Шестерни песочных часов - Денис Балан
Эзоп, не раздумывая, схватил оружие и спрятал за пазухой.
— На этом все? — спросил он.
— Нет! Еще кое-что, — загадочно добавил Писатель.
Покопавшись в кармане плаща, он протянул Эзопу несколько мятых листов бумаги.
— В твоей книге не хватало страниц, я нашел их ради тебя, в знак твоего прощения Ао. А теперь мне пора, — добавил Писатель и многозначительно посмотрел на собеседника.
По ушам Эзопа неожиданно ударил привычный шум природы — все вокруг ожило. Лиам снова находился сзади Эйрика, как это было до разговора. Услышав шаги, мальчик обернулся и тут же отстранился от удивления.
— Кто вы? — настороженно спросил он.
— Я друг.
— Это мой старый знакомый, — одновременно с Лиамом произнес Эзоп.
— Знакомый?
— Да, он живет неподалеку в горах.
— Меня, кстати, зовут Лиам, — учтиво представился Писатель.
— Я — Эйрик.
— Приятно познакомится, молодой человек. Твои друзья много про тебя рассказывали.
— Рассказывали? — удивился мальчик.
— Писали, точнее сказать. Чад отправлял мне голубей с письмами, в одном из которых поведал про вашу беду. Собственно, поэтому я и здесь.
— Здорово. У вас есть конь, а то втроем на одном мы не поместимся?
Лиам замялся и вопросительно уставился на Эзопа.
— Он странник и привык путешествовать пешком, поэтому коня у него нет. Да он нам и не нужен — одного вполне хватит, — произнес мискарец.
— Ну уж нет, больше я не побегу, — обиженно произнес юноша.
— Тебе и не придется — вы едите вдвоем.
Эйрик недоуменно уставился на торговца, задавая вопрос одним лишь взглядом.
— Я не хочу быть обузой, а потому найду вас позже.
— Нет, нет и еще раз нет. Я не потеряю еще одного близкого человека.
— Не потеряешь — все будет хорошо.
— Ничего не хочу слышать. Если ты не едешь, то и я остаюсь, — начинал кричать мальчик.
— Эйрик, помнишь, что ты мне обещал? Помнишь? — серьезно спросил Эзоп. — Ты пообещал, что оставишь меня, когда это от тебя потребуется. Сейчас как раз этот случай. Я больше не могу продолжать путь, поэтому ты должен пойти с Лиамом.
— Тебя ждет прекрасное будущее, — сказал Писатель, кладя руку на плечо Эйрика.
— Не трогай меня, — прокричал юноша, сбрасывая руку. — Почему я не могу просто пожить нормальной жизнью? Почему мир так несправедлив ко мне?
— Эйрик, не нагнетай — самому тошно. Мы еще встретимся и…
— Ты сам то в это веришь? — задал неожиданный вопрос Эзопу юноша.
Торговец промолчал, не найдя что ответить.
— Хорошо, пусть будет по-твоему. Я уйду, если ты этого хочешь, — произнес мальчик, отворачиваясь от друга.
— Эйрик, постой! Не прощайся со стариком вот так! Прошу, подойди, — взмолился Эзоп.
Но мальчик не обращал внимания на крики друга и просто уходил прочь. Эзоп поднялся на ноги и поковылял следом, все еще умоляя Эйрика остановится. На удивление, он чувствовал себя гораздо лучше, хотя и не замечал этого. Юноша был непреклонен, и с каждой секундой все сильнее отдалялся от торговца. Мимо Эзопа промчался его же конь с Лиамом на спине. Писатель подобрал юношу и помчался вдаль со скоростью, с какой только позволял уставший жеребец. За все это время Эйрик так и не обернулся. Ослабевшие ноги Эзопа подкосились, и он грузно упал на колени. Торговец застыл, наблюдая за всадниками. Их силуэт отчетливо виднелся на фоне алого закате, навевая сильную грусть на и без того опустошенного мужчину.
Внутри мискарца происходил сущий кошмар. Когда он закрывал глаза, фантазия рисовала окровавленные образы Чада, Томаса и Ализы. В ушах слышались их мольбы и крики о помощи. Лица последних двух давно забылись, но воображение все делало за него, дорисовывая образы, несуществующие раны и трупных червей, пожирающих внутренности его любимых людей.
Сердце торговца сейчас билось с неимоверной скоростью, его легкие сжимала тревога и вязкий страх, а в голове тикал маятник, отмеряя последние тридцать минут жизни этого искалеченного тела. Эзоп часто фантазировал на счет этого момента. В его представлении он должен был случиться в красиво обставленной комнате просторного дома, на мягкой кровати в кругу семьи и близких друзей. Реальность же оказалась далеко не такой приятной. Ни рядом, ни во всем мире больше не осталось людей, которым бы действительно была не безразлична гибель старого воина. И эта мысль пронзала насквозь. Эзоп буквально считал секунды до своей кончины, каждый прожитый момент теперь был настоящим мучением.
“Эх, если бы у меня было чуть больше времени. Хотя бы год, да какой год, хотя бы несколько месяцев… Я бы точно смог все исправить” — рассуждал про себя торговец: “А теперь, а что теперь? Какой смысл в этих крохах? У меня больше нет будущего, все что мне осталось — это вспоминать неудачное, позорное прошлое и сожалеть, что не умер раньше”.
Быстрым движением руки Эзоп выхватил из-за пояса нож и приставил его к запястью. Все нутро напряглось, глаза широко раскрылись, бешено бегая в разные стороны, а губы скривились в нервном аскале. Эзоп вдавил лезвие в руку, кончик острия открыл мелкую рану, из которой тонкой струйкой потекла кровь. Жизнелюбивое тело сопротивлялось — оно никак не хотело умирать. Мужчина прикладывал все усилия воли, но рука предательски отказывалась наносить увечья.
Торговец закрыл глаза, представил кромешную тьму и начал отсчет.
— Сто, девяносто девять, девяносто восемь, — тихо шептал он.
Голоса и образы ушли на второй план, уступая место безжалостному счету. Биение сердца заметно поутихло, а лицо приняло умиротворенный вид. Эзоп убрал окровавленное острие от запястья, а вместо него поднес кромку.
— Сорок два, сорок один, — продиктовал охрипший голос.
Неожиданно для самого себя, торговец с силой дернул рукой, проводя лезвием по коже. Из глубокой раны ручьем потекла кровь. По привычке, Эзоп обхватил запястье, закрывая проход красной жидкости. Однако, придя в себя, тут же убрал руку.
Сознание торговца вмиг прояснилось, а в голову молотом ударила новая, непонятно откуда взявшаяся, идея. На секунду Эзоп замер, перебирая в голове события последних пятнадцати минут. После чего резко обхватил поясницу, судорожно ощупывая ее пальцами. Не найдя нужный предмет, мужчина быстрым взглядом окинул дорогу. В паре метрах от него, в траве запутались несколько белых листов бумаги. Эзоп тут же бросился к ним, прочертив животом на земле продолговатый след. Он схватил окровавленными руками мятый
