Владимир Печенкин - Два дня «Вериты»

— Объявили конкурс на первейшего в городе алкоголика?

— О нет, я сделал оригинальнее. Началось с того, что дал во всех подробностях репортаж об ограблении самого влиятельного ростовщика.

— Ограбления, которого не было? Ведь даже похищение курицы, как вы сказали…

— Я честный человек, и ограбление было. Разумеется, пришлось вложить в это дело кое-какой капитал: я выписал профессиональных налетчиков из Техаса.

— О, эта блестящая акция вызвала, наверное, взрыв благодарности к вам со стороны горожан?

Розелли лукаво подмигнул:

— Я хранил инкогнито. Но этот пустяковый случай поднял тираж журнала вдвое. Представляете, среди непробиваемой скуки — и вдруг репортаж с подробностями бандитского налета! Журнал две недели описывал путь налетчиков до границы штата, и сам тот ростовщик мчался, бывало, поутру купить журнал. Конечно, полиция так и не смогла задержать преступников. Они оказались славными ребятами, и все это время пили виски и играли в покер на чердаке редакции. Затем последовал налет на единственный в городе универсальный магазин… Журнал сделался настолько популярным, что появились подписчики в соседних городках и на фермах. Видите, что могут сделать для цивилизации два грабителя средней квалификации и один умный редактор!

— В данном случае пресса способствовала прогрессу и цивилизации?

— Несомненно! В городке возник завод, выпускающий патентованные замки и засовы, и мы печатали их рекламу. Открылся магазин огнестрельного оружия, которого прежде не требовалось. И тоже реклама в журнале. Чикагская фирма электрической сигнализации оплачивала шесть журнальных страниц с ее проспектами. Доходы мои росли, дело расширялось.

— И вы выписали из Техаса еще генгстеров?

— Зачем лишние расходы? Третьим стал я.

— Ах вот как! Тогда действительно, никудышным был ваш городишко. Неужели горожане не смогли оценить по достоинству вашу осведомленность в преступных делах и не догадались повесить вас прямо на фасаде редакции?

Розелли улыбнулся и наполнил рюмки.

— Ваше здоровье, коллега! Курите, прошу вас. Да, так вот в том-то и дело, что я слишком возгордился. Но так все шло удачно, что и думать не хотелось о провале. Местный шериф, бывало, играя со мной в карты, искренне восхищался неуловимыми преступниками, хотя и клялся зацапать их в конце концов. Нет, честное слово, меня любили в городе.

— Это бывает, — отозвался Слейн, подставляя хозяину пустую рюмку. — Благодарю, сэр. За последнее время мне как-то не удавалось пробовать хорошего виски. Так я говорю, частенько бывает, что порядочного человека просто не замечают, а прохвоста целовать готовы.

— Ну, до поцелуев дело не дошло. Но, может быть, я задерживаю вас своей болтовней, мистер Слейн? Вы не спешите к друзьям?

Слейн прищурился, оглядел голые стены.

— Мне не очень нравится здешняя обстановка. Но и сарай — не «люкс». Хотя собеседники там, несомненно, приятнее… Но продолжайте, я слушаю. К тому же, у вас виски…

Розелли шевельнул бровью.

— А мне создавшаяся обстановка вполне подходит. Надеюсь, она еще и улучшится. В этих стенах, право, чувствую себя как в доброе старое время, когда я только что начинал карьеру. И приятно поболтать с коллегой. С моими ребятами так не разговоришься, а вы мне нравитесь, мистер Слейн. Так на чем я остановился? Ах, да! Мы вели дело блестяще. Но прав был наш старик пастор: если человек возгордился, бог его наказывает. Дернуло меня устроить налет на бар «Веселый Джонни». Вот уж этого делать не следовало. Можно было ограбить мэра или полицию, только не трогать бы «Джонни». Да ведь когда тебе везет, как черту в женском монастыре, здравый смысл помаленьку теряется… Бармен, — его звали Сандерс, — заявился откуда-то к нам в городишко года три назад и был на вид добрым малым. Он закрывал заведение в полночь. А через час мы втроем без особого шума выставили дверь. К тому времени я приобрел уже кое-какой опыт и потому сам довольно легко вскрыл кассу с тем патентованным замком, о надежности которого так восторженно писал мой журнальчик в рекламном отделе. Мы, помню, выпили по рюмочке бренди и хотели уж сматываться. И вот тогда в дверях нас встретили ребята Сандерса. Должно быть, проходимец-бармен давно догадывался, что происходит в городишке, потому что сам бывал во всяких переделках. До поры помалкивал, но когда дело коснулось «Веселого Джонни», тут нас встретили как следует. Оба парня из Чикаго легли на месте. Меня спасло то, что Сандерс узнал-таки меня и удивился. «Так это ты, Голден!», — сказал он и опустил пистолет. Тут я его и… Конечно, издательская карьера на этом кончилась и началась другая…

— В которой вы преуспели.

— Я вынужден был сменить профессию. А ведь когда брался за журналистику, у меня, честное слово, были добрые намерения.

— Путь в ад вымощен добрыми намерениями. Так говаривал один главарь банды, у которого я брал интервью в тюрьме. Его вскоре повесили. Но вы моложе его, и у вас все впереди.

— Мистер Слейн, неизвестно, кто умрет вперед — я или, например, вы. И чтобы всем нам остаться в добром здравии, я решил обратиться к вашему здравому смыслу. Скажу прямо: вы должны уговорить вашего нерасчетливого друга принять мое предложение. Он, конечно, рассказывал, в чем дело? Так вот, к утру он должен дать согласие. Понимаете, должен! Иначе придется с вами что-то делать, и вы догадываетесь что… У меня тут не пансион для упрямцев.

— Знаете, сэр, а ведь Гарри хороший парень. И если он что-то уже ответил, я спорить с ним не стану. Но мне пора, сэр, много пить вредно.

Розелли поморщился.

— Что ж, вам дан срок до утра, а я не люблю менять решения. Право, было приятно поболтать с вами. Билл! Уведите джентльмена.

— Ну что у тебя, Джо? — встретили Слейна в сарае.

— Гарри, я тебе посоветовал вести гибкую политику… Так вот, сам я поступил как раз наоборот. Давать советы легко и приятно, исполнять — не всегда получается. Понятно одно: ему гвоздем застряла в мозгах идея завладеть «Веритой», иначе бы нас уже…

— Пожалуй, вы смогли бы извлечь пользу из его воловьего упорства. Жаль только, что все вы, как видно, неважные дипломаты, — раздумчиво заметил инспектор Фернандес.

— А вы, инспектор? У вас на что надежда?

— Что вам сказать, сеньоры… Я считаю себя честным полицейским, по крайней мере, старался быть таким. Это не одно и то же, но все-таки… Никто не скажет, что сумел подкупить старого Фернандеса. И, несмотря на честную службу, почти дотянул до пенсии, что не каждому удается. В общем-то я доволен пройденной жизнью, хотя и не могу отделаться от иллюзии, что имел способности на большее. Мне можно уже подводить итоги, потому что отсюда вряд ли выберусь… Да, об одиноком старом сыщике горевать некому. Вот вы все — другое дело. Вы молоды и должны выжить. Соглашайтесь, обещайте, водите за нос — против бандита все средства хороши.