Иван Беляев - Фригорист

Задрав голову – двери были солидными и высокими – он двинулся вглубь коридора, читая развешанные на дверях таблички. Не размениваясь по пустякам, Сергей решил пойти к самому главному, плюнув на Мячикова, которому не доверял. В самом конце коридора он нашел кабинет главного – полковника Кушнаря. Слабо посверкивающая дубовая дверь казалась жутко тяжелой и почти неоткрывабельной. Он легонько постучал в нее. Ни ответа, ни привета. Повторив попытку, услышал громкое «Да-а, войдите!» Скорее всего секретарша. Он постучал еще раз, снова до него донеслось это вибрирующее звучное «да-а». Потом дверь медленно открылась и на пороге возникла подтянутая моложавая женщина с твердым и ясным взглядом широко посаженных голубых глаз и собранными в пучок светлыми волосами. Она была несколько удивлена, не обнаружив никого за дверью. Ее фигура заслоняла весь проход – узкий проем между косяком и приоткрытой дверью. Протиснуться, не задев ее, не было никакой возможности. Она уже собралась закрывать дверь, когда ринувшийся в приемную Стрелков, оттолкнув, едва не сбил ее с ног. Она вскрикнула, хватаясь за косяк, потом стала беспокойно озираться и щупать лоб. Так она и стояла, крутя головой и морщась, не понимая, что за сила втиснула ее в комнату и чуть не уронила. Покружившись, она уселась за свой стол и прижала руку к груди, словно пыталась успокоить учащенно забившееся сердце.

– Людмила Сергеевна, – скрипнул селектор, – занесите мне материалы по делу Павлова.

Секретарша все еще не могла прийти в себя.

– Да-да, – нажала она кнопку на селекторе.

Ее гладкое, с выпирающими скулами лицо было озадаченным. Но не долго. Она справилась с растерянностью и, взяв со стола громоздкую папку, направилась к двери, ведущей в кабинет начальника. Стрелков неслышно приблизился к двери. Он воспользовался ее визитом, чтобы проскочить в кабинет Кушнаря. Чего-то опасаясь, секретарша на этот раз довольно широко открыла дверь. И шла она размеренно-осторожно, точно боялась поскользнуться.

За большим столом, в глубине кабинета сидел приятной наружности, средних лет человек в штатском. Он поднял глаза на вошедшую секретаршу и Стрелков увидел в них равнодушное спокойствие привыкшего к кабинетной работе и своим регалиям человека. В данной обстановке это безразличие представлялось Стрелкову едва ли не щедрым обещанием понимания и вдумчивого анализа. Едва ли не великодушной готовностью терпеливо выслушать его, измученного погоней и прятками Стрелкова, и дать ему разумный совет или оказать посильную помощь. Секретарша положила перед начальником папку, он скупо поблагодарил ее и открыл. Женщина вышла из кабинета, снова не доверяя двери. Она медленно и широко открыла ее и осторожно прошла между ней и косяком, потом затворила. Стрелков приблизился к столу, придвинутому перпендикулярно к столу полковника. Тот сидел, опустив взгляд в папку, неторопливо листая ее. Потом оторвался от документов, рассеянно посмотрел в окно. Глаза у полковника были светлые, пронзительные и все-таки добрые. Так показалось Стрелкову. Сквозил в них, правда, некий холод, некая кристаллическая твердость, но Сергей был верен первому впечатлению. Он решил, что человек этот лучше Мячикова, а потому поможет ему.

Ему даже пришлось несколько подождать, чтобы собраться с духом и на время отогнать от себя образ этакого внимательного, прямо-таки милосердного полковника. Просто он жаждал положительного ответа и по обыкновению доверчивых людей выдавал желаемое за действительное. Он пришел не просить, а требовать. А потому – прочь добрый дядечка! Стрелков чувствовал, что если он сразу доверится полковнику, сразу отдастся ему в руки, то ничего не выиграет. Поэтому он мысленно поставил полковника на определенную ступень закостенелой общественной иерархии и Кушнарь тут же превратился в чиновника, облеченного властью, отправляющего функции с точностью отлаженного механизма и в глубине своей враждебного любым проявлениям человеческих чувств.

– День добрый, товарищ полковник, – сказал Стрелков.

Кушнарь вздрогнул.

– Я – тот Стрелков, за которым все гоняются. Вы, наверное, знаете о взрыве в лаборатории при сельхозинституте?

На породистом лице полковника отразилось вначале недоумение, плавно перетекшее в догадку, потом – интерес.

– Вы – Стрелков? – переспросил он, – как вы сюда попали?

– Вас не удивляет каким я стал, вас удивляет как я сюда попал, – разочарованно усмехнулся Стрелков, – вы забыли, я невидимый, а это значит, меня не видят. Прошел через главный вход, поднялся на второй этаж…

– Довольно! – полковник привстал было.

– Оставайтесь на месте, – Стрелков достал из кармана пистолет Мячикова, и он материализовался перед полковником, направленный прямо на него, – этот пистолет достался мне от Петра Сидоровича, знаете такого?

– Допустим, – снова сел на свое место Кушнарь, – что вы хотите?

Его рука поползла к кнопке, находящейся с внутренней стороны стола.

– Еще одно движение, и я стреляю, – зло предупредил Стрелков, он был недоволен поведением полковника.

– Тихо-тихо, – принужденно улыбнулся Кушнарь, но руку убрал.

– Положите руки на стол, так нам будет спокойнее общаться, – Стрелков не сводил пистолета с полковника, – я к вам пришел с миром, так сказать. Мне чертовски надоело, что за мною гоняются. Я хочу найти профессора Спирягина, он знает, как сделать меня нормальным, должен знать, – акцентируя на слове «должен», произнес он, – но его похитили.

Кушнарь положил руки на стол.

– Так чем же я могу вам помочь? – он удивленно приподнял брови.

– Похитил его Мячиков, – ухмыльнулся Стрелков, – тот, который и меня чуть не похитил. Товарищ полковник, выслушайте меня, – более миролюбивым тоном сказал Сергей, – за мной гоняются бандиты, менты, спецслужбы. И все почему? Потому что я случайно стал невидимым!

– А вы уверены, что Спирягин вернет вам обычный облик? – недоверчиво спросил Кушнарь.

– Но вы ведь можете ему приказать, – наивно выпалил Стрелков, – вы тут главный… в городе…

Сергей с робкой надеждой посмотрел на Кушнаря. Тот задергался в молчаливом хохоте.

– Ну, вы меня уморили! – почти весело сказал он, – вы – занятный тип, Стрелков.

Постепенно его губы сомкнулись, в глазах появилась непримиримая твердость. Это остудило пыл Сергея.

– Я не могу приказать Спирягину. Во-первых, я не знаю где он, а во-вторых, он и сам, догадываюсь, не сможет этого сделать, – Кушнарь с презрительной жалостью посмотрел туда, где в воздухе висел пистолет.

– Как это не сможет? – начал кипятиться Стрелков, – он же что-то там изобретал, в этой проклятой лаборатории! Что он, ничего не смыслит?