Вадим Панов - Наложницы ненависти

— Неужели ты оставишь в беде свою красавицу?

— Все знают, как ты дорожишь ею.

Машины медленно проехали мимо станции метро «Сокол». В принципе Кортесу нужно было дальше, он направлялся в Строгино, но вторжение чудов заставило его изменить планы.

— У нас есть предложение для тебя, наемник, — сообщил невидимый рыцарь. — Если ты хочешь увидеть свою Яну, тебе следует прислушаться к нему.

— Я сам знаю, к чему я должен прислушиваться, — хмуро ответил Кортес, останавливаясь около Цитадели. — Прощайте.

— Ты совершаешь ошибку, наемник.

— Неужели тебе плевать на свою любовь?

— Прощайте.

Бордовый «Линкольн» медленно проехал мимо. Кортес вышел из джипа и подошел к воротам Цитадели.

— Подумай…

— Поздравляю, Кортес, — рассмеялся Сантьяга, выслушав нехитрую историю наемника. — Вы сумели заинтересовать Орден.

— Но чего они хотят от меня? — буркнул Кортес. — Я простой воин, обычный чел. — Он посмотрел на комиссара. — Я даже не маг.

— Не стоит преуменьшать свои заслуги, — мягко произнес Сантьяга. — Ваш опыт, ваш ум и ваша удачливость стоят очень дорого. Чуды были бы счастливы заманить вас на свою сторону. Или, по крайней мере, обеспечить ваш нейтралитет.

— Они знают, что мы с вами друзья.

— Сейчас рыжие позволяют себе нарушать некоторые правила, — признал комиссар. Они считают, что могут не обращать на нас внимания. — Сантьяга помолчал. — Мы решили пока не разочаровывать их.

— Чтобы потом было веселее? — понял наемник.

— Именно.

Кортес сделал маленький глоток кофе и осторожно поинтересовался:

— А что будет с Яной?

— Сложный вопрос, — не стал скрывать комиссар. — Очень сложный. Как бы пошло это ни звучало, но в первую очередь все будет зависеть от нее самой.

— Поясните.

— Мы не бросаем своих друзей, — черные глаза Сантьяги смотрели прямо на наемника. — Но если Яна воспримет философию Кадаф и окончательно превратится в наложницу Азаг-Тота, Темному Двору будет очень сложно увидеть в ней своего друга. Мы давно работаем вместе, Кортес, и я не хочу скрывать от вас ничего.

— А если Яна не проникнется гиперборейскими идеями?

— Тогда мы будем видеть в ней нашего друга, — очень мягко ответил комиссар. — Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Темный Двор не бросает своих друзей.

— Я все понял.

— А пока, — вернулся к текущим делам Сантьяга, — я бы рекомендовал вам побыть некоторое время в Цитадели. В нашей штаб-квартире чудам не удастся побеспокоить вас.

— И долго я буду здесь находиться? — спросил наемник.

— Не очень, — улыбнулся комиссар. — В настоящее время мы как раз проводим одно мероприятие, которое призвано ускорить начало самых интересных событий. Уверен, что к середине завтрашнего дня Тайный Город уже забудет о кризисе.

— А что за мероприятие?

— Да так, небольшое строительство, — рассеянно ответил Сантьяга. — Берем пример с вашего мэра.

Москва, улица Балтийская, 4 августа, суббота, 11:18

— А что здесь происходит, Филипповна? — осведомилась старушка с пакетом в руке. Она шла из магазина, но не удержалась и присоединилась к группе зевак, толпящихся у молниеносно возводимого глухого оранжевого забора.

— Строят чегои-то, — немедленно отозвалась такая же древняя бабуля, важно надзирающая за процессом.

— Опять?

— Им только дай волю — все перестроят.

— Да не строят, а ремонтируют, — высокомерно заметила еще одна старушка. — Трубу небось прорвало. Газоэлектротеплоцентраль. У меня зять в «Мосводоканале» работает, так он говорит, это у них обычное дело.

— Летом?

— А им-то что? Хоть летом, хоть осенью.

— Трубы летом не прорывает.

— Ага, ты вот сюда посмотри! Как суетятся. Явно прорвало!

— Они всегда суетятся, у них работа. Для трубы копать надо, а они вишь — забор делают.

— Делают, чтобы никто в яму не упал.

— Много ты понимаешь!

— А чего им тута строить? Улица ведь!

— Так они же не на дороге.

Забор огораживал небольшую площадку в узком скверике, тянущемся посреди Балтийской от самого Ленинградского проспекта.

— Что-то мне нехорошо, — вздохнула старушка с пакетом.

— Чего случилось, Семеновна?

— Ой, не знаю. Голова болит.

— Давление небось скачет.

— Да с чего давление? — встряла в разговор теща специалиста из «Мосводоканала». — Я-то в порядке. А я на давление всегда реагирую.

— Домой пойду, пожалуй.

— И то верно — пойди, полежи.

И старушка, бросив подозрительный взгляд на стройплощадку, засеменила к домам.

Рабочий, стоявший неподалеку от зевак, проводил ее внимательным взглядом. В том, что старушка почувствовала себя плохо, не было ничего удивительного: многие люди способны реагировать на потоки магической энергии. Тем более на такие сильные.

«Рабочий» поднял голову. Он в отличие от обычных москвичей мог видеть то, что творилось на «стройплощадке» на самом деле.

Котлован, идеально ровная, квадратная яма десять на десять метров и семь метров глубиной, был вырыт вручную. Потные, раздетые до пояса навы только-только закончили работу и быстро выпрыгивали на поверхность, молча бросая в кучу специальные, украшенные причудливыми иероглифами лопаты.

У края котлована выстроились три советника Темного Двора.

— Символ Пирамиды — вечность!

— Символ Вечности — неприступность!

— То, что выше понимания, невозможно преодолеть!

Над ямой нависла черная туча. Абсолютно непроницаемая и угрожающе тяжелая. Она казалась огромным сгустком расплавленного битума: тягуче неторопливым, медленным и обжигающе горячим. Тьма этого гигантского, высоко уходящего облака отбрасывала мрачную тень на все окружающие дома. Ее не было видно, надежнейший морок плотно закрывал от москвичей магический обряд, но он ощущался: у кого-то разболелась голова, кого-то затошнило, кто-то потянулся к телефону, чтобы вызвать «Скорую»… От колоссальной энергии, вызванной советниками Темного Двора, рябило в глазах даже у навов, что уж говорить об обычных людях.

— Вечность — это сила!

— Неприступность — это вечность!

Облако медленно опускалось в котлован, заполняя его именно так, как будто состояло из расплавленной смолы. Слышалось даже бульканье, когда вихрящиеся за непроницаемо черным пологом потоки все-таки находили дорогу на свободу. Облако втягивалось, уплотнялось, всплески вырывающейся энергии становились все чаще и чаще, но советники уверенно управляли ею.

— Да будет твердь ее вечной!

Облако замерло, создав над котлованом высокую, десятиметровую, идеально правильную пирамиду.