Геннадий Ищенко - Тринадцатая реальность - книга закончена

- Вы нам ставите условия? - удивился он.

- А что вас в этом удивляет? - спросил я. - Вы хорошо выслушали то, что вам говорил господин Фролов? Значит, вы его не поняли. В моем перечне тем их около сотни, а расписал я пока только одну, да и то не полностью, затратив на это месяц. Конечно, не все я знаю так подробно, но все равно мне вас учить с год, если не больше. Цивилизация, знания которой находятся в моей голове, обогнала вас настолько, насколько вы сами обогнали монголов. Если я откажусь с вами работать, вы можете попытаться что-то вытянуть из меня насильно. Может получиться, а может и нет. А если даже получится, где гарантия, что я вам сказал все или не ввел в заблуждение? Дам вашим ученым какую-нибудь тупиковую идею, и пускай они потом десятилетиями бьются над ее решением! Наука и насилие несовместимы, плохо, если вы этого не понимаете!

- И чего же вы хотите? - спросил он.

- Прежде всего я хочу доверия и уважительного отношения! - сказал я ему. - Напортачили, извольте исправлять! Передадите моей тете и отцу жены о том, что мы живы и переправите нам их письма. Вам будет нетрудно договориться о том, чтобы они молчали, поэтому я здесь не вижу сложностей. Кроме того, все мои заявки должны выполняться.

- Хотите сделать записи для грампластинок? - спросил он. - А зачем это вам? Если нужны деньги, вам их дадут и так.

- Это хорошо, что вы вспомнили о деньгах, - кивнул я. - Мы к ним еще вернемся. Я уже говорил Фролову, что мои знания не ограничиваются наукой. Я хорошо помню множество книг, фильмов и песен. Возможно, я займусь и книгами, но пока будут только песни. Я не могу постоянно печатать, иногда нужно и отдыхать, и как-то развлекаться, вот я и буду петь песни. Думаю, что это занятие поможет мне вытянуть из депрессии жену. Вы все неплохо здесь устроили, но недодумали в части развлечений. Это не пустяк, когда людей изолируют от мира на годы.

- Ладно, я об этом поговорю, - согласился он. - Для вас что-нибудь придумают. И с родственниками не вижу проблем. Что еще?

- Вы правильно подняли вопрос денег. Мы взяли с собой крупную сумму, но моя семья не привыкла себе в чем-то отказывать, поэтому ее надолго не хватит.

- И сколько же вам нужно? - спросил он.

- Пока мне не нужно ничего, - ответил я, - но если потребуются деньги, я их должен получить. В любом случае речь не идет о больших суммах, поэтому это вас не затруднит. И верните наши сертификаты. О каком доверии может идти речь, если нас фактически шантажируют изъятием вкладов?

- Поговорю, но ничего не обещаю, - ответил он. - Это все?

- Хочу задать вопрос, - сказал я. - Вы начнете этой зимой?

- Почему вы так решили? - насторожился он.

- Сюда поступило распоряжение закончить все работы до весны, значит, у вас почти все готово. Если учесть, что уже до многих дошло, в какой мы все заднице...

- Ну у вас и выражения, князь, - хмыкнул он.

- Надо же, вы вспомнили о моем титуле! - усмехнулся я. - Нас его еще не лишили?

- Собирались, но не успели, - ответил он. - Помешала ваша смерть в огне, так что в чем-то этот пожар пошел вам на пользу.

- Вы начали устранять мешающих вам иностранцев, - продолжил я, проигнорировав его слова о пользе пожара. - Такие резкие жесты после тридцати лет глубокой конспирации тоже говорят о вашей готовности. А зима... Зиму я бы выбрал из-за трудности военных действий.

- Может, вы и правы, - сказал он. - Я не принадлежу к верхушке нашего руководства и о многом, как и вы, могу только догадываться. А почему вы спросили?

- Если все начнется зимой, летом мы должны покинуть лагерь. Помощь я буду оказывать, но где-нибудь в более цивилизованном месте.

- Вы понимаете, что я такие вопросы не решаю? - спросил он. - Кое-что решу сам, а обо всем остальном доложу руководству.

- Я могу подождать, - согласился я, - но работы от меня не ждите.

Я хотел уйти, но он меня опередил: встал из-за стола, кивнул мне и вышел из комнаты. За дверью послышался невнятный разговор, а когда он закончился, вернулся Фролов.

- Ваш гость сбежал, пойду и я, - сказал я ему. - Буду ждать ответа на свои требования.

- Вы произвели на него впечатление, - заметил Владимир. - У нас всего несколько человек, которые могут себе позволить ему возражать, а вы не просто возражали, а ставили условия.

- С такими только так и надо, - сказал я. - По крайней мере, когда их есть чем прижать.

Вернувшись домой, я первым делом нашел отца и все ему рассказал.

- Если бы решали здешние ученые, я бы ни о чем не беспокоился, - сказал он, когда я закончил, - но наверняка решать будут люди, далекие от науки. Смогут ли они оценить твою пользу?

- Посмотрим, - пожал я плечами. - Я не попросил у них ничего особенного, а сам дам столько, сколько не даст и сотня ученых. Может, они далеки от науки, но тупицами быть не должны, иначе уже давно все сидели бы за решеткой или вкалывали на каторге. Давай подумаем, где поставим пианино. В гостиной много места, но мы будем всем мешать. Слушай, а зачем нам кабинет? Я работаю в своей комнате, а ты можешь писать вообще где угодно, хоть в кровати. Полку, для которой пока нет книг, можно убрать в любую из комнат, а стол поставим к Ольге. Ей все равно нужно будет готовиться к гимназии.

- Делай что хочешь, - согласился отец. - Мне кабинет действительно не нужен.

Пианино нам привезли этим же вечером, причем не по заказу Бельской, который она не успела сделать, а по распоряжению коменданта. Пожилой фельдфебель, под руководством которого рядовые сгрузили с машины пианино и занесли его в дом, предупредил, что за инструмент ничего платить не надо.

- У меня было точно такое же, - сказала Вера, - только не из красного дерева. Это сделано на фабрике Феврие. Он их делает только по заказу, в том числе и для императорского Двора. Интересно, где его нашли в Тюмени?

- А тебе не все равно? - спросил я. - Сядь и что-нибудь сыграй, а то я тебе поверил, что умеешь, а проверить не удосужился. Ввел людей в расход, а сейчас думаю, не напрасно ли?

Она не стала отвечать на шутку, села и сыграла, а я заслушался. Мелькали по клавишам тонкие пальцы жены, рождая прекрасную, трогающую душу музыку... Когда она закончила, я увидел, что на пороге бывшего кабинета стоят отец с матерью. Прибежала бы и Ольга, но ее не было дома.

- Замечательно играешь, - сказал отец. - У тебя талант к музыке.

- Я уже давно не садилась за инструмент, - ответила Вера. - Когда-то много и с удовольствием играла, а потом почему-то пропало желание.

- Так вот откуда растут корни твоей хандры! - сказал я. - Ничего, теперь будем и играть, и заниматься спортом! Моя жена обещала, что завтра начнет. Пошьют костюм...

- Тебе не пообещаешь, потащишь заниматься голой, - проворчала она. - Представляете, стянул с кровати в одной рубашке и хотел заставить таскать свои гантели! Изверг! Я их потаскаю, а как потом играть? У меня пальцы не будут гнуться!