Маркоша - Пазл

и сбоку аппарата рубильник со стопором в виде загнутой металлической скобки.

Весь агрегат, включая кабель и катушку, был потертым и изношенным, будто здесь, на этой чертовой планете, каждый день кто-то, как угорелый, носился по горящей поверхности, по лавовым озерам и ущельям с этой проклятой катушкой и чертовым реостатом! Но, стопорная скоба рубильника была свежевыкрашенной. И, показалось Фунту, ее красили не кисточкой, а пальцем. - Ерунда полнейшая. Эх, еще бы покурить! Увидел на грунте у переборки большой кусок белой как мел породы, написал у аппарели при выходе, большими буквами - ФУНТ, вдруг погибнет смертью героя, пусть все знают - он был здесь!

Долбить с орбиты начали сразу же, на, совпадение наверное, тринадцатом шаге!

Бум-бум, бум-бум! Залпы были все точней. Его брали в вилку. Хотя с аппаратурой наведения и такой мощностью залпов - какая вилка? Его секла мелочь осколков, скафандр держал. Величина осколков увеличивалась. В него попадали довольно крупные - уже как вишни, о, как грецкие орехи! Он все шел. Пошли крупнее, апельсины и яблоки, скафандр держал. Его немного притормаживало, но тело ударов не чувствовало. Бум, бум. Бум, бум. Осталось метров сто. Он почти обошел скалу. Кабель застрял между двумя камнями, пришлось вернуться назад, без агрегата. Бум! На Земле такой осколок весил бы килограммов пять, и у него в груди была бы дыра с арбуз, но ржавые пластинки выдержали. Вот тебе и ветхий, вот и древний! Фунт чуть не пел, у него адреналина было в крови больше самой крови. У него в жилах тёк чистый адреналин! Он выбрал свою дорогу, он шел вперед, он боролся, он делал все что мог! Залпы и разрывы, треск породы слились в сплошной гул. Во всю глотку, он же поляк, начал горланить старинные польские песни. Дойдем! Он уже не боялся. Местами он шел по жидкой лаве, но ни жара, ни даже температуры лавы не чувствовал. Когда обошел скалу, прикрывавшую его от разрывов, то увидел, что корабли стреляли вовсе не по нему, а по древним строениям, которые эта же скала от него и закрывала. Корабли славно поработали, но уничтожить до конца чужие укрепления так и не смогли. Это была чья-то крепость. Она выстояла!

Кабель натянулся. Он дошел! Установив точно по уровню излучатель проклятого фонаря в зенит, вытащил красную скобку и резко опустил рычаг вниз, до щелчка, как учили.

Изломанный, совсем не парадный фиолетовый луч ударил в зенит и тут же погас.

В черном небе, чуть пониже кораблей, по небу стало расходиться фиолетовое, сияющее радостными искрами пятно. Несколько больших кораблей на орбите выдали планете очередную порцию энергии. Но в фиолетовых сполохах Фунт видел нереальную картинку. Как в учебном фильме - волны от падающей в воду капельки, только в обратную сторону. Вот такие волны пробежали по поверхности фиолетового пятна, собрались в каплю, и от нее к нескольким кораблям потянулись ломанные, пунктирные линии-молнии. Корабли скромно, будто спрятались, исчезли. Без следа. Оставшиеся корабли резко ушли на высокие орбиты, сбросив несколько снарядов, которые медленно заскользили сквозь фиолетовое поле к планете.

Фунт, как мог, изо всех сил, побежал к ковчегу. Едва задраив шлюз, понял что проиграл.

Красный плафон, что-то обозначавший, вовсю мигал, пылая алым огнем, адской трубой ревел ревун! В единственный иллюминатор увидел - снаряды, сброшенные кораблями с орбиты, прошли фиолетовое поле и летят вниз.

Подняв забрало гермошлема, быстренько прикурил сигарету - не пропадать же!

Выпить бы! Смочил глотком теплой воды пересохшие внутренности. В памяти быстро запрыгали, сменяя друг друга четкие картинки-образы прошедшей жизни. Сознание Фунта уже начало угасать, когда первая торпеда рванула плотным сгустком света рядом с ковчегом и под ним начала подниматься палуба. Мерцающая сфера силового поля появилась из-под палубы, бережно укутала его, и человеческое сознание начало свое долгое путешествие в межзвездном холоде.

А над планеткой что-то менялось. Странно запульсировав, начала уменьшаться звезда, тысячи лет согревавшая пришлую планету. Спустя пару минут Сверхновая залила всё квадриллионами мегатонн первородного света. Мгновенно сгорели корабли на орбите, за секунды испарилась и планета. Испепеляющий свет очищал пространство, выбросив из недр звезды тяжелые элементы для начала тех, кто будет потом. Для тех, кому через миллиарды лет нужно будет придумывать невнятное объяснение всему сущему - некий антропный принцип.

Но, в глазах серого чего-то не было, Баклан понял - не горела и даже не тлела в них искра божья, - это глаза гомункулуса, существо явно не имело души, это киборг. Так вот почему у серых постоянно бегали глаза. Глаза бегали для того, чтобы собеседник не замечал их холода и отсутствия разумного блеска. Паззл сложился. Вот зачем ему показали этот музей, до Баклана наконец дошло, в этой игре с постоянными продолжениями, игре, которая уже вымотала их с Фунтом, и забрала сколько сил, они играют роль не то меча, не то какой то маленькой, но важной его части. И часть эта была настолько маленькой, что им не рассказывали всего просто потому, что не хотели их унижать и отбивать желание бороться с той колоссальной силой, в которую превратились махты за миллион лет, впитывая, захватывая или воруя знания и опыт сотен и тысяч рас вселенной. И играют в этой пьесе десятки, если не сотни неведомых актеров.

И каждый из них играет в этом противостоянии, не решающую, но очень важную, может быть незаменимую роль. Было очевидно, что создатели биологических клонов-роботов создавая их, копировали себя, делая их красивее и добрее, естественно очень-очень умными, но что-то упустили, если слуги уничтожили своих создателей.

Да, Баклан увидел создателей серых, одну из рас-предтеч, одну из первых рас людей. Цивилизации проигравшей гонку из-за предательства своих слуг.

Баклан с удивлением заметил здесь уже виденный на самом первом этаже экран с тыквой обозначенной силовыми полями и тонкой паутиной туннелей-водоворотов. Вот так!

А не эта ли тыква-вселенная, само сущее руководит всей этой оперой?

Этого просто не могло быть, это абсолютно нереально, он отмахнулся от своего предположения. Хотя -?

- Без бутылки не поймешь - отхлебнул пару раз, потом еще. Благодаря этим дринкам и держался. Бутылка опустела. Если он выпьет еще чуть - отключится.

Коньяк закончился, Баклану сильно хотелось спать.

Он начинал понимать, зачем он здесь. Кто-то хотел, чтобы у него, у Баклана, сложилось целостное представление, полное видение картины того, во что их втянули серые и пока неизвестная ему неведомая воля. И все это кому то нужно рассказать?