Вадим Панов - Наложницы ненависти

«Сенсация! Только что группа гвардейцев великого магистра предприняла попытку уничтожить Франца де Тира! Есть жертвы как рассказал Карим Томба, непосредственный свидетель происшествия, четверо рыцарей ворвались на веранду ресторана „Эльдорадо“ и атаковали бывшего капитана гвардии, мирно завтракающего в компании журналиста. „Мы остались в живых исключительно благодаря мастерству и хладнокровию Франца, — сообщил Карим. — Я ошеломлен поведением рыцарей. Мне непонятно, почему великий магистр приказал убить Франца. Это бессмысленно. Это дико!“ Жители Тайного Города пребывают в таком же недоумении: никогда прежде чуды не действовали столь жестоко против покинувших свой пост лидеров. Неужели…»

Бастион Лучников, штаб-квартира ложи Горностаев, Великий Дом Чудь.

Москва, Варшавское шоссе, 4 августа, суббота, 10:29

Так получилось, что из четырех лож Ордена только Горностаям удалось сохранить свою, отдельную от Замка штаб-квартиру. Высотное здание, расположенное на Варшавском шоссе, в том месте, где оно пересекается с Окружной железной дорогой, долгое время служило форпостом рыцарей на границе с Зеленым Домом, и великих магистров вполне устраивало такое положение вещей. Но даже после того, как границы сектора чудов передвинулись восточнее, хитрые Горностаи не покинули свою крепость, мотивируя тягу к автономии геополитическими интересами Ордена. И именно сюда направился Франц де Гир после схватки в «Эльдорадо» — больше ему податься было некуда.

— Безумие, просто безумие! — Себастьян де Лок, магистр ложи Горностаев, в бешенстве мерил шагами свой кабинет. — О чем ты думал?

— Это была провокация, — хмуро ответил Франц.

— Со стороны кого? Леонарда?

— Скорее всего — Гюнтера. Он хочет избавиться от меня.

— Хорошо. Но о чем ты думал, когда поддался на провокацию? Чего ты стоишь в этом случае? — Себастьян высокомерно посмотрел на де Гира. — Иногда мне кажется, что ты вообще неспособен быть хладнокровным.

Они были наедине, и старый де Лок мог позволить себе не стесняться в выражениях. Двоюродный племянник магистра ложи молча выслушивал упреки.

— Сначала поругался с Вальдемаром, теперь затеял драку с гвардейцами… Ты убил кого-нибудь из них?

— Возможно — ранил.

— Час от часу не легче! Зачем ты вступился за этого кретина Томбу?

— Он был ни при чем.

— Ну, посидел бы денек в подвалах Замка. Что бы Гюнтер ему сделал?

— Я не мог поступить иначе.

— Бестолочь! Импульсивная бестолочь! — Де Лок рухнул в кресло. — Клянусь дубиной Спящего, я не понимаю, что с тобой происходит! Когда надо выпятить свою смелость — ты проявляешь осторожность. Когда надо быть предельно тихим — геройствуешь направо-налево. Зачем я только пообещал твоему отцу приглядывать за сорванцом?

Сорванец угрюмо поерзал в своем кресле. В общем-то, Франц ожидал от дяди некоторого неудовольствия, но выслушивать нотации в таком количестве бывший мастер войны не собирался.

— Если вам не нравится, что я вернулся в ложу…

— Не говори ерунды, — резко оборвал племянника Себастьян. — Куда тебе еще было идти? Ты — Горностай, и всегда им останешься.

— Но если де Сент-Каре упрется…

— Он упрется. Чувствуется, что Гюнтер хорошо обрабатывает нашего Лео.

— То ложа попадет под удар, — закончил свою мысль де Гир.

— Они не посмеют, — махнул рукой Себастьян.

— Мне будут предъявлены серьезные обвинения.

— У меня есть право защищать рыцаря ложи, — напомнил де Лок. — Вплоть до требования суда совета Ордена.

— Я гвардеец.

— От этого ты не перестал быть Горностаем.

— Но…

— Франц, — магистр ложи благополучно пережил приступ гнева и перешел к рассмотрению возможных вариантов развития событий, — я понимаю, что ты подавлен, но надеюсь, что опыт мастера войны поможет тебе взять себя в руки и подумать здраво.

— Извините.

— Уже лучше, но недостаточно.

Де Гир вскинул голову:

— Я могу рассуждать здраво.

— То-то же. Что ты там говорил насчет упрямства де Сент-Каре?

— Если вы откажетесь выдать меня Гюнтеру, то великий магистр способен бросить на нас гвардию, — прикинул Франц.

— Тебя что, узурпаторы долго били по голове? — язвительно осведомился Себастьян. — Ты же был мастером войны, сынок, подумай, ну кто из рыцарей пойдет штурмовать Бастион? Междоусобицы противны духу Ордена.

— Расскажите об этом Гюнтеру.

— Одна паршивая овца только подчеркивает благополучие в стаде. — Де Лок задумчиво погладил бородку. — Даже если Лео отдаст столь глупый приказ, а кто-нибудь из гвардии согласится его исполнить, здесь в лучшем случае появится небольшой отряд — насколько ты помнишь, совет собрался воевать с зелеными и не решится распылять силы.

— Есть еще твари Азаг-Тота.

— Которых тоже надо держать под контролем при помощи гвардии, — Себастьян тонко улыбнулся. — Лео и Гюнтер уже потеряли Горностаев, так что дальнейшее нагнетание напряженности им ни к чему.

— Что значит: «потеряли Горностаев»? — не понял де Гир. — Вы не отправили рыцарей в Замок?

— Я отдал приказ Горностаям сосредоточиться в Бастионе, — спокойно ответил Себастьян, глядя прямо в глаза племяннику. — Пока мы не проясним ситуацию, ни один рыцарь ложи не будет воевать в армии великого магистра.

— Это мятеж. Я не хочу, чтобы…

— Совет ложи поддержал мое решение, — старик не обращал на Франца никакого внимания. — Горностаям не понравилось, что великий магистр начинает большую войну с уничтожения несогласных рыцарей. — Де Лок помолчал. — На мой взгляд, наш Лео чересчур увлекся философией Кадаф.

— Или Гюнтер.

— Неважно.

— Зачем вы это сделали? — тихо спросил Франц. Осторожный Себастьян никогда бы не решился на подобное безрассудство только из любви к племяннику. — Вы поставили под удар…

— Ты говорил, что уже можешь рассуждать здраво, вот и подумай, — холодно предложил магистр ложи. На его столе запищал интерком:

— Великий магистр Ордена Леонард де Сент-Каре требует немедленных переговоров.

— А пока пойдем, переговорим с нашим Лео. — Себастьян задумчиво почесал кончик носа. — С нашим старым Лео. Очень старым…

— Теодор ле Ман контужен, два рыцаря узурпатора получили серьезные ранения! — прорычал Гюнтер. — Если это не мятеж, то что еще должен натворить де Гир? Убить меня? Убить вас?

— Я приказал тебе просто доставить Франца сюда! — рявкнул в ответ де Сент-Каре.

— Он оказал сопротивление!

На панели стоящего в углу экрана загорелся зеленый огонек.