Джонс Коуль - Блуждающая звезда (сборник рассказов)

Сегодня ему предстояло создать апельсиновую звезду — посредственную, но зато долгую и надежную. Подобные не взрываются и долго не гаснут. Апельсиновая звезда требовала ровного настроя с оттенком некоторой обыденности. И потому он вызвал квартет — скрипка, фортепиано и глуховато звучащая гитара. Мерный фон, почти ничего не значащий, более ритм, нежели музыка. Полились ровные звуки. Он внимал им каждой порой своей сути, пока полностью не растаял в них. Он плавно растекся по ожерельям гамм, вызвав к жизни сочные видения — тихий небольшой городок, затерянный в глубине континента, зеленоватая речка, сонная в полдень, кукурузное поле с невызревшими початками, закусочная на обочине дороги, горячий запах хлеба с яблоками. Это был вкус апельсиновой звезды.

Музыка нарастала. Видения становились все отчетливей. К ним прибавился осенний морской пейзаж в стиле Рокуэлла Кента и кусочек увертюры Брамса, крохотный и самый безликий. Плавные звуки пронзали корабль, расслаивая его трещинами. Медленно растворилась стена с иллюминатором. Он поднялся с кресла и взмыл вверх. Вскоре уже было неясно, где верх, где низ. Он парил в пористом кружеве звезд, ощущая легкое сопротивление невесомой материи. Он сгребал космическую пыль, помогая ей с помощью звуков принять устойчивое положение. А потом он принялся лепить звезду, складывая множество огненных комочков. Он походил на пчелу, строящую соты. И эти соты медленно наполнялись сгустками энергии, поглощаемой из космоса невидимой паутиной звуков.

Творение обретало объем. Звуки превращались в грохочущий шквал, в котором уже нельзя было разобрать ни одного инструмента. Лишь ровный гул, давящий на сознание подобно абсолютной тишине. И сквозь этот гул прорастали десятки и сотни огненных щупалец, выброшенных не завершенным еще творением. Они помогали звукам черпать жизненную энергию и заполняли ею пористое тело.

А потом последовал взрыв — ослепительный, раскалывающий сознание на части. Глаза заслонило черным крепом, а когда пелена спала, он увидел, как перед ним, расплываясь во весь иллюминатор, сияет громада зажженной звезды. В такие мгновения он чувствовал огромную усталость, смешанную с долей разочарования, свойственную любому мастеру, который завершил свое творение, а теперь оценивает его. Ах, оно не идеально! Ах, оно б могло быть куда лучше! Ах, как несовершенен этот мир!

Разочарование — чувство, присущее каждому. Разочарование чувствовали и те, кто наблюдал за рождением звезды.

— Как, и это все? — восклицали обыватели. Они ждали яркого зрелища, подобного тому, что давали паяцы с приклеенной улыбкой на лице, а взамен стали свидетелями того, как на черном покрывале неба возник небольшой апельсиновый шар. Они сполна заплатили за зрелище, а что получили! Стоило ли ради этого жертвовать сном!

Обыватели расходились разочарованные и недовольные, и забывались в тяжелом сне.

А через день они забыли о случившемся и вспоминали о нем лишь изредка, когда вдруг замечали, как пышно разрослась на окне герань. Тогда обыватели вскидывали вверх указательный палец и заявляли:

— Выходит, мы недаром потратили деньги!

При этом они чувствовали такую гордость, словно собственноручно зажгли апельсиновый шар над своею головой.

Крохотный апельсиновый шар.

Он был и почти что не был. Он был легендой. Мало кто знал, как его зовут. Люди говорили о нем как о Фонарщике, Творце и даже Шарлатане. Одни называли его Ольвусом, другие — Грантом, третьи — Денлилем. И лишь четверо знали его настоящее имя, но для каждого из четверых оно было разным.

Почти никому не доводилось видеть его, по пальцам можно было пересчитать счастливчиков, которые видели его однажды. О лавочнике из Ореола, которому довелось перекинуться с ним словом, сообщили все информационные агентства. И лишь четверо видели его не раз, и не раз говорили с ним. Они знали о нем не все, но довольно многое. Прочие же не знали о нем ничего, кроме того, чем он занимался. Для них он был самым загадочным существом на свете — Фонарщиком, человеком, зажигающим звезды.

Фонарщик был неуловим. Он никогда не останавливался надолго на одном месте. Он зажигал очередную звезду и перебирался в другое созвездие, готовясь сотворить новое чудо.

Как он это делал? Вопрос, обращенный в никуда. Доказано, что процесс рождения звезды необычайно сложен. Необходима критическая масса межзвездного вещества, необходимо преломление измерений, необходимо, наконец, смещение временных потоков. И что–то еще, о чем не знает никто. Когда Фонарщику говорили об этом, он загадочно улыбался. Он лишь зажигал звезды, сам не понимая, как это делает. Он не знал, как ответить на этот вопрос. Зато имел ответ на другой — зачем.

Когда–то в раннем детстве он услышал случайно оброненную фразу:

— Если звезды зажигают, значит, это кому–то нужно.

Он запомнил эти слова и твердил их с тех пор по ночам.

А когда вырос, сам научился зажигать звезды. Ведь это было кому–то нужно. Нужно?..

— Дилл, мне нужна звезда между четвертым и восьмым секторами в созвездии Лиры. М–13 гаснет, и жители Фуэнте готовы заплатить за то, чтобы иметь в достатке тепло и свет.

— Хорошо, Док, — послушно ответил Фонарщик.

Док Хармс был личным менеджером человека, зажигающего звезды, и одним из четырех, кто время от времени виделся с ним. Док был отличным менеджером, быть может, лучшим в мире. Благодаря ему Фонарщик не испытывал нужды в средствах. По первому требованию он получил новый дом, звездолет и запас би–горючего. Док решал все таможенные проблемы, разбирал судебные иски и заключал контракты. Еще он считался самым богатым человеком на свете. Поговаривали, что он нажил свое громадное состояние благодаря таланту Фонарщика, ведь люди согласны заплатить за создание звезды бешеные деньги. Фонарщик не обращал внимания на эти пересуды. Денег, что он получал от Дока, вполне хватало, а деловая хватка последнего решала все проблемы.

Док сидел в кресле из чистого золота, Фонарщик — на обшарпанном табурете, снятом со списанного звездолета. Другого возмутила б подобная несправедливость, но Фонарщик не обращал внимания на такие мелочи.

— Когда ты можешь вылететь?

— Это срочно?

— Да. Фуэнтийцы согласны заплатить вдвойне, если ты возьмешься за это немедленно.

— Хорошо, Док, вот только…

— Что только? — Док Хармс столь изумился этому только, что даже вытащил изо рта алмазный мундштук с сигарой. — Что ты хочешь сказать этим только?

Фонарщик потупился.

— Я обещал зажечь звезду в системе Ратоборца.