Роберт Шекли - Сборник рассказов «Дипломатическая неприкосновенность»

— Отправляйся править своей империей и позволь всем нам продолжать делать то, что мы считаем нужным.

— Это не очень разумно, — сказал Мингус, — но я согласен. Бог знает, какие могут быть последствия, если я начну убивать Глейстеров. Помни только...

Внезапно рядом с Мингусом материализовался человек. Он был стар, с седой бородой и морщинистым лицом. В глазах его светилась грусть.

— Кто ты? — требовательно спросил Мингус.

— Я — это ты, Эгон. Я — Мордехай, я — Иеронимус, я — все остальные. Я Император, которым ты станешь. Я пришел молить тебя отречься от трона и изменить то, что еще можно изменить.

— Чем вызвана твоя просьба? — спросил Мингус.

— Тем, что Император — раб времени.

— Опять эта чепуха! Кто ты на самом деле?

— Прошу, отрекись от трона!

— Мне надоела твоя болтовня, — сказал Мингус. Он направил на старика пистолет и выстрелил. Но это не произвело никакого эффекта. Старик раздраженно покачал головой.

— Меня нельзя убить. Реальность позициональна, ты сам это поймешь со временем. А теперь мне пора возвращаться к своему делу.

— А какое у тебя дело? — спросил Иеронимус.

— Все рабы заняты одинаково бессмысленным делом, — сказал старик и исчез.

Мингус недовольно потер подбородок.

— Только этого старого клоуна не хватало в нашей комедии. Иеронимус, а ты-то куда собрался? Иеронимус настраивал машину времени.

— В путешествие. Навешу своего давнего друга.

— Кого ты имеешь в виду?

— В свое время узнаешь.

— Эй, Иеронимус, подожди! — крикнул Мингус. — Останься со мной и помоги создать настоящую цивилизацию. Обещаю: я буду следовать твоим советам.

— Нет, — сказал Иеронимус и нажал на кнопку.

Соединение главных линий номер четыре.

В этот раз Глейстер очутился возле Крула в последние годы империи Мингуса. Продав кое-что из одежды, он направился в Вашингтон на повозке. Со станции он направился в Белый дом, резиденцию Императора.

После того как Иеронимус сообщил свое имя охране, его повели по извилистым коридорам, подняли на лифте, подвели к стальной двери, выкрашенной в пурпурный цвет. Охранник впустил его внутрь.

— Рад снова тебя видеть, — сказал Эгон-Мингус.

— Я тоже, — ответил Иеронимус. — Ну, как дела в империи?

— Не все идет успешно, как ты уже, наверное, заметил. Честно говоря, полнейший развал. — Мингус криво улыбнулся. Он был уже старым человеком, с седой бородой и красными глазами.

— В чем же дело? Глейстеры по-прежнему желают тебя свергнуть?

— Конечно, — сказал Мингус. — Я даже не пытаюсь их остановить. У нас семейная неспособность к политике. Глейстеры ничего не смыслят в интригах. Они прибывают в мою империю в одеждах двадцатого века, размахивают странным оружием и обращаются к народу с речами, которых никто не понимает. При первой же возможности их передают в руки полиции.

— И что ты с ними делаешь?

— Я их воспитываю.

— Что?!

Мингус поморщился.

— Перестань. Уверяю тебя: я воспитываю их обычными методами — лекциями, книгами, фильмами. Ну а затем даю возможность поселиться в моей империи.

— И они соглашаются остаться?

— Большинство — да. Надо же им где-то жить, а те места, откуда они прибыли, уже занять! другими Глейстерами.

— Значит, все в порядке? В чем же проблема?

— Неужели ты не понимаешь?.. Первый Глейстер построил машину времени и отправился в будущее. Природа, которая терпит парадоксы, но не выносит пустоты, осталась с дыркой в пространстве-времени. Из нормальной структуры выпал Глейстер. Природа, естественно, создала идентичного или почти идентичного Глейстера, взяв его оттуда, где у нее хранятся запчасти.

— Все это мне уже известно, — сказал Иеронимус.

— Но не до конца. Каждый раз, когда Глейстер использует машину времени, происходит смещение, и образуется новая дыра в пространстве-времени, которую природа заполняет очередным Глейстером.

— Теперь начинаю понимать, — сказал Иеронимус.

— У нас здесь полно Глейстеров, — продолжал Мингус. — Есть цепь последовательностей Глейстера, который стал Императором, другая цепь последовательностей, создавшая оппозиционную организацию, борющуюся с Императором. Есть и иные цепи последовательностей. Каждая цепь последовательности включает в себя путешествие во времени, дублируя Глейстеров. Каждое такое путешествие заканчивается появлением все новых и новых Глейстеров.

Мингус помолчал, чтобы до Иеронимуса дошел смысл его слов. И наконец сообщил:

— Глейстеры появляются в геометрической прогрессии.

— Тогда, — заметил Иеронимус, — их, наверное, полным-полно.

— Тебе будет трудно поверить, — заметил Мингус. — С геометрической прогрессией шутки плохи.

Сотни становятся тысячами, тысячи — миллионами, миллиардами, квадриллионами. Теперь-то тебе все ясно?

— А куда же они все деваются?

— Они прибывают сюда, — ответил Мингус. — Больше им некуда податься.

— Где же ты их можешь разместить?

— Пока мне удалось кое-как пристроить двенадцать миллионов. Но у империи ресурсы на исходе, а Глейстеры все прибывают и прибывают.

— Неужели это никак нельзя остановить? Мингус покачал головой:

— Даже если бы армия расстреливала их на месте, мы бы не смогли справиться с таким количеством. Скоро здесь не будет никого, кроме Глейстеров. Вся Земля будет усеяна Глейстерами, а новые все прибывают и прибывают. Император действительно раб времени.

— Единственное, что мне приходит в голову, — сказал Иеронимус, — это то, что настоящего Глейстера надо убить прежде, чем он изобретет машину времени.

— Это невозможно. Многие пытались это совершить, но все дело в том, что мы способны встретить Глейстера только после изобретения машины времени. И кстати, каждый Глейстер, который отправлялся в прошлое и возвращался ни с чем, лишь увеличивал прогрессию.

— Понятно.

— Еще какие-нибудь мысли есть?

— Только одна, но вряд ли она тебе понравится. Мингус терпеливо ждал.

— Как я понял, Глейстеры могут дублироваться до бесконечности. Поэтому должно быть введено ограничение, чтобы каждая цепь последовательностей имела конец.

— Какое ограничение?

— Смерть — это естественное ограничение, — сказал Иеронимус. — Она должна произойти как можно раньше, чтобы повториться одновременно во всех цепях последовательностей: формируя таким образом ограничение и приводя к самозавершению.

— Многие из нас уже умерли, — сказал Мингус, — но это никак не сказалось на нашествии Глейстеров.

— Иначе и быть не могло. Все эти смерти Глейстеров были нормальным завершением индивидуальных временных рядов. А нам нужна смерть ранняя — самоубийство.