Концерт Патриции Каас. Далеко от Москвы - Марк Михайлович Вевиоровский
– Хочешь побеседовать наедине, Свиридов?
– Хочу, товарищ генерал. Кто знает – что он пожелает рассказать.
БЕЛЯСЬ В НАРУЧНИКАХ
Подполковника Беляся без ремней, в наручниках, но еще при погонах, привели и посадили в небольшой бетонной каморке.
Ждать ему пришлось долго, а потом вошел Свиридов в камуфляже и сел напротив Беляся за стол.
– Вам, гражданин Белясь Вениамин Львович, сейчас лучше помолчать и внимательно послушать меня …
Свиридов быстро установил мысленный контакт с сидящим напротив Белясем и, снимая глубинную информация, заодно использовал и то, о чем тот думал сейчас. Свиридов достал диктофон и начал диктовать протокол допроса.
Чем дольше говорил Свиридов, тем бледнее становился Белясь, и в конце концов просто потерял сознание и свалился со стула.
Свиридов выключил диктофон, открыл дверь и позвал охрану.
– Галина Климентьевна, распечатайте, пожалуйста. Назар Захарович, пусть кто-нибудь из твоих следователей на основании материалов этого протокола побеседует с Белясем. Пожестче с ним. Точка отсчета – данный протокол не подписан им только потому, что ему стало плохо и он потерял сознание. Допрос вести с видеозаписью и магнитофоном. Полчаса перерыва – снова допрос. И так до утра. Пусть почувствует методы своей конторы.
– Сделаем, Анатолий Иванович.
– Я поехал домой. Позвони, пожалуйста, Антонине Ивановне. До утра, товарищи.
НАКОНЕЦ-ТО, ТОЛЕНЬКА …
– Наконец-то, Толенька, милый!
Тоня обняла его, прижалась губами.
– Гриша! Повесь на дверь табличку! Наш … папка устал очень, ему поспать нужно! И быстро за молоком! Возьми побольше и хлеба свежего!
Свиридов расстегнул портупею и повесил на спинку кресла тяжелую кобуру.
– Идем, милый, я тебя сама умою … вымою… Ничего не говори, просто молчи, и все … Я все сделаю сама …
Стукнула дверь, в ванную заглянул Гриша.
– Помочь? – Тоня поливала спину Свиридову и терла его мочалкой, – Я одежду принесу.
Перешагивая край ванны Свиридов одной рукой оперся на плечо Тони, а другой – на плечо Гриши. В мохнатом халате он сидел на диване, отхлебывал из большой кружки молоко и откусывал от большой краюхи душистого черного хлеба.
– Как хорошо! Вот чего мне больше всего не хватало – вот чтобы так вы сидели рядом и поили меня молоком …
Потом Тоня укладывала Свиридова спать, укрывала одеялом.
– Спи и ни о чем ни думай… Все хорошо, все нормально… И ручки сложи, нечего их тянуть, куда не положено … Там выходной, закрыто на учет … отдыхай … Давай я тебя убаюкаю…
Под ее ласковыми руками Свиридов уснул.
– Гриша, он так устал, что я просто боюсь… Представляешь, он меня целует, а губы у него … холодные … Что делать?
– Не волнуйся, просто папа долго не спал. Выспится и все будет нормально.
– Ты иди спать, а я посижу около него. Мало ли что …
К БЕЛОГЛАЗОВУ. ТОНЯ СПАЛА НА КРЕСЛЕ
Тоня спала, свернувшись калачиком на кресле около спящего Свиридова, в соседней комнате на диване спал Гриша, обняв подушку, под которой был спрятан телефонный аппарат.
Перед дежурной телефонисткой на ручном коммутаторе крупными буквами на бумажной ленте было написано «Свиридову до девяти часов утра не звонить!»
Он привычно проснулся рано, неслышно сел на кровати.
Ласково коснулся Тони.
– Доброе утро, милая! – он поднял ее на руки и положил на кровать. – Поспи, а я пойду побегаю…
Когда он через сорок минут свежевыбритый вошел в гостиную, там его ждала яичница и вкусно пахло разогретым ржаным хлебом.
– Доброе утро, мои дорогие! – он поцеловал Тоню, поцеловал Гришу, сел к столу. – Как вы тут без меня? Не очень безобразничали?
– Мы вели себя хорошо, папа. Занимались … всякими науками, мучили меня. Тоня шила … в свободное время от гостей…
– У нас все время кто-нибудь был. Лена, Саша, Полина с Мальчиком, Димочка, Петя, Потапчик, твой тезка Шабалдин… Заходила Маргарита Эдуардовна, Левушка, Поликарп Михеевич, Лена Долгополова, Иван Раисович, майор Рахматулин – да всех не перечислишь.
– А как ты себя чувствуешь?
– Все нормально, Толя. Нормально.
– Все хорошо, папа. Я за ней слежу.
– Молодец! Ты еще немножко замени меня … Я на пару дней улечу к генералу Белоглазову … Потихоньку…
– А как твои дела … там, в городе?
– Взяли всех … или почти всех, кого надо… работаем.
– Все прошло тихо?
– Ну, что ты! Они не могли не пошуметь! Но у нас все в порядке, никто не пострадал.
ПЕРЕД ОТЛЕТОМ К БЕЛОГЛАЗОВУ
– И еще, Анатолий Иванович… Я собрал своих следователей и приказал им хорошенько изучить стилистику твоих протоколов и постараться писать свои точно так же… Я не прав?
– Прав ты, Назар Захарович, еще как прав… Сам догадался или кто надоумил?
– Обижаешь, Анатолий Иванович! Один экземпляр всех материалов я отдаю твоей Галине для тебя. Серьезная она – аж страшно, но дельная девочка… Вот все, что сделали после твоего отъезда вчера, посмотришь?
– Обязательно, Назар Захарович. Суковициной организуй как-нибудь отдых, пусть поспит. Что нашли в служебном сейфе Лахтикова?
– Кроме обычных материалов по службе, пистолета, патронов, немного денег безотчетного фонда и записную книжку. Пытаются расшифровать – записи малопонятны. Вот фотокопии страниц этой книжки.
– Денег много?
– Так, кошкины слезки. И дома никаких ценностей.
– Гантман?
– Целое сочинение написал. Полный перечень командировок, только даты ориентировочные. Ну, это уточнить труда не составит.
– Отпускай его. И залегендируй его как малозначимого свидетеля. Директор?
– Генерал рвет и мечет – как это его сотрудников арестовывают без его ведома? Да еще самоубийство Лахтикова…
– Где генерал Ефремов?
– Лег недавно поспать.
– Попроси его от моего имени взять директора на себя. Пусть генерал вправит мозги генералу. Рота Ворожейкина готова к отлету?
– Поехали на аэродром. Майор Сапожников остался, помогает, мужик дельный, хоть и не специалист в наших делах. Но и не лезет в то, чего не знает. Он твоему Воложанину помогает.
– Понял. Назар Захарович, я поехал на аэродром и улетел с ротой Ворожейкина. Кому надо, тот об этом знает, а кто не знает – значит, тому пока об этом знать не надо. Мало ли где я могу быть. Понял меня?
– Понял. Ни пуха.
– К черту. Буду через двое суток. А бригада из Москвы все равно раньше не приедет. Бывай, Назар Захарович.
ПОЛЕТ К БЕЛОГЛАЗОВУ
Капитан Ворожейкин встретил полковника Свиридова у открытой аппарели самолета, невозмутимо выслушал его и приказал подать полковнику резервный парашют. Ловко застегнув все пряжки, чем очень успокоил капитана,
