Роберт Шекли - Сборник рассказов «Дипломатическая неприкосновенность»

Все мы — продукт американской демократии. “Империя”, “император” — это для нас грязные слова. Но что, по-вашему, мне оставалось делать? Дать право голоса рабам и крепостным, отобрать землю у латифундистов? Даже с машиной времени я не продержался бы и недели. Может, мне стоило прочитать им лекцию о равенстве? Народ убежден, что равенства не существует, а справедливость — привилегия правящего класса.

Демократия не является естественным законом. Люди должны научиться демократии. А это слишком трудный и непонятный предмет для тех, кто привык сбиваться в волчьи стаи под предводительством вожака. Эффективная демократия подразумевает бремя ответственности и терпимость к другим.

Что бы вы предприняли на моем месте? Ужаснулись бы разрухе и нищете и поспешили вернуться в свое счастливое прошлое? Или остались бы в надежде установить демократию, и вас бы свергли при первой же возможности? Иди все-таки пошли по моему пути: создали бы ту единственную политическую структуру, которая только и доступна этому народу, постепенно приучая его к таким сложным категориям, как свобода и ответственность?

Я сделал то, что полагал наиболее эффективным. Стал управлять этим обществом. Но затем вы, Глейстеры, мои вторые “я”, мои братья, стали появляться из прошлого, чтобы убить меня. Я попытался похитить некоторых из вас и перевоспитать. Но Глейстеров оказалось слишком много, и я не мог справиться сразу со всеми.

Я постарался быть предельно откровенным с вами. Поэтому прошу вас, умоляю, помогите мне превратить дикую и нищую Землю в тот мир, о котором мы все мечтаем.

Воцарилась долгая тишина. Наконец председатель Эгон сказал:

— Я полагаю, что вы во многом прояснили картин)''.

— Разве вы забыли, что сами видели в будущем? — спросил Иеронимус. — Всеобщая подозрительность, нищета, полиция! — Он повернулся к Мингусу. — Почему вы не оставите этих людей в покое? Мне все равно, какие порывы движут вами. Разве на Земле мало было всяких императоров, диктаторов, генералиссимусов, цезарей и прочих правителей? Многие лелеяли благородные замыслы; но людям становилось только хуже.

Собравшиеся молчали. Иеронимус продолжал:

— В любом случае это время вам не принадлежит, оно принадлежит тем, кто существует в нем. Вы прибыли сюда из счастливого двадцатого века и пытаетесь навязать им свои политические решения. В сущности, Мингус, вы действуете как заурядный колонизатор.

Мингус, казалось, был потрясен.

— Мне надо подумать об этом. Я искренне полагал... — Он раздраженно покачал головой. — Странно... — сказал он, — что все мы являемся одним человеком, а точки зрения у нас абсолютно разные.

— В этом нет ничего странного, — ответил Эгон. — Даже в одном человеке сосуществует несколько личностей.

— Предлагаю голосовать, — сказал Иеронимус. — Необходимо решить, что делать нам, Глейстерам.

— Брать власть — это большая ответственность, — сказал Мингус. — Но отдавать власть — ответственность не меньшая. С моей стороны это будет безрассудным поступком.

— Возможно, и нет, — сказал Эгон. — Может быть, вам и думать об этом не стоит.

— Почему же? — спросил Мингус. Улыбнувшись, председатель сказал:

— Я думаю, вы не правильно оцениваете события. Появившись здесь, вы перестали быть Императором. Так что вам теперь не о чем беспокоиться.

— Что вы хотите сказать? Кто же теперь настоящий Император?

— Настоящего Императора не существует, — пояснил Эгон. — Существует Глейстер, который отправился в будущее: захватил власть и стал Императором. Он увидел, что возникла организация, стремящаяся сбросить его с трона, и вернулся в прошлое, чтобы уничтожить ее. Там он и погиб.

— Эй, поосторожнее, — предупредил Мингус .

— Чего тут осторожничать, — сказал Эгон. — Мы знаем, что путешествие во времени вызывает дупликацию. Один из законов путешествий во времени состоит в том, что сначала ничего не происходит. Вы; мой дорогой Мордехай, имели честь быть первым Императором, Но это не может длиться вечно.

Поскольку здесь замешано путешествие во времени, должен появиться второй Император, чтобы возникла линия вероятности существования императоров.

— И вы полагаете, что первый Император должен умереть? — спросил Мингус.

— Или уйти в отставку, — сказал Эгон. — Отдайте мне пистолет.

— Вы хотите стать новым Императором?

— А почему бы и нет? Я Глейстер и потому наследник королевского рода. Дайте пистолет, и я отпущу вас с миром.

— Соглашайтесь, — принялся уговаривать Мингуса Иеронимус. — Он прав: путешествие во времени требует предопределенного хода событий. Существование второго Императора просто неизбежно.

— Хорошо, — сказал Мордехай-Мингус. — Я отдам вам пистолет. Но так как вы будущий Император, вам должно быть все равно, каким образом я вам его переправлю. Он направил пистолет на Эгона и нажал на спусковой крючок. И тут на лице Мордехая появилась гримаса боли. Он застыл на месте, затем упал. Пистолет выпал из его руки.

Иеронимус поднял оружие. Наклонившись над Мордехаем, он взглянул на Эгона.

— Мертв.

— Похоже, у нас новый Император, — сказал Эгон.

— Похоже на то, — сказал Иеронимус, подавая ему пистолет.

Цепь Императора Глейстера номер 2.

— Очень любезно с твоей стороны, — сказал Эгон, взвешивая в руке пистолет. — Надеюсь, у тебя нет императорских амбиций?

— Амбиции есть, но не императорские. К тому же у меня предчувствие, Эгон.

— Я больше не Эгон, — сказал председатель. — Чтобы избежать путаницы, я выбираю себе имя Мингус. Так какое у тебя предчувствие?

— Мне показалось, что я слышал голос, который сказал: “Император — раб времени”.

— Странно, — криво ухмыльнувшись, заметил новый Мингус. — Ты понимаешь, что это значит?

— Какую-то очередную неприятность.

— Что ж, — сказал Мингус. — Ты одарил меня прорицанием и королевством, спасибо тебе за все, особенно за последнее. Что я могу для тебя сделать?

— Отправляйся править своей империей и позволь всем нам продолжать делать то, что мы считаем нужным.

— Это не очень разумно, — сказал Мингус, — но я согласен. Бог знает, какие могут быть последствия, если я начну убивать Глейстеров. Помни только...

Внезапно рядом с Мингусом материализовался человек. Он был стар, с седой бородой и морщинистым лицом. В глазах его светилась грусть.

— Кто ты? — требовательно спросил Мингус.

— Я — это ты, Эгон. Я — Мордехай, я — Иеронимус, я — все остальные. Я Император, которым ты станешь. Я пришел молить тебя отречься от трона и изменить то, что еще можно изменить.