Журнал «Если» - «Если», 2011 № 04

«31 июня» наглядно демонстрирует один из любимых приемов жанра. На пути чувства обязательно должны стоять преграды. Кинематографисты преуспели в живописании самых немыслимых трудностей, а создатели фэнтези — препятствий воистину запредельных. И особенно часто используются преграды времени, ибо велик соблазн разделить целыми эпохами любовь, которую «вместить не могут жизни берега».

Через два года после фильма Квинихидзе на Западе вышла мелодрама Жанно Шварца «Где-то во времени» — экранизация романа Ричарда Мэйтсона «Возвращение сквозь время». Драматург в исполнении Кристофера Рива, ставшего знаменитым благодаря своему предыдущему фильму «Супермен», получает от незнакомой старой дамы часы и слышит призыв «Вернись ко мне». Восемь лет спустя он находит фотографию молодой женщины, сделанную в 1912 году, и узнает в ней ту самую даму. А затем с помощью самогипноза отправляется в прошлое и лично встречает оригинал… Однако длительное время находиться в прошлом путешественник не может и вынужден перенестись назад, чтобы потом снова и снова делать тщетные попытки возвращения.

В 1980-е годы нередко использовался и мотив «переселения душ». В комедии Эмиля Ардолино «Шансы есть» (1989) герой случайно и нелепо погибает, оставив беременную супругу. На небесах внимают его просьбам и отсылают обратно на Землю, но ему приходится заново родиться и вырасти, пока однажды «юноша» (в этом образе его играет молодой Роберт Дауни-младший) не встречает свою уже сорокалетнюю вдову и повзрослевшую дочь. В чуть более ранней мелодраме Алана Рудольфа «Сделано в раю» (1987) ситуация еще острее: погибший мужчина на том свете влюбляется в женщину, которая оказывается предрожденной душой и вскоре должна уйти в мир живых.

Путешествие сквозь время и реинкарнация были органично совмещены в гонконгской ленте «Терракотовый воин» (1990). Китайский архитектор и гофмейстер добровольно соглашается умереть, чтобы разделить участь возлюбленной, ослушавшейся императора. Но девушка успевает дать ему созданный алхимиком эликсир бессмертия. После тысячелетнего сна внутри терракотовой скульптуры архитектор оживает в двадцатом веке, чтобы вновь увидеть свою любовь, которая воплотилась в легкомысленной актриске… Зодчего сыграл небезызвестный Чжан Имоу, спустя десять лет сам поставивший ряд костюмных фэнтези-лент, таких как «Герой» и «Дом летающих кинжалов».

Разрыв во времени может быть и совсем небольшим. Корейская мелодрама «У моря» (2000) живописует отношения мужчины и женщины, которые поселились в одном и том же доме с разницей в два года. Из прошлого в будущее и обратно доходят только письма. Встретиться же им мешает то обстоятельство, что в течение этого временного промежутка мужчина успел погибнуть… Впоследствии сюжет повторили голливудский ремейк «Дом у озера» (2006) с Кеану Ривзом и отечественный «Тариф Новогодний» (2008), где письма заменила сотовая связь.

В середине — конце восьмидесятых в американской романтической фэнтези был популярен мотив, когда в отношения влюбленных прямо вмешивается некая злая волшебная сила и хочет их разлучить. В «Легенде» (1985) Ридли Скотта с молодым Томом Крузом, почти как в «Руслане и Людмиле», принцессу похищает инфернальный Темный властелин. В «Леди-ястреб» Ричарда Доннера, выставленной на суд зрителя в том же году, колдун-епископ накладывает заклятие на героев Рутгера Хауэра и Мишель Пфайффер, и теперь он по ночам становится волком, а она днем — хищной птицей. Наконец, в «Принцессе-невесте» (1987) Роба Райнера персонажей разлучает интриган-вельможа, и главному герою приходится буквально воскреснуть из мертвых, чтобы спасти героиню.

Вообще, проверка на прочность клятвы «Пока смерть не разлучит нас!» является едва ли не самым популярным ходом в жанре. Суперхит американских кинотеатров и поздних советских видеосалонов «Призрак» (1990) Джерри Цукера стал каноническим примером сюжета, как убитый молодой человек в образе бестелесного духа решает остаться на Земле, чтобы незримо присутствовать рядом со своей невестой. А ведь годом ранее вышла и, увы, провалилась аналогичная, хотя и более глубокая картина самого Стивена Спилберга «Всегда». В фильме Цукера конфликт строился на отчаянном порыве друг к другу и в то же время «физической» невозможности воссоединиться и даже прикоснуться. У Спилберга все наоборот. Погибший летчик-пожарный призван оказать помощь в становлении новичка, который неожиданно влюбился в его теперь уже бывшую подругу и активно добивается взаимности. Призрак в исполнении Ричарда Дрейфуса должен найти в себе силы, чтобы отказаться от своей любви, В таком духовном поступке и заключается его победа, но это как раз и могло не понравится публике, привыкшей к безоговорочным хэппи-эндам.

Киногерой за порогом смерти может быть «скорее жив, чем мертв», и этот ход привлекателен тем, что позволяет показать действительно благополучную развязку. Экранизация романа Марка Леви, названная отечественными локализаторами «Между небом и землей» (2005), рассказывает историю любви разочарованного в жизни вдовца и призрака девушки, которая не умерла, но лежит в коме. Правда, с возвращением героини в сознание преграды не заканчиваются: девушка не помнит ничего из своих «потусторонних» приключений. Не менее драматично развиваются отношения духа старшеклассника, чье тело тоже находится в коме, и юной хулиганки, повинной в его плачевном состоянии, из фильма Дэвида Гойера «Невидимый» (2007).

Иное дело, когда «по ту сторону» оказываются оба влюбленных. Внешних препятствий уже вроде бы нет, однако… Современную интерпретацию мифа об Орфее визуализировала драма «Куда приводят мечты» (1998) по еще одному роману уже упомянутого нами Ричарда Мэйтсона. Разбившийся на машине детский врач (Робин Уильямс), незадолго до того потерявший двух собственных детей, оказывается в «субъективном раю», царстве чистого идеализма, где все постоянно меняется под воздействием желаний. Вдохновившись этим, герой спускается в такую же изменчивую преисподнюю, чтобы освободить жену, от горя наложившую на себя руки. Грешник не может измениться после смерти, а потому сам себя не выпускает из «внутреннего ада» и даже не понимает, где находится. Но герою Уильямса удается невозможное. Ведь хотя никто из обитателей этого загробного мира лично не видел Бога, им оказывается та любовь, на которую они способны.

Казалось бы, что-то оригинальнее и придумать сложно. Однако это не значит, что невозможно. В комедии «Самоубийцы: История любви» (2006), ставшей американским дебютом хорватского режиссера Горана Дукича, поставленной по рассказу израильского писателя Этгара Керета (вот она, глобализация!), перерезавший себе вены от несчастной любви герой попадает в загробный мир для самоубийц. Тот мало чем отличается от Земли, только разрухи больше. Узнав, что бывшая пассия тоже покончила с собой, юноша бросается ее искать и… встречает настоящую любовь в лице совсем другой девушки. Проблема в том, что его новая возлюбленная, скончавшаяся от передозировки наркотиков, не самоубийца и подлежит депортации обратно в мир живых. И какой может быть хэппи-энд у такой истории? Тем не менее он присутствует.