Петр Воронин - Прыжок в послезавтра

— К Илье Петровичу? — переспросил Валентин. — Но я вчера говорил с ним и с Анной Васильевной. Почему они умолчали об этом?

— Не мне судить, Валентин… Но они очень ждут, когда ты приедешь. Они очень привязались к тебе, Валентин. Признаться же в любви не всегда легко и просто. А им после смерти дочери трудно вдвойне. Особенно Анне Васильевне.

Ох, как он был прав, рабэн Акахата!.. Валентин подумал об Эле, прежде всего о ней, а уж потом об Анне Васильевне. Он снова, как на похоронах, ощутил отчаянную обессиленность материнской руки, искавшей поддержки. Он понимал, что не заменит ей дочери, как ему самому Анна Васильевна не заменит мать. Но он уже не мог думать о ней и об Илье Петровиче, как о чужих людях.

— Я бы хоть сейчас в путь, — вздохнув, сказал Валентин. — А твои слова, что в клинике готовы принять… Их что же, можно считать приглашением!?

— Назови и так: приглашение.

— Спасибо!

— Не надо излишних эмоций, дорогой друг. Самообладание, выдержка, уверенность…

— Конечно, самообладание, уверенность… Ох, скорее бы!

— Три часа назад я разговаривал с одним планетолетчиком. Вот у кого нетерпение! Планетолетчик тебе привет передавал.

— Халил? Что с ним?

— С ним, по-моему, все в порядке, — успокоительно промолвил Акахата. — А нетерпение у него от темперамента. Не просто холерик, а какой-то взрывной холерик. Ему трудно контролировать свои чувства.

— И поэтому он вызывал тебя?

— Вызывал не он… Да и не я, пожалуй, — объяснил Акахата. — Консультировался со мной профилактор из их отряда.

— По поводу Халила?

— Нет, не из-за него. У всех планетолетчиков, которые поочередно сопровождают звездного пришельца, возникает непонятное состояние. Стоит им покинуть космодром, они начинают слышать какую-то мелодию. Первым ее услышал неделю назад Халил. Поэтому я и попросил его к панораме.

— Ну, и что он сообщил?

— Он очень встревожен. Подозреваю, что у парня была какая-то серьезная неприятность. А теперь еще эти звуки.

— Но ведь слышит их не он один!..

— Об этом и я сказал Халилу. Но, признаться, мне не очень понятна причина этих звуков. Однако, поживем — увидим.

— У тебя есть предположения?

— Я попросил Халила произвести небольшой эксперимент. Тебе, члену Комитета защиты, следует знать об этом. Нет, нет, ничего опасного! — торопливо заверил Акахата. — К тому же Халилу в его состоянии полезна повышенная нагрузка. Для разрядки. Я не знаю, что с ним в последнее время произошло, но профилактор утверждает: Халил прилетел с Земли чем-то очень расстроенный. Ему полезно переключение. Я попросил точно установить, в какой момент возникает мелодия, как далеко при этом космодром и шаровидный пришелец… А еще попросил порыскать возле пришельца, чуть обогнать его, отклониться вправо и влево.

— Ты считаешь… шаровидное тело…

— Пока я ничего не считаю. У меня единственная цель собрать факты, — возразил Акахата. — До сих пор планетолетчики обычно двигались сзади звездного пришельца. Когда надо было возвращаться, они отваливали в сторону, притормаживая, и уступали свое место другим ракетам сопровождения.

— Все-таки у тебя есть какая-то своя точка зрения на все происходящее? — спросил Валентин. — А не может все объясняться слуховой галлюцинацией?

— Планетолетчики замечательно натренированные люди… Но допустить, конечно, можно… — Акахата на мгновение умолк. — Я думал об этом, Валентин. Все было бы очень просто, если бы предположить ординарную галлюцинацию. Но вот что смущает, у разных людей галлюцинация тоже была бы разная. А в данном случае все слышат одну и ту же мелодию. Профилактор записал ее, как она запомнилась разным людям. Сходство поразительное. Вот послушай. Я тоже ее записал.

Акахата протянул руку, что-то включая. Лицо его стало сосредоточенным.

Валентин вздрогнул, услышав напетую Халилом очень необычную, но явно приятную мелодию.

— Нравится? — спросил Акахата.

— Да, очень… Особенно это…

Валентин попытался напеть заключительную часть, но сбился.

— Послушай еще раз, — предложил Акахата. — Ну, а теперь запомнил?.. У тебя неплохая музыкальная память… Эту мелодию я проиграл электронным анализаторам музыки. Ответ потрясающе интересный. У мелодии своеобразный музыкальный лад и ритм. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Кажется, догадываюсь, — сказал Валентин. — Прежде была, так сказать, европейская музыка и музыка восточная. Они легко различались.

— Ты наверняка прав. У мелодии, которую напел Халил, совершенно оригинальная, неизвестная на Земле, система. И еще прелюбопытнейшее наблюдение. Все планетолетчики утверждают, что мелодию исполняет незнакомый им инструмент или целый оркестр таких инструментов.

— Ты склоняешься к неземному происхождению? — воскликнул Валентин.

— Пока я собираю факты, — подчеркнуто сухо повторил Акахата. — Но среди множества других я не исключаю и такую возможность.

— Халил сейчас в полете?

— Да.

— Значит, сообщения от него поступают в Комитет защиты. Ты ждешь их?

— Конечно.

— Сейчас мы узнаем, какие у него новости, — сказал Валентин и нажал одну из кнопок на своем браслете: — Мне и рабэну Акахате сведения, поступившие сегодня от планетолетчика Халила.

Один из секретарей-роботов тотчас откликнулся:

— Задание понял. Включаю запись.

Вслед затем донесся голос Халила.

«…Стартовал в пятнадцать ноль-ноль столичного времени. Нахожусь над Сахалином. До ракетодрома девять тысяч километров, до пришельца — 350. Все спокойно.

…Время пятнадцать тридцать. Нахожусь над Тихим океаном. До ракетодрома четырнадцать тысяч километров. До пришельца двадцать. Справа и слева от меня ракеты сопровождения. Только что услышал мелодию. Ту же, что всегда. Спросил планетолетчиков в ракетах сопровождения. Они слышат мелодию, как и я.

…Пятнадцать часов сорок семь минут. Начинаю обгон. Слышу мелодию.

…Шестнадцать часов ровно. Шаровидное тело позади. Слышу мелодию.

…Шестнадцать часов десять минут. С обеих ракет сопровождения передают: уже двенадцать минут у них полная тишина. А у меня неотвязные звуки.

…Семнадцать часов пять минут… Подо мною Ледовитый океан… До пришельца две тысячи километров. Мелодию слышу, но постепенно слабеет.

…Семнадцать часов двадцать минут. Наконец, убежала мелодия. Связался с другими ракетами. Передают: снова слышат. Ничего понять нельзя, в чем причина. Ложусь на обратный курс.

…Семнадцать часов тридцать пять минут. Опять слышу, все громче слышу. Товарищи передают: у них опять тишина.