Владимир Печенкин - Два дня «Вериты»

Старик волновался, и его мучила одышка. Однако ответил твердо:

— Не виноват, сэр. Но изворачиваться не стану. Потому что хорошо вас знаю.

— Браво, Лейнстер! Перед смертью ты заговорил как джентльмен. Мне это нравится. Но в лапах Веласко ты быстро растеряешь форс, уверяю тебя. Да ты и сам знаешь, верно?

— Ошибаетесь, сэр. Больше я уже ничего не растеряю. Вы сами всегда говорили, сэр, что надо беречь про запас последнюю пулю, — он неуловимым движением извлек откуда-то револьвер и приставил к виску…

Веласко подскочил к нему одновременно с выстрелом.

Глава 28

Внутри сарая было уже совсем темно. Слейн сказал:

— Что-то часто я стал попадать в такие вот укромные места. Но когда в камеру сажает настоящий полицейский, это еще куда ни шло. Вот если гангстер, тогда уж обидно. Что он говорил тебе, Гарри?

— Предлагал союз, — все еще кипя от злости, Багров рассказал о беседе с Розелли.

— Так, значит, это он режиссер схватки с полицией? Остроумно задумано! Сеньор Розелли в лавровом венке освободителя! Чертов мышонок Веласко, он оказался ловким пройдохой. Недаром Лейнстер был недоволен его мордой. А старик молодец. Надо отдать справедливость, он сумел уйти достойно.

Помолчав, журналист спросил:

— Что же ты намерен сказать утром, Гарри?

— Не знаю… Я ведь боюсь не за себя… Что бы ты сказал на моем месте?

— Как что? Разумеется, согласился бы.

— Отдать «Вериту» гангстеру?!

— Ах, Гарри, друг ты мой, разве можно ставить вопрос так… конкретно! Слава богу, «импульсы правды» сейчас не давят на наши мозги. Кто борется за правду, он тоже должен смыслить в политике, тактике, стратегии и тому подобное… «Верита» — не сигарета: вынул из кармана после обеда и поднес — угощайтесь, сэр. Твое преимущество в том, что можно требовать аванс уже сейчас, в то время как постройка «Вериты» требует времени. И все это время мы будем надежно охраняемы от псов полковника Либеля и пентагоновских ищеек, которые еще опаснее. О, какой бы репортаж можно сделать! Изобретатель «Вериты» Гарри Багров под покровительством могущественного концерна гангстеров!

— Говорите тише, нас могут подслушивать, — предупредила Анита. — И потом, Розелли умен и хитер, он потребует гарантий. Может быть, возьмет меня заложницей. Но Джо все равно прав, нам ничего не остается…

Сквозь щели дверей мелькнул свет, слабые лучики потянулись в сумрак сарая. Кто-то возился с замком. Звякнул о землю засов, половинка дубовых дверей отворилась, запищав проржавевшими петлями. Поломанный, без стекла, керосиновый фонарь осветил унылое помещение. Здоровенный верзила, ни слова не говоря, поставил фонарь на землю и захлопнул дверь.

— Здесь кто-то есть! — прошептала Анита.

Действительно, в глубине сарая у стены сидел человек в порванном коричневом пиджаке, но в белой рубашке и при галстуке. Коротко стриженные седые волосы и серая щетина на щеках подчеркивали смуглость худого лица. В ответ на обращенные к нему взгляды человек поклонился невозмутимо и вежливо, словно на бульваре случайным знакомым.

— Черт побери! — хлопнул себя по колену Слейн. — Будь я проклят, если это не инспектор Фернандес! Ну, теперь я уж и не знаю, кого еще не хватает в нашей компании! Инспектор, вы мне снитесь или…

— Вы как будто журналист? Простите, не помню имени…

— Слейн, Джозеф Слейн. Брал у вас интервью по делу о… Но как вы, один из лучших детективов столицы, оказались в этом сарае?!

— Вероятно, по той же причине, что и вы. — Живые карие глаза остановились на Багрове. — Ваши импульсы, сеньор Багров, смешали все и всех.

— Вы выслеживали меня? — устало спросил Багров.

— Нет. Я ведь из криминальной полиции, моя сфера действия — уголовники. Нас информировали о вашем деле, на всякий случай, но никак не ожидал… На фотографии вы моложе. Однако опознать можно.

— И вас упрятал сюда Розелли? Ну и дела! — Слейн захохотал.

— Вы видели полицейских на службе у Розелли? Вот вам и весь рассказ, пожалуй. Я и еще четверо выехали из столицы, чтобы перехватить транзитную партию контрабанды на пути к морю. Но случилось ЭТО… И мне пришлось сделать неприятное открытие, что половина моих людей — не мои люди… Словом, после небольшой перестрелки меня вручили Голдену.

— Так вы и раньше знали, кто такой Розелли?

— Вы, кажется, только что сказали, что считаете меня толковым инспектором…

— И вы даже не попытались…

— Послушайте, сеньор Слейн! Если знаешь, что не в силах сковырнуть гору, так и нечего хвататься за лопату.

— Что же от вас хотят?

— Да ведь Голден не только гангстер, но еще и делец, и право не знаю, чего больше в его характере. Наверное, прикидывает, как лучше меня использовать, то есть с наибольшей выгодой. Пытается выведать кое-какие секреты криминальной полиции. Но время импульсов миновало… И слава богу.

— Вы считаете, что «Верита»…

— Что можно считать или не считать, сидя в темном сарае? Те два дня, пока свирепствовали импульсы, я провел в обществе четырех дураков, а подробности мы узнали от беглого прохвоста, который целых два дня был честным тогда. Скажу, что обнаженная догола правда имеет свои минусы. Но это никакое не открытие, а старая аксиома. Что двое моих сподвижников объявили себя предателями — хорошо. Что я сижу здесь — очень плохо. Если же судить в более широком смысле… Правда, сеньоры, как вода: без нее жить невозможно, но когда ее слишком много, то этот потоп губит и грешных и праведных…

За стеной шаги. Шоколадная мордочка Веласко просунулась в дверь и повертела хищным носом.

— Хозяин приглашает сеньора журналиста.

Слейн неохотно поднялся и, оглянувшись на Багрова, вышел.

Хозяин асьенды встретил дружелюбно.

— Хэлло, сэр! Простите за беспокойство, но хотелось перед сном просто так поболтать с умным собеседником. — Слейн учтиво поклонился. — Здесь такая скука. Хотите выпить?

Слейн уселся на свободный стул, закинул ногу на ногу и охотно взял налитую рюмку.

— Мы ведь в некотором роде коллеги, мистер… Слейн.

— Вы думаете, что я тоже бандит?

Розелли засмеялся.

— Нет. Но вы, во-первых, американец, следовательно, деловой человек. Во-вторых, я тоже был когда-то журналистом. И не более удачливым, чем вы. Вам никогда не приходилось слышать о журнале «Радуга жизни»? Ну конечно нет! Он выходил недолго, хотя и достиг потом, в самом конце, весьма приличного тиража. Я организовал его в захудалом, удивительно грязном городишке, тихом, как сельское кладбище.

Провинциальная скука прямо-таки мучила тамошних обывателей, а серый журнальчик, выпускаемый мною, делал эту скуку совершенно невыносимой. Обыватель жаждал потрясающего чтива, сенсаций, а в их городишке взять было неоткуда. Если случайный бродяга похищал паршивую курицу, об этом говорили целую неделю. Репортаж о церковной проповеди и рождественском ужине у мэра мало кого привлекал — и так все было известно. Словом, журнал погибал. Не хочу хвалиться, коллега, но именно я поднял тираж до фантастических размеров!