Роберт Силверберг - Замок лорда Валентина. Хроники Маджипура

Тот, который находился прямо перед ним, мост Кантора, был шириной в четыре шоссе. Петлявшие арки поднимались и опускались, и снова поднимались громадными скачками от берега к берегу. Чуть ниже по реке был мост совершенно иной конструкции: тяжелое кирпичное ложе покоилось на поразительно высоких мостовых быках, а вверх по течению был мост, как бы стеклянный, и он весь искрился. Делиамбер сказал:

— Это мост Короналя, направо мост Понтифакса, а дальше вниз — мост снов. Все они древние и знаменитые.

— Но зачем строить мосты там, где река так широка? — недоумевающе спросил Валентин.

— Здесь одна из самых узких точек, — ответил Делиамбер.

Длина Зимра, по словам вруона, достигала семи тысяч миль. Он начинался на северо-западе Долорна в устье Рифта и шел в юго-восточном направлении через весь верхний Зимрол к прибрежному городу Пилиплоку на Внутреннем море. Эта счастливая река, судоходная по всей длине, стремительно неслась, извиваясь, как змея. На ее берегах стояли сотни богатых городов, главных внутренних портов, самым западным из которых был Кантор. На дальнем конце Кантора, едва видимые в облачном небе, тянулись с северо-востока зазубренные пики его границ — девять громадных гор, на чьих холодных склонах жили племена грубых мужественных охотников. Этот народ часто бывал в Канторе, меняя шкуры и мясо на промышленные товары.

В эту ночь в Канторе Валентин увидел во сне, что входит в Лабиринт для совещания с Понтифаксом.

Сон был резкий, до боли отчетливый.

Валентин стоял под жестоким зимним солнцем на голой равнине и видел перед собой храм без крыши с ровными белыми стенами, которые, как сказал ему Делиамбер, были воротами в Лабиринт. С ним были вроун и великанша, и Карабелла тоже — все в защитных очках. Но когда Валентин ступил на голую гладкую платформу между белыми стенами, он оказался один. Дорогу ему преградило существо зловещего и ужасного вида и чуждой формы жизни. Оно не принадлежало ни к одной из человеческих форм жизни, издавна поселившихся на Маджипуре, оно не было ни лименом, ни гейрогом, ни вруоном, ни скандаром, ни хортом, ни су-сухирисом, а было чем-то таинственным и тревожащим — мускулистое толсторукое существо с красной кожей, тупым куполом головы и сверкающими желтыми глазами, горевшими почти нестерпимой злобой. Низким звучным голосом существо спросило Валентина, какое у него дело к Понтифаксу.

— Нужно починить мост Кантора, — ответил Валентин. — Заниматься такими вещами — древняя обязанность Понтифакса.

Желтоглазое создание засмеялось.

— Ты думаешь, Понтифаксу есть до этого дело?

— Я обязан просить его помощи.

— Хорошо, иди.

Страж портала поклонился с ядовитой вежливостью и посторонился. Как только Валентин прошел мимо него, существо холодно рыкнуло и захлопнуло за Валентином ворота. Отступление было невозможным.

Перед Валентином тянулся узкий винтовой коридор, залитый слепящим белым светом.

Много часов Валентин спускался по спиральной дороге. Затем стены коридора расширились, и Валентин оказался в другом бескрышном храме из белого камня, а может быть, перед тем же самым, поскольку краснокожее существо снова преградило ему путь, ворча с необъяснимой злобой.

— Вот Понтифакс.

Валентин заглянул в темную комнату и увидел имперского правителя Маджипура на троне, одетого в черное и алое, в королевской тиаре.

Валентин увидел, что Понтифакс Маджипура был многоруким и многоногим чудовищем с человеческим лицом, но с крыльями дракона, и он, сидя на троне, визжал и ревел, как безумный. Страшные свистящие звуки слетали с его губ, и несло от Понтифакса ужасной вонью, и черные кожистые крылья сильно махали в воздухе, обдавая Валентина холодным ветром.

— Ваше величество, — сказал Валентин, поклонившись.

— Ваше Лордство, — поправил Понтифакс.

Он захохотал, потянулся к Валентину и подтащил к себе. Валентин оказался на троне, а Понтифакс, смеясь безумным смехом, полетел в ярко освещенный коридор, хлопая крыльями и вереща, пока не исчез из виду.

Валентин проснулся мокрым от пота в объятиях Карабеллы. Она выглядела испуганной, словно ужасы его сна были ясны для нее, и она обнимала его, не говоря ни слова, пока он не осознал, что проснулся. Она нежно погладила его.

— Ты три раза кричал, — сказала она.

— Бывают случаи, — сказал он, — когда во сне устаешь больше, чем наяву.

Он выпил немного вина.

— Мои сны — тяжелый труд, Карабелла.

— Многое в твоей душе ищет выхода, милорд.

Он положил голову ей на грудь.

— Я молюсь о том, чтобы стать мудрее.

Глава 9

В Канторе Залзан Кавол купил места для труппы на речном судне, идущем к Ни-Мойе и Пилиплоку. Они должны были спуститься по реке до небольшого города Вирф, который был воротами на территорию метаморфов.

Валентин сожалел, что вынужден был сойти с судна в Вирфе, когда он легко мог за десять или пятнадцать реалов проплыть весь путь до Пилиплока и сесть на корабль до Острова Снов. В конце концов, главным местом его назначения была не резервация Изменяющих Форму, а Остров Снов, Остров Леди, где он, может быть, найдет подтверждение мучившим его видениям. Но пока это не могло осуществиться.

Нельзя спорить с судьбой, — думал Валентин. Те далекие события двигались с сознательной скоростью, и к какой-то окончательной, хотя и не всегда понятной цели. Он уже не был веселым и простодушным, свободным человеком Пидруда, и хотя не вполне сознавал, кем он был и кем становится, у него было ясное чувство внутреннего перехода. Границы исчезали и не возникали вновь. Он видел себя актером в какой-то большой и запутанной драме, завершающие сцены которой отстояли еще далеко в пространстве и времени.

Речное судно было гротескным и фантастическим сооружением, хотя и не лишенным некоторой красоты. Океанские корабли, вроде тех, что в порту Пидруда, были крепкими и изящными, потому что они должны были проходить тысячи миль между гаванями. Речное же судно было приземистым и широким, более напоминавшим плавучую платформу, чем корабль. Как бы компенсируя его неэлегантность, строители украсили его огромным прямым мостиком, увенчанным тремя носовыми фигурами, раскрашенными красным и зеленым. На корме была надстройка в несколько этажей, где жили пассажиры. Нижние палубы содержали грузовые камеры, обеденные залы, каюты третьего класса, машинное отделение, откуда торчали две гигантские дымовые трубы, изогнутые и напоминающие дьявольские рога. Весь каркас корабля был деревянным — на Маджипуре мало металла, а камень нежелателен для использования на море, и плотники изощрялись чуть ли не на каждом квадратном футе поверхности, украшая ее резьбой, панелями, выступами и тому подобным.