Гайворонский Борисович - Незваные...

– Незваный, да желанный!

– Подарки приготовить, продуктов купить. Может, ещё чего?

– Сначала в город нужно вернуться, не отсюда же звонить. Роуминг…

Серж рассмеялся шутке и наказал Марине не забыть созвониться с отцом.…"Поскакать» пришлось. Из пустыни – в бункер за сумкой, из бункера – по магазинам, а потом и в деревню.Редкие посадки у трассы встретили путников. Серж нёс два больших пакета. Марина порхала рядом с дамской сумочкой через плечо. Время приближалось к семи вечера.

– Припозднились мы, котик.

– Да, уж. Итак, скажем: на попутках доехали.

– А почему не на автобусе, предпоследним рейсом?

– А если в нём твои знакомые ехали, а тебя не видели? Деревня ж, сама знаешь.

– Согласна.

– Сразу скажи маме, что утром умчимся, дела.

– Конечно. Есть охота.

– А я так вообще сейчас умру с голода.

Марина взглянула на сумки, забитые всякими вкусностями.

Уже на подходе к деревне встретилось несколько односельчан, вежливо здоровающихся с Маришей. В каждом дворе копошились люди, кланялись гостям, громко приветствовали.

Мама, как знала, стояла у калитки, улыбаясь, и с интересом рассматривала Сержа. Марина кинулась к ней на шею, поцеловала в щёку.

Мать освободилась от объятий дочери и произнесла вместо приветствия:

– А мне отец звонил, рассказал о вас. Так что Сергея я уже заочно знаю. Отец обижается, что не позвонили, он ведь просил. А ваши телефоны вечно недоступны.

– Здравствуйте, Татьяна Валерьевна! Очень рад знакомству, – Серж замялся. – Вы такая красивая. Марина на вас похожа.

– Да, ладно вам, Серёжа! Только рыжими волосами-то и похожа. А так она в деда Фёдора у нас. Тот красавец был. Ну, ладно нам на пороге стоять, айда в дом. Я смотрю, вы в Тулу со своим самоваром, – кивнула мама Таня на тяжёлые сумки в руках зятька и похлопала его ладонью по богатырской груди. Взгляд её был такой же цепкий и хитрый, как у Александра Ивановича. Муж и жена, хоть и бывшие, – одна сатана.

Пока хозяйка всё внимание уделяла Сержу, показывая ему дом, а заодно ставя на плиту кастрюлю щей, Марина наконец позвонила папе. Через хлопотливое воркование Татьяны Валерьевны и расспросы о скоротечном знакомстве её дочери с Сергеем, из соседней комнаты доносились обрывки восторженных реплик: «он такой классный», «мы с ним были в лесу», «я его так люблю», «папа, перестань, я уже взрослая» и т.п.

Полеха был избавлен мудрой женщиной от необходимости подробно рассказывать историю свой судьбы. Но в ответ на краткую биографию семьи Жигарей больше из вежливости ему пришлось обозначить основные вехи собственной жизни: сирота, детдом, уличное воспитание и закономерный итог – срок. При этом было очевидно, что положительное впечатление, произведённое Сержем на Маринину маму, не омрачает бесславное прошлое её будущего зятя. Он, безусловно, выглядел человеком самостоятельным, сильным и надёжным, а главное, не испорченным и не сломленным духовно. В благоразумности дочери мама, в отличие от Александра Ивановича, не сомневалась, как и в её моральной зрелости, поэтому поводов для сомнений, подозрительности и беспокойства Татьяна Валерьевна не видела.

В свою очередь и Сергею она определённо понравилась. С ней было легко и уютно. Хотелось быть непринуждённо искренним и оставаться самим собой. К этому располагал и дом, и гостеприимство, и осознание того, что перед тобой мать любимой девушки. Возможно, также сказывалась сиротская доля и подсознательные грёзы любого сироты обрести родителей. Полеха в какие-то моменты даже не отдавал себе отчета, что он старше, и моложавая, красивая Татьяна Валерьевна скорее годится ему в младшие сёстры, а то и в невесты, чем в матери. Но загадочная близость и родство душ легко пренебрегало возрастными парадоксами. Она заслуженно готова была воспринимать его как сына, а он благодарно откликался на её материнские чувства.

Хмель, ударивший в голову влюблённым от молодого домашнего вина, отодвинул на задний план кажущиеся сейчас совершенно нереальными события последних дней. После живого обсуждения семейного фотоальбома, художественных работ Марины – она ещё оказалась и талантливым рисовальщиком! – все трое пели русские народные и популярные современные песни под гитарный аккомпанемент очаровательной златовласки. «На огонёк» даже слетелись было некоторые соседи из «дружественных домов», но Татьяна Валерьевна, видимо, обладающая в деревне особым авторитетом, мягко и без возражений с противоположной стороны отворачивала любопытствующих. Тем не менее деревня есть деревня – все уже знали, что в доме Жигарей – нечто похожее на сватовство. Событие интимное, мешать грех.

– Серёжа, – положив руку на плечо зятя, говорила Татьяна Валерьевна, когда время уже близилось к полуночи, – упаси вас Бог хоть единожды предать друг друга. Всё можно понять и простить, кроме лицемерного обмана и хладнокровного предательства. Даже истинная любовь не может гарантировать людей от этого. Сколько случаев, когда любящие друг друга люди вынуждены расставаться из-за опрометчивого шага одного из них, неосторожного слова или легкомысленного поступка. Ответь мне, Серёжа, что тогда, если не любовь, скрепляет союз двух людей, разорвать который не сможет никакая сила?

Полеха размышлял, проникнувшись серьёзностью и многозначительностью темы, – здесь угадывалась и боль в личной судьбе Татьяны Валерьевны, и беспокойство за дочь…

– Наверное, только внутренняя дисциплина, организованность чувств, верность принципам и слову. Но, думаю, что главное – родство душ. Если Богу угоден союз двух людей, он роднит их душами прежде всего. Если ты воспринимаешь любимого человека истинно родным, без которого не мыслишь жизни, то сливаешься с ним в единое целое. Он становится тобою, а ты – им. Себя не обманешь, а значит, не обманешь и любимого.

Удовлетворённая ответом, Маринина мама смотрела на Сержа с надеждой и верой, что дочь будет счастлива с ним. Дочь же тем временем уже манила своего суженого к себе в комнату, давая маме понять, что им ещё надо успеть выспаться к утру, поскольку дел запланировано по горло, а семейных посиделок впереди ещё будет много.

Возражений отходить ко сну не было, и в скором времени дом затих…

Дом был довольно большим и просторным: пять вполне изолированных комнат, если не считать, что несколько общих с залом межкомнатных перегородок не доходили на двадцать сантиметров до потолка. В старых избах, отапливаемых русской печкой, это позволяло тёплому воздуху беспрепятственно циркулировать по всему помещению. Но после газификации деревни и устройства современного отопления помещения были несколько перепланированы, в результате чего появились две комнаты с нормальной звукоизоляцией, где все четыре стенки были, как и положено им, соединены с потолком.