Анатолий Фисенко - Галактика 1995 № 2

— Вы в курсе? — проскрипел он. — Дневник? Давно забываю сжечь. А вы довольно ловкая особа. Пожалуй, не стоит ждать полнолуния — устроим ритуал сейчас. Жаль, племянник не вовремя отправился за ночными путниками — их кровь уже не понадобится.

— Не посмеете, — прошептала я. — Иеремия узнает и отомстит.

Старик вдруг визгливо расхохотался, судорожно вытер выступившие слезы и прохрипел:

— А вы, оказывается, ничего не поняли?

— Что именно? Что здесь логово помешанных бандитов? Полиция разберется, ни секунды не останусь тут.

— Жалкая гусыня, — проскрипел маньяк, наводя браунинг. — Я даже не стану ждать помощника и сам препарирую глаза.

— Зачем?!

— Для эликсира с каким выращивают «Кровь Цтулху». Радуйся, ибо твоя душа достанется Ему. Пх, нгум мглв нафх Цтулху Р'льех вгах нагл фхтахл! А теперь не шевелись, чтобы пуля угодила в сердце. Раз, два…

При счете «три» я швырнула в него блокнотом — спасибо Элизе! — и бросилась к выходу, но выстрел прозвучал раньше, правда, больше похожий на взрыв, заглушенный истошным воплем боли и ярости. Горбун взмахнул окровавленной дымящейся рукой и рухнул на пол кверху лицом, из которого, точно сатанинский рог, торчал искривленный кусок металла. Камешек в стволе разорвал пистолет — я была спасена, однако сверху по лестнице неожиданно раздались торопливые шаги и новая фигура появилась в зале — к счастью, Иеремия, в запачканном плаще, с багровой царапиной под опухшим глазом, сжимающий мясницкий топор. Мои ноги онемели и я безвольно опустилась на холодный пол, дрожа от пережитого и уже не сдерживая рыданий.

— Почему так долго? Где ты пропадал?

Он опустил топор и пораженно воззрился на мертвеца, потом затряс головой, точно отгоняя наваждение и пробормотал:

— Я? Гулял… Споткнулся, упал, щеку вот разодрал.

— Теперь шрам останется.

— Есть уже, — он коснулся горла и вдруг, густо побагровев, заорал:

— Ты его пришила! Что случилось? Возвращаюсь — хозяина нет, отсюда выстрел! Как все понимать?

— Сектантский вертеп, — пояснила я, с трудом поднимаясь. — У главаря остался племянник. Полиция найдет.

— Вряд ли, — вдруг ухмыльнулся Иеремия, задумчиво помахивая топором. — Ты пришла одна?

— Разумеется.

— Никому не проболталась, куда направляешься?

— Расклеила объявления… Теряем время — второй садист скроется.

— Не обязательно, — нервно осклабился он. — У тебя действительно изумительные глаза, а Цтулху давно не приносили дань.

Он шагнул вперед, продолжая неестественно скалиться. Рука с топором начала медленно подниматься, и тут сверху вновь затопали сапоги и в подвал ввалился десяток мрачных мужчин с ружьями, дубинами и фонарями. Я вначале испуганно охнула, а потом узнала в толпе плотника.

— Слава Богу, жива, дочка. Я догадался, куда ты сбежала! — Радостно воскликнул он, потом подскочил к Холту и вывернул ему руку за спину, а в другую вцепился худой одноглазый старик с гнилыми прокуренными зубами. Топор звякнул о пол. От звука все зашевелились, принялись вопить, потрясать оружием и крушить идола дубинами.

— Мой сын тоже пропал! — рявкнул кривой. — Я давно подозревал это осиное гнездо. Чаша терпения переполнилась. Дьявола прикончила ты, — он кивнул на труп, — а сатаненком займемся сами.

— Нет, мой друг ничего не знает, — заторопилась я. — Мы приехали за цветами.

— В этом капище впервые, — заверил Иеремия, мелко дрожа, — а топор захватил против второго безумца, ведь у горбуна остался помощник.

— Да, — горестно пробормотал Илвуд, отпуская бледного юношу. — Его ни разу не видел. Пока… Счастливо вам, а мы спалим проклятый гадюшник дотла. Эйб, отвезешь их в город.

Одноглазый кивнул — и пока мы тряслись в его мокрой телеге под нудным моросящим дождем, сзади сквозь тьму трепетало зарево разгорающегося пожара.

Так навсегда сгинула зловещая усадьба вместе с хищным садовником и секретом его дьявольских цветов. Ассистент тоже пропал и эта ужасная история стала не то, что забываться, а тускнеть, переходить в туманные сны, от которых, порой, вздрагиваешь и долго лежишь с тревожными глазами, вспоминая: явь ли, мираж?

К цветам я охладела, Иеремия также сильно изменился, что не удивительно после подобных потрясений, как-то быстро отдалился от меня, а потом и вовсе исчез.

Лишь на рождество я получила от него прощальную весточку — букет голубых роз.

Дмитрий Вишнёв

Жуть

Филин глухо ухнул и кинулся в омут. Ночные огни звезд осветили его путь в преисподнюю. Луна зарделась малиновым цветом и превратилась в ведьму. Дремучий лес, топкие болота, непроходимый терновник.

— Уа-а-а-рр! — крикнула старуха-ведьма, подлетая на метле к избе.

Кот-баюн мяукнул и прошмыгнул в дымовую трубу.

Избушка крутанулась на трех лапах и раздался режущий слух скрип. Сейчас же набежали тучи и небо заволокла пелена.

ТЕМЕНЬ ЗЛА. ТРЕКЛЯТАЯ ЧЕРНОТА. МРАК СМЕРТИ. ГРОБ. МОГИЛА. АДОВ КРЕСТ.

Нудно, душераздирающе завыл волк.

Грося Акулов лежал на пляже, загорал под теплыми ласковыми лучами солнышка. Тело нагрелось и желание охладиться подтолкнуло к морской воде. Грося любил заплывать за красные буйки и эти нарушения, как правило, оказывались безнаказанными. Вот и теперь, плывя на спине, он краем глаза заметил поплавок, предупреждающий об опасности. Неожиданно слева раздался всплеск. Грося испуганно повернул голову и увидел акулий хребет. На ноги навалилась тяжесть и пловец, захлебываясь, пошел ко дну.

Налетел ветер, деревья закачались, заскрипели. Где-то в топи заквакал леший, его лягушачью трель подхватили демоны. Стая летучих мышей с писком промчалась в никуда.

Брякнул гром, небо осветила вспышка молнии. По небесной черноте прошлись алые изломы. Поляна, перед избушкой на курьих ножках, осветилась и туда шлепнулся мешок. Он зашевелился и из него показалась мокрая голова. Человек стучал зубами; было холодно и страшно. И оказалось, что это Грося Акулов — весь мокрый, на теле только плавки.

ТЬМА. ХОЛОД. УЖАС. ПРОКЛЯТИЕ.

Заглушая всеобщее безобразие хрюкнул где-то кабан. Но он тут же поплатился жизнью, кто-то из демонов разозлился и проглотил его.

Грося весь съёжился и похолодел внутри. В ночи слышался предсмертный рык.

Неожиданно кто-то запел тихо, звонко и противно. На последнем куплете неизвестный прервался диким лаем и затих.

Грося закрыл глаза и прижался к земле, как вдруг скрипнула одна из лап избы. Утопленник вскинул голову в направлении звука и обнаружил жилище.