Алессандра Матрисс - Письмо Потомкам

Хотелось закричать. Воздух залил в горло свинцовую пробку, опалил легкие, до боли. До жуткой тоски, которая и не тоска вовсе, а нечто иное, страшное, без названия.

Зачем кричать?

Всё в прошлом.

– Ты теперь не Ульяна? Ты не из нашего рода? – с тоской прошептала госпожа. Льринни Рионн, которая впустила в свой дом человеческое дитя, выбранную для нее же как ан'нари, получила взамен чудо-юдо в перьях.

Святейшую. Хотя какая из меня эта самая Святейшая? Вот уж прицепится что-то и не отвяжется. Нужно будет с этим что-то придумать.

– Ты хорошая актриса. Никогда бы не подумала, что ты – наша Праматерь. Не такой я тебя представляла…

– Спасибо, но я не играла. Я действительно была с вами каждое мгновение. Мне хотелось вернуться не Святейшей, а человеком. Я заперла вирус под браслетами. Слишком давно я не была так свободна, так уязвима… Все эти триста лет, проведенные без вас, я страдала и ждала встречи. Вы – моя семья.

– Извини за то, что повышала голос и… – покраснела она. – Я неуравновешенная. Пока…

Я довольно засмеялась. Ничего, мне на пользу.

Казари шерн Милош, мой Марко, кашлянул пару раз. Привлекает внимание.

– Нас все ждут. Пора предстать перед детьми…

– А, трансляция? – недовольно протянула я. – Как я выгляжу?

Встала, потянулась, кутаясь в красные одежды. Марк хлопнул в ладоши, и во двор внесли другие одеяния.

– Всё должно быть запоминающимся, – пояснил мне мой друг. – Сказка и иллюзии дороже реальности там, где время застыло.

Я понимающе кивнула, и поднялась со скамьи. Жестом велела другим остановиться.

– Я только на минутку. Мне кое-что нужно узнать.

С головы посыпались прядями волосы, пугая гемм неожиданностью. Откололись золотистые коготки. Вместо этого выросли другие, единые с телом. Я рассыпала на их тёмной поверхности алые розы, изменив мысленно пигментацию.

По коже пронеслась вторая волна пробуждения. Чёрные полосы упорядочились и стали письменами на моей золотистой коже. А глаза… глаза так и не стали синими, всё те же полностью чёрные омуты.

– Я на минутку! – ещё раз извинилась я и выскользнула во вторые ворота в нише. Этот путь вёл не в общий зал, где уже часа полтора нервничали геммы, а то и больше. Этот путь вёл в скрытые покои, где когда-то жила я.

Я шлёпала босыми ногами, радуясь отзвуку плит. Дышала воздухом, который носил в себе мою память.

Длинный коридор с множеством дверей. каждая хранила за собой то, что я знала наизусть.

Но меня влекла та, что в конце пути.

Мой бег освещали красные лапы, придавая всему немного кровавый оттенок.

Я остановилась, глядя на дверь в мои бывшие покои. У неё, как я и думала, дожидался Стефан.

Я благодарно смотрела на него, боясь что-либо сказать.

Всё-таки я женщина в первую очередь…

Он сидел совершенно по-детски, прижав колени к груди, и молча смотрел вдаль.

Услышав меня, он замер, боясь посмотреть вверх. Увидеть не странную Ульрианнаш, а ту, которую все знают как Праматерь.

Я присела рядом. Осторожно, чтобы не нарушить тишину. Наверное, я слишком страшная в этом обличье для него.

– И что теперь? – грустно заметил он. – Что мне теперь делать?

Я хотела коснуться его руки, но он не дал.

– Не надо. Я всё это время не находил себе места, думал…

Я молча улыбнулась в ответ, что мне ещё было делать.

– Ты дала мне надежду. Я и не думал, что женщина, которую я выберу, окажется Святейшей. – Еле произнёс он, царапая нервно дубовую дверь, – теперь ты уйдёшь, будешь жить среди старейшин?

– Смешной. – Заметила я мимоходом. – Неужели ты думаешь, что я буду жить по правилам?

– А как? Как тогда?

Я прижалась к нему, коснулась его губ.

– Как? Я вернусь с вами на материк, я буду жить как и прежде…

– Но ты не можешь…

Я резко укусила его, грубо и зло.

– Не решай за меня, иначе сбегу. Я столько времени была одна… У меня не было ничего, кроме ненужной силы… Не возноси меня на пьедестал, ладно?

– Почему это?

Я равнодушно ответила:

– С вершин все дороги ведут только вниз, дорогой.

Я взяла его ладонь в свои руки, аккуратно надрезала безымянный палец и отпила его кровь. Вирус, мой старый друг внутри меня, задумался ненадолго и выдал мне порцию анатоксина. Моя личная фабрика по производству всякой ерунды нашла решение проблемы Стефана, осталось только передать… что я и сделала в поцелуе.

– Ты всегда будешь помнить своего мужа? – спросил он меня после. Я потирала припухшие синеватые губы, отсев на расстоянии руки.

Затем кивнула.

– Я всегда помню его. Он в моём сердце… куда мне деться, если это недописанная история?

– Почему?

Я вспомнила украдкой всех тех, кто согревал мою душу все эти годы. Всех тех, кто ушёл от меня… Смерть каждого я переживала вместе с ними, прижимая их к груди. Я оплакивала каждого на руках.

А вот ЕГО не смогла.

Лишь единственный раз пришла на его могилу спустя сотню лет после его нелепой смерти, принесла ослепительно белые орхидеи.

И сидела три дня, под проливным дождём, вспоминая свою, человеческую жизнь. Мой муж так и жил в состоянии потери все свои отпущенные годы, а я была на расстоянии, не в силах преодолеть тот барьер, что выстроила своими руками. Не могла найти его песчинку души в том безбрежном океане, что разливался внутри. Мне потребовалось время, чтобы стать полноценной личностью, а не раздробленной злой тварью.

А когда смогла, было слишком поздно. Лишь Святослав оставался мне от прошлой жизни, мой единственный друг. Именно он стал геммой, именно он и Марко оттащили меня от пропасти.

А муж… он бы не стал геммой, я так думаю.

Даже родная дочь не приняла меня такой, зная что в смерти её сестры виновата тварь по имени Святейшая.

То есть я.

Родная мать.

– Каково быть такой?

– Слишком тяжело.

– Как ты стала такой?

Я скривила губы и надменно, словно Цахесу, а не Стефану, произнесла:

– Это только моя история. Известная лишь мне одной.

Он сжал мою руку в своей ладони.

– Нам пора. Тебя ждут…

И через пятнадцать минут двери в Общий зал распахнулись, заиграла музыка, разорвав стоном тишину. Это старая песня, глоток моей Индии. Свежей, живой в моей памяти и в некоторых сотнях, разбросанных по свету.