жадно схватил кувшин. За несколько секунд осушив его содержимое, он грузно упал на стул. Молодого человека сильно клонило в сон, а глаза закрывались сами собой, но он героически боролся и пока оставался в сознании. Просидев с несколько минут, юноша поднялся и отправился на чердак. Когда он вернулся за стол, то при нем был его обычный набор из браслета, пера, чернил и тетради. Не теряя времени, Писатель натянул на руку металлический обруч, закрыл глаза и откинулся на спинку стула. Он оставался абсолютно неподвижным в течении нескольких минут, а потом по телу пробежало мимолетное напряжение. Лицо попеременно искривлялось в гримасе сочувствия, недоумения и презрения. Наконец, парень открыл глаза и снял браслет. Он тут же схватил перо и вывел на новой странице: “Баллада о бедовом страннике”.
Следующие несколько часов прошли за написанием и корректировкой нового текста. Перо аккуратно выводило текст, а губы проговаривали написанное, проверяя рифму.
Наконец, откинув перо и разогнув усталую спину, юноша ознаменовал окончание своей работы. Он протер глаза и приступил к перечитке:
“В песках пустыни блуждал старый Лаоп,
Мечтал он о славе, но давно вышел срок.
Молодость осталась далеко позади,
О подвигах прошлых остались лишь сны.
Сын и жена давно уж мертвы,
Жертвой несчастья стали они.
Как старик себя ни утешал,
Жить без родных не лежала душа.
Винил и бранил он в их смерти себя,
Но виною их гибели стала судьба.
Аскета путь выбрал Лаоп,
Друг его поддержал.
Кратом звали товарища,
С детства были друзья.
Крат не похож на Лаопа
И видом, и нравом.
Отличался он сильно,
Был всем людям по нраву.
Из зыбучих песков он их доставал,
Был всегда честен,
На путь истинный всех направлял.
Лаоп рушил всё,
Чему помочь он хотел.
На муки он проклят,
Неудачи терпел.
Не был злым человеком,
Но такая судьба.
Бедовым торговцам
Прозвала молва.
В огне деревни, в дыму и в золе
Торговцы нашли мальчишку — был он в беде.
Лаоп, зная норов, удачу свою,
Хотел друга покинуть, погибнуть в бою,
Лишь бы душу невинную от кармы сберечь,
Чтоб мальчика милого не коснулся злой меч.
Но ночью к нему снизошел сам Аод,
Защитник земель сделал тихим приход.
«Прими эту ношу, последний он шанс».
Не думая даже, Лаоп принял альянс.
«Ты много грешил, но теперь начни снова.
Веди парня к успеху, будь как опора.
Он станет твоим светом, твоею судьбой,
А после ты счастье получишь и вечный покой».
Лаоп согласился, в душе загорелось,
Мальчишку любил он, как и велелось.
Пустыня цвела, и песок зеленел,
Мир стал иным, Лаоп быстро прозрел.
Но счастье слепило,
забыл он завет,
Отклонился пути,
потерял звезды след.
Аод сошел снова, напомнил про клятву:
«Мальчишку веди, не придавая упадку.
Великим он станет — обретешь ты свой свет.
Напоминаю тебе про твой же обет».
На сей раз не послушал совета Лаоп,
Предал Аода, сошел с нужных троп.
«Путь все еще легкий, удача со мной,
Любые препятствия снесу я стеной».
Бог Ао увидел — путник сбился с пути,
Снова Аода направил его вразумить.
Результат оказался все тем же, увы,
Герой не поверил — сказал сам защитит.
Ао попросил Аола человеку помочь:
«Изведи злые мысли, пусть уйдут они прочь.
Не губи ты заблудшую душу — направь,
Пусть глупец станет мудрым, ему ума ты прибавь».
Аол согласился.
Сразу путь стал тернист,
Колючки впивались в тело,
Добираясь до мышц.
Урок не усвоил бедовый Лаоп,
Снова голосом разума он пренебрег.
Несмотря на все тяготы, усталость и боль,
К собственной цели шел любою ценой.
Разозлился тогда злобный демон Аол,
Гнев с кулаками доброте предпочел.
До полусмерти избил он глупца,
Насмехаться начал над волей лжеца:
«Ты совсем не бессмертный, теперь видишь и сам.
Прекрати слепо верить ты лживым мечтам».
Лаоп усмехнулся,
смотря в глаза злу:
«Меня убить ты не смог,
я пока что дышу».
Услышав насмешку, Аол воспылал,
В яростной злобе скривился оскал.
Метнул он копье в дурного глупца,
Нарушил завет, предал Ао-отца.
Крат грудью своею принял удар,
Защитив собой друга, он замертво пал.
Кровь окропила землю собой,
Крик истошный раздался над самой землей.
Теперь Лаоп понял, как дорог был Крат,
Боль, обида, разлука закрыли глаза.
Но не мог бедовый сдаться сейчас,
Ладонь мальчика крепко держал он в руках.
Побрел Лаоп дальше,
свою жизнь волоча,
Спотыкался от боли,
зубами стуча.
Аол предстал вновь,
