Алессандра Матрисс - Письмо Потомкам

– А твои – отрава, Ромео…

Уходя, он обернулся.

– Я назовусь новым императором. Цахесом. Ирония судьбы. – Заметил сквозь полуулыбку он. – На память о фее, которая умела менять людей в лучшую сторону.

– Это была всего лишь иллюзия. И в книге, и в реальности. Через пару сотен лет ты возомнишь себя новым Богом и снова будешь строить козни.

– Это впереди. А пока я благодарен. – Он ехидно подмигнул. – Твоё сердце мне никогда не занять? Это вышел бы замечательный брак по…

– По расчёту. – Закончила за него я. В нем никогда не жили чувства ко мне. – До встречи через три месяца, Цахес.

– Сайонара, Ульяна!

Я вежливо улыбнулась и пробормотала:

– Прощай, Уильям…

Два выкидыша закончили свою беседу. Я так любила называть нас.

Мы действительно два выродка, изменившие человечество. Кто нам дал такое право, кто позволил уподобиться богам?

Это была я сама…

Я усмехнулась горько, вспоминая кремационные шахты. Жерла вулканов ещё помнят крики умирающих. На дне океанов мирно спят их кости.

И скоро к ним присоединятся новые. Я не дрогну в этот раз.

Мир меняется.

Не меняется лишь суровое правило – выживают сильнейшие. Чтобы сказал дедушка Дарвин, видя, как неумело я пользуюсь методом искусственного отбора?

Я отметаю страны и народы, оставляя презренную человеческую суть.

И за это я себя ненавижу.

***

Корабль Империи улетел. Растаял на горизонте. Я некоторое время нежным ветерком сидела на коленях императора и любовалась, как Цахес довольно жмурится, упиваясь свободой и возбуждением от ожидания.

Он действительно будет красив, как никогда. Идеален в собственном понимании.

Если бы я дала ему хоть немного ущербное тело, то ни к чему хорошему моё зазнайство не привело бы. Поэтому пусть радуется. И даст другим жить спокойно.

Неслышно открылась дверь во Внутренний двор, вошли Казари шерн Милош, Майя и Рионн.

Они молча сели около меня, а я ещё минут пять слепо улыбалась.

– Марко, здравствуй. – Я велела ему подняться с ног и подойти ко мне. Его лицо, изрезанное морщинами, было таким родным и близким… Коснулась его щеки, соленой от слёз, своими губами.

Так я возвращала ему украденные воспоминания.

Марк пошатнулся, словно внутри его сознания вспыхнула звезда, уничтожив всё то, чем он жил до этого. Он вспомнил все – и как впервые встретил меня, и как я убила и воскресила, превратив в гемму. Он и Святослав были первыми, кого я обратила.

И первыми, у кого я отняла воспоминания.

– Прости меня за мои слабости. – Горько пропела я на гарами, чтобы Рионн и Майя могли понять.

– Ничего, – вытер пот с лица Казари – Марко.

– Мне пришлось уйти, чтобы вы могли жить.

– Можешь не объяснять – я знаю, что у тебя на все есть причина. Но ты… Ты не имела права лишать нас воспоминаний!!! – Рыкнул Марко и ударил с размаху меня по щеке.

Щека заныла, на месте удара сильнее заклубился чёрный узор, зализывая покрасневшую кожу.

Заслужила.

– Мы… мы так ждали тебя, молились. А ты видела, как мы сходили с ума от непонимания, и ничего не делала.

Выскажи мне всё, давай. Молча смотрю на него.

– Прости, я просто… просто до сих пор немного эгоистичен, наверное. – в голосе дрожали эмоции, спутанные и противоречивые.

– Марко, я никогда не оставила бы вас. Никогда. Вы плоть от плоти моей. Вы – мои дети, и я несу ответственность за вас. Все эти годы я наблюдала за вами, присылала вам новых гемм, чтобы вы знали – я жива.

– А наш аорэ, наш отец?! Он ждал тебя до последнего! – прорычала Рионн, не сдержавшись. – Святослав так надеялся, что…

– Он ушёл от нас, дорогая. Но когда он уходил, я была рядом, я говорила с ним, – улыбнулась я в ответ. – Он здесь, в моём сердце. Я приняла его душу в свои объятия.

– Но ничего изменить было нельзя?

– Нет. Я пыталась это исправить, но с самого начала мы знали – он обречён. Святослав дважды принял мою кровь, чтобы выжить после экспериментов. Слишком высокая доза вируса… И притом, – усмешка исказила мои тонкие губы. – Он счастлив, что ушёл.

Марко только ухмыльнулся. Он хотел быть на месте Святослава. Вечная жизнь – слишком тяжелая ноша для того, кто потерял всё.

– Что теперь? – Рионн уже печально рисовала что-то на песке указательным пальцем.

– Что-что… свадьба отменяется, льринни. Или наоборот. Твоему сыну нравится эта девочка, – я указала пальцем на рыжеволосую Майю, в ответ она покраснела и спряталась за Кайна.

Старейшина и Рионн лишь в недоумении посмотрели на подростка.

– Сколько ей лет? – спросила я.

– Шестнадцать. Человеческих лет. Мы нашли её случайно, ваш род затерялся среди остальных. – Марко обвиняющее посмотрел на меня.

А что, что я? Буду оправдываться? Что сама наплевала на своё земное продолжение? Так и представилась картина – здравствуйте, родные. Чудовище, убившее ваших друзей, родных и попросту знакомых – это я, ваша прабабка. Скучали по мне?

– Она красивая. Это – от второй земной дочери? Шкатулка ведь её…

– Да, она – её ветка. Это последний потомок, других нет.

Я коснулась её розоватой кожи, покрытой веснушками. Смешная у меня внучка, похожая на куклу.

– Простите, что я тогда накричала на вас… – еле слышно пискнула она, не в силах посмотреть на меня.

– Ты боишься меня, дитя?

– Немного…

Я еле удержалась, чтобы не обнять её. Прижаться… в её глазах был весь мой мир, полный призраков прошлого. Мне так захотелось обнять каждого, вернуть утраченное…

А в воздухе пахло цветами.

– Я принёс вам это. – Протянул странный предмет мне Марко. Нечто прямоугольное и небольшое, укрытое красной вышитой тканью.

Я приняла из его рук, развернула сверток.

– А, мой телефон! Грааль Эвалона, как мило. Старый лис Святослав спрятал так, что и найти не смогла. Всё грозилась его разбить, а вам он пригодился. – Я протёрла его зеркальную поверхность. На тусклом экране загорелась надпись, в каком режиме я хотела бы использовать. А всё остальное… я давно стёрла, мне не хотелось бередить душу воспоминаниями, цепляться за их фотографии.

…Или это была еще не Я?

– Святослав ведь выкупил его из участка, чтобы не пустили под пресс. Улика, тоже мне! Все знали, где я…

Хотелось закричать. Воздух залил в горло свинцовую пробку, опалил легкие, до боли. До жуткой тоски, которая и не тоска вовсе, а нечто иное, страшное, без названия.